Начало траектории (СИ) - "Mike" - Страница 12

Прошла неделя после встречи на мосту. Всё выглядело спокойно. Старшие не появлялись. Продавцы работали по расписанию, коробки передавались без задержек. Деньги шли — не рекой, но уверенно. Макс шутил. Валя как обычно забирала товар. Артём молчаливо делал своё дело. Всё будто устоялось.

Но именно в этом Август и почувствовал тревогу.

Он знал: настоящие проблемы не приходят с грохотом. Они просачиваются. Крадутся. Появляются в виде мелочей, которые можно проигнорировать. Но если игнорировать их слишком долго — они превращаются в трещину. И если её не залатать — рушится всё.

Первая трещина появилась в цифрах. Ничего страшного: восемь гривен, потом пять, потом три. Сначала Август подумал — ошибка. Потом — совпадение. Но на третий раз насторожился. Он не любил совпадений. Особенно повторяющихся.

Он достал тетрадь с маршрутами и начал сверку. Откуда товар. Куда пошёл. Кто передал. Кто забрал. Где случилась потеря. И всегда — одна точка. Макс.

Он молчал два дня. Просто наблюдал. Смотрел на Макса — тот смеялся, общался, нёс коробки, как обычно. Только вот глаза стали уставшими. Не испуганными. Уставшими. Как будто в голове крутилась одна мысль, которую он не мог выкинуть.

Валя первой заметила. Подошла к Августу у выхода из школы:

— Он какой-то странный. Будто ждёт, когда его спросят. Но не хочет, чтобы спрашивали.

— Значит, пора говорить.

Шахта. Вечер. Тихо, прохладно. Слабый свет от фонарика. Август сидит на ящике. Макс — у стены. Опустив голову.

— Садись, — сказал Август спокойно.

Макс опустился.

— Ты знаешь, зачем ты здесь.

Макс долго молчал. Потом выдохнул:

— Да. Знаю. Я… я не хотел. Правда. Просто… один раз не хватило на маршрутку. Потом в столовке что-то купил. Потом ещё раз. И уже сам не понял, как… Я думал, верну. Всё верну. Потом.

Август кивнул. Медленно встал, подошёл ближе.

— Я не злой. И я не полицейский. Но я не могу строить на шатком фундаменте. Ты знаешь, как работает сеть. Всё держится на доверии. Один трескается — другие падают.

Макс сжал кулаки.

— Я… я не крыса. Я не специально.

— Я верю. Но теперь ты — вне схемы. Не потому, что ты плохой. Потому что ты устал. А уставший человек — уязвимый человек. А уязвимый — опасный.

Макс не спорил. Только кивнул. Тихо.

— Я помогу твоей маме, — добавил Август. — Через Николая. Пусть будет подработка. Чтобы ты знал: мы своих не бросаем. Но сейчас — тебе нужен отдых. Понял?

— Спасибо…

Когда Макс ушёл, Август остался в шахте. Сел обратно на ящик, обхватил руками колени и долго смотрел в пустоту. Тишина вокруг казалась густой, как масло. Он знал, что такое предательство. Знал цену потери. Он был к этому готов. Но не был готов к равнодушию. К тихому, безмолвному исчезновению человека, которому он доверил один из самых уязвимых слоёв схемы.

Он не считал Макса братом. Никогда. Но считал тем, кто мог бы стать частью ядра. Тем, кто понимал его без слов. Кто смотрел не глазами, а маршрутом. И именно поэтому его уход — без объяснений, без попытки остаться, без желания хоть как-то бороться — оказался не просто неожиданным. Он был болезненно пустым.

«Почему он не сказал ничего? — думал Август. — Ни слова. Ни „прости“, ни „я не справился“. Просто кивнул и ушёл. Как будто я был начальником, а не человеком, который верил. Как будто мы не сидели ночами над коробками, не проверяли списки, не строили первую сеть вместе…»

Он провёл рукой по лицу. Тепло ладоней не помогло. Ощущение внутреннего холода не уходило. Он не злился. Но и простить пока не мог. Не за потерю денег. За молчание. За то, что Макс не захотел остаться.

Он собрал Валю и Артёма на следующий день.

— Макс — вне схемы. Временно. Пока не вернётся в себя. Это не наказание. Это — защита.

Артём нахмурился:

— Ты уверен, что он вернётся? И что не сболтнёт ничего?

— Я уверен, что он не предатель. Но даже если и скажет — он не знает центра. Он знал маршруты. Но не схему. Он был частью. Не ядром.

Валя тихо сказала:

— Мне его жаль.

— Мне тоже. Но жаль — не значит «оставить». С этого дня — новые правила. Каждый куратор отчитывается не только по деньгам. Ещё и по людям. Настроение, срывы, молчание. Всё пишем. Всё отмечаем.

Артём сжал зубы:

— Это уже… как будто не сеть, а разведка.

— Это уже — безопасность. Нас много. Мы растём. Трещина в одном месте может стать разломом во всей структуре.

Он замолчал. Потом добавил:

— И ещё. Если кто-то хочет уйти — скажите. Лучше сразу. Без давления. Без обвинений. Просто скажите. Мы не держим никого. Но если остались — значит, несёте вес.

Они остались. Никто не ушёл.

Позже, один, Август записал в тетрадь:

"Первая трещина. Не от удара. От усталости. От тишины. От слабости, которую никто не заметил.

Надо видеть раньше. Слушать внимательнее. Разговаривать честнее.

Сеть — это не люди. Это связи. Если связь гниёт — нужно лечить. Не рубить. Но если не лечится — тогда резать.

Слишком много поставлено."

Он отложил ручку. И посмотрел вверх. Потолок шахты был неровный. С пятнами и трещинами. Как сеть. Как люди. Но он знал: если проверять каждый день — трещины не станут разломами.

А пока они сдержали первую. И это уже — победа.

Апрель подкрался тихо. Утром было ещё прохладно, но воздух уже пах не зимой. На асфальте появились первые меловые рисунки. Люди выходили во двор в кофтах, не в куртках. Город потихоньку оживал.

У Августа каждое утро начиналось одинаково: тетрадь, список точек, оперативные заметки. Не романтично. Но без этого всё летело бы к чёрту. За месяц структура выросла до почти пятидесяти человек, включая курьеров и сборщиков. Сеть охватывала девять школ, два учебных центра, четыре спортивные секции, музыкальную школу и шесть стихийных локаций во дворах.

Складом служил подвал, где пахло краской и сырой фанерой. Туда же начали завозить не только ручки и стикеры, но и наушники, мини-фонарики, брелоки с логотипами футбольных клубов, тетради с цветными обложками, глянцевые наклейки, даже пару дешёвых MP3-плееров. Это шло. Потому что люди покупали то, что даёт ощущение нового.

Оборот вырос до 1900 гривен в неделю. Чистыми — около 1450. По курсу — уже свыше 350 долларов. Это был не просто доход. Это была система.

Но вместе с ростом появилась новая проблема — связь. Телефонов у младших не было. Старшие иногда звонили друг другу, но нельзя было оставлять ни одного сообщения. Всё — только на словах. И это начинало тормозить оборот. Особенно, когда что-то шло не по плану.

В один из четвергов Валя не вышла на связь до вечера. А она должна была передать через Ярика товар в две новые точки. Это были начальные классы в 113-й школе, где как раз появилась кучка инициативных девочек с деньгами от родителей. Партия ушла поздно. Появилась паника, пропали две коробки.

— Что случилось? — спросил Август, когда Валя наконец появилась у шахты.

Она устала, глаза красные.

— Мамина работа. Срочно вызвали. Я была с младшим братом. Ярик не ответил на сигнал, пришлось ждать. Потом — всё сдвинулось.

Август не стал ругаться. Просто сел, посмотрел на неё и сказал:

— Значит, нужны дубли.

— Что?

— Резервные связные. По одному на каждую важную точку. Не для замены, а для подстраховки. Чтобы, если что — цепь не рвалась.

— Но тогда мы потеряем часть тайны. Люди начнут пересекаться, раскрываться…

— Если связь ломается — теряем больше. Потери уже начались.

Он не повышал голос. Но его слышали.

Через два дня они с Артёмом организовали первую встречу новых связных. Это были люди, которые раньше были на краю схемы. Не ключевые фигуры. Но теперь — стали важными. Всех собрали в старой котельной, куда почти никто не заходил. Было холодно, с бетонным эхом. Но это место стало центром.