Жемчужина боярского рода. Часть 2 (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 15

— Что слышал. — Алексей обнял меня еще крепче, не давая вырваться, и поцеловал в макушку.

Я до того впала в изумление и от его слов, и от его действий, что даже брыкаться забыла. А он продолжал отвечать как будто только Игорю:

— Я сейчас нарушаю сразу несколько пунктов родового кодекса бояр Вьюжиных. Оправдывает меня только то, что это нужно сделать ради безопасности любимой и друга. Как ты знаешь, в моей власти не только холод, который слабее твоего, но еще и ветер. Сущность, для которой почти нет преград, она разрушает даже скалы. Медленно, но неизбежно. А кроме того, ветер, как воздух, может проникнуть в самую маленькую щель.

— И к чему ты это все рассказываешь? — напряженно перебил Снежинский. — Тут никаких секретов.

— Погоди. — Алексей проявил редкостное терпение. — Слышал выражение «ветром чую»? Это не метафора. Родовая способность, недоступная Снежинским. Так вот, я ветром чую: Оля не выжила.

Игорь побледнел так резко, будто собирался помереть прямо на месте. И дикими глазами посмотрел на меня. Да я сама испугалась откровенностей Вьюжина, настолько, что силы брыкаться исчезли окончательно.

Меня только и хватило, чтобы посмотреть на Снежинского исподлобья и пожать плечами:

— Во мне есть что-то от Оленьки, а что-то от другой Ольги, погибшей в другом мире. Обе будто не до конца умерли и перепутались. Жаль только, что тех чувств, что были между вами, во мне ни капли не осталось. Прости, но для меня ты совсем чужой человек.

— Да как же это⁈ — Игорь бормотал растерянно, как человек, на которого только что рухнул мир. — Но… я же… я же все сделал! Я же…

— Наверное, именно благодаря тебе Оленька не умерла совсем. — Мне стало его так жалко, что горло стиснуло судорогой, а в глазах защипало. — Но теперь ты должен непременно выжить! Потому что твоя любимая тоже сделала для этого все, что могла, даже отдала свою жизнь! Ты не имеешь права сделать ее жертву напрасной!

— Вот именно, — поддержал меня Алексей. — Давай, Игорь, приходи уже в себя и начинай думать. Ваш ритуал что-то сделал с Ольгой, отчего она и умерла, и не умерла одновременно. Тебе надо собраться и получить доступ к самым глубинным архивам рода. Возможно, там ты найдешь больше сведений о таких случаях! И кто знает, вдруг мы сможем твой откат превратить во что-то полезное?

— Это как? — Признаться, даже я ошалела от такого предположения. Что уж говорить о Снежинском.

— Понятия не имею, — махнул рукой Вьюжин. — Но надо же что-то делать? Давай-давай, шевелись ты уже! — И он для наглядности даже пихнул Игоря в плечо. — Иди и вытряси из своих архивов все, что там есть, ты наследник! Вечером встретимся здесь, обсудим.

— Эй! — вяло возмутилась я. — А не слишком ли быстро ты почувствовал себя здесь как дома? Уже приглашения раздаешь. Может, я…

— Откажешься помогать? — коварно удивился Алексей.

Я снова закашлялась, почувствовав спазм в груди, и отрицательно замотала головой. Вот же гад! Он почти наверняка знал, что так будет.

Но что это вообще за боль? Как будто что-то внутри меня отчаянно сопротивляется самой мысли о смерти Игоря. Будто кто-то бьется там насмерть… кто-то, кто уже и так пожертвовал всем ради его спасения.

Стоп. Неужели это…

— Наверное, прежняя Оленька во мне присутствует сильнее, чем я думала. Или ее желание спасти тебе жизнь… именно оно начинает меня убивать, как только речь заходит о твоей гибели, — заключила я, глядя в расширившиеся глаза Снежинского. — Так что делай вывод… Я тоже хочу остаться на этом свете! Я вон Алешку только нашла!

— Кого? — не понял Игорь, удивленно глядя на Вьюжина.

— Раф! — пояснил ему пес, просовывая свой чемодан с зубами между мной и им.

— Ты что, назвала собаку в честь… — Глаза у него стали совершенно круглые.

— Вот еще, — фыркнула я синхронно с псом и Вьюжиным. — Эту честь…

— … я еще не заслужил, — со смешком закончил Алексей, как нарочно сжимая свои объятия еще крепче. — Но я стараюсь!

— Старайся лучше. — Снежинский постепенно приходил в себя. Выпрямился на стуле, передернул плечами, потер ладонями лицо и вдруг превратился в себя прежнего. Закрытого на все застежки холодного аристократа. Только глаза больше не были ледяными, смотрел он как человек.

— Это означает, что для меня надежда все еще не потеряна, — заявил он. — Возможно, память чужой души и отодвинула мою Оленьку в неизвестные дали. Но она может вернуться. Или хотя бы ее любовь ко мне.

— Ты давай вот что… — Я беспокойно заерзала, чувствуя странные движения на дне души. — Оставь свои любовные стремления на потом, хорошо? Сначала надо выжить. Нам обоим. А мне еще и получить свободу от рода Барятинских. И я не пойму, если ты откажешься мне в этом помогать!

— Не откажусь, — со вздохом мотнул головой Игорь и встал. — Ни от своих обещаний, ни от попыток выжить, ни от… тебя. Понял, Вьюж? Она еще не твоя. — Он криво усмехнулся и вдруг предложил: — Идемте чай пить? Нам всем не помешает горяченького. С печеньем.

Следующие три дня прошли на удивление спокойно. Я все еще была слаба после приключений в лабиринте и того странного приступа, что случился по вине самоубийственных наклонностей Снежинского.

Скучать мне не давали. На улицу не выпускали — прежде всего этому противился Алешка, упорно ложась поперек порога и не давая мне через себя переступить. Зато в доме все время кто-нибудь толокся. Прежде всего, конечно, Алексей, который, по-моему, даже к себе не ездил, выходил поздно вечером из моего дома, где-то шатался три-четыре часа и потом тихой сапой просачивался обратно со свежими продуктами в корзинке. Его пес пропускал беспрекословно.

Но мало мне было этого гостя, Игорь тоже зачастил. Он не настолько обнаглел, чтобы сидеть у меня на голове чуть ли не сутками, но приходил каждый день. Тоже приносил вкусняшки, а еще книги и настольные игры, чтобы «не скучать, пока тело окрепнет и можно будет заняться делом».

Да я и без него не скучала! Все пыталась занырнуть в саму себя поглубже и выяснить, как много там осталось от прежней Оленьки. Я же помнила слова монахини, говорившей голосом богини: душа прежней хозяйки ушла, но оставила мне свою память. А насколько далеко ушла? Может ли вернуться? Что надо для этого сделать, а чего, наоборот, делать не стоит?

По всему выходило, что ушла душа совсем недалеко. И у меня сразу возник вопрос: а насколько добровольно она это сделала? И не являюсь ли я наглой узурпаторшей?

Я-то ведь не хочу помирать… я только нормально жить начинаю!

В этом вопросе от Алексея был толк, надо признать. Он меня и смешил, и злил одновременно, а значит, отвлекал от невеселых дум и заворота мозгов. И Снежинского шпынял, чтобы тот не смотрел на меня то задумчивыми, то тоскливыми глазами.

Но все равно на четвертый день я взвыла и устроила скандал всем троим кобелюкам, узурпировавшим власть в моей квартире. Хватит! Хватит стеречь меня, как невесть какое сокровище! Мне пора делами заниматься, как минимум проверить, что с заявкой на выход из рода, и наведаться в храм, узнать, что там с Милой и Лисом. Самой узнать, а не слушать рассказы Вьюжина, успевающего, по его словам, везде пробежаться.

— С заявкой не спеши. — Когда я завела за завтраком об этом разговор, Алексей, уже наполнивший миску Алеши собственноручно сваренной мясной кашей, поставил посудину на подставку и отступил, давая псу спокойно поесть. — Все равно сначала тебе надо решить вопрос с Барятинскими. Его величество, конечно, запретил им самодурствовать в вопросе выкупа, но они наверняка попросят по верхней планке возможной суммы. То бишь тысяч сто. У тебя есть такая сумма?

— Нет. — Я пожала плечами и взяла из его рук кружку с кофе. На удивление, рафинированный и, казалось бы, балованный наследник боярского рода очень уверенно чувствовал себя на нашей маленькой уютной кухоньке. Сам ходил в ближайшие лавки и на рынок за продуктами. Сам готовил для меня и для Алешки. Сам мыл кастрюли и сковородки… и все с таким видом, будто всю жизнь занимался подобными делами.