Скальпель для шейха (СИ) - Снежная Катерина - Страница 27

- Отвечай на вопрос, Вера.

- Не трогал он, - признание ни о чём, и легко даётся.

- В отличие от дяди, верно? Но тебе же понравилось? Мне вот понравилось, что они оба тебя хотят. Руки распускает один, но заметь, он реально хотел пососать твои соски! Хорошо, что это можно только мне одному!

Момент истины, если уже говорить, то сейчас. Я дергаюсь, внутренне сжимаясь под ним.

- С чего ты взял? Мы больше не пара.

Парень всё так же висит надо мной, целиком контролируя и фиксируя. Кажется, пауза длится вечность. Я ощущаю, как поменялось дыхание Галиба.

- Так он тебе уже отсасывал? Трахал тебя?

Я качаю головой, ощущая, как ожил его член. Что же у него творится в голове, если его возбуждают подобные вещи? И спрашивает он без ревности.

- Да.

- Позавчера, верно? И, возможно, в день приезда? Да? – его руки сжимают обе моих груди, он практически лёг на меня и теперь я не могу не ощущать, как он возбужден.

- Да, - выдыхаю со злостью. – Когда вы с Алексом не ночевали. И знаешь, он не только сосал сиськи. Он делал чертовски сладко, гораздо лучше, чем ты играешь со мной. Я кончала и не один раз!

- Сука! – его возглас звучит раздосадованно. – Он заставлял тебя кончать? Только отсасывая соски? Или ниже тоже?

Мне бы быть поосторожнее. Промолчать. Смягчить сообщение. Но обида не лучший советчик.

- Да.

Глубокие вздохи, подрагивающие мышцы и движения на груди одинаковые механические, говорят о том, что он думает, о чём-то размышляет. Или представляет. Одну руку он переносит к моей киске и проводит по ней пальцами туда-сюда по сухому краю.

- Он трогал тебя между ног? Трогал?

Я чувствую, как начинаю нервничать. Дыхание становится тревожным. Его движения наполовину задумчивые, голос тихий, но член крайне твёрдый. Я ощущаю его бедром.

- Да, – отзываюсь я, пытаясь выпрямиться.

При первой же попытке он толкает меня вперёд на живот и вводит два пальца в киску. Я вскрикиваю от неожиданности, хотя влага смягчает проникновение. Мне страшно.

- Чёрт, я бы хотел на это взглянуть. Как именно он трогал тебя?

- Галиб!

- Ты же знаешь, мне нравится смотреть. Он же ласкал тебя?

Резко разворачиваюсь на спину, возмущённо смотрю на него, приподнимаясь на локти. Это уже нифига не смешно. Это странно и ненормально.

Он убирает руку.

- Он трахнул меня. Ты это хотел знать? На это смотреть?

- А что?

- Что тебе присылает Полинка? Фотки секса? Ты больной?

- Ревнуешь, - спрашивает, садясь на колени, тянется за джинсами.

В этот момент он смотрит на меня как-то внимательно, даже пристально. Мы словно играем в какую-то игру. Он злится, я злюсь. И мы явно не понимаем друг друга. Он снимает блокировку и поворачивает экран ко мне, смотрит прямо в лицо.

Я вижу иконки фотографий. Женская задница с членом, Полина сосущая член и так далее. Он прокручивает ленту, не глядя. Наслаждается моими эмоциями на лице.

- Видишь? Нет в этом ничего такого.

Мне больно.

Я готова разрыдаться из-за ситуации, в которой мы оказались.

Я трахаюсь с его дядей. Он дрочит на фотки сокурсницы.

Мой рот приоткрывается от возмущения и губы кривятся в гримасе. Ну, что за грязь?

- А знаешь, она часто так делает, потому что любит меня, - заявляет он, пока я осознаю, что все парни случайные.

Никто из них не учится с нами в университете. И у меня нет права злиться после всего случившегося. Но он же, он… делает из неё шлюху. И для чего? Медленно в кровь вливается бешенство.

- Ты серьёзно? – спрашиваю я, ощущая, как тело цепенеет. – И часто?

- Как захочу. А знаешь почему?

Я мотаю головой.

- Она знает, что мне нужно. А ты нет, - он произносит слова с искренним укором.

У него есть сексуальная сложность, даже не так, потребность. И она закрывает её. Пока я путаюсь с его дядей.

- Но почему ты не сказал? – обидно, он даже не попытался довериться мне. Понятно почему! Я же скромница и девственница. Как о таком попросишь?

Галиб убирает телефон, отбрасывает в сторону.

- Теперь мне стыдно, - признаюсь я.

- Мне страшно нравится смотреть. И ты мне тоже нравишься. Ты милая. Но тебе не нравится, когда другие даже трогают тебя. Если бы ты знала, как это заводит, - произносит он с каменным лицом и членом.

- А если, - мои щеки горят, как при пожаре. – Если я передумала? Это решит наши проблемы?

Врунья и дура. Вот два определения, подходящие для русской шамуты. Она даже толком ничего не может рассказать. После марш-броска и расстановки капканов на волчьих тропах в пронизывающем весеннем ветре я ласкал её до тех пор, пока она не потекла от похоти, сгорая в руках от жажды. И когда она сбегала в ванную, чтобы подготовиться, по её возвращению я сделал вид, что сплю. Грудь приятно согревала мысль: она возбуждена и совершенно неудовлетворённая. Пусть помучается.

Пусть нагуливает аппетит. Раздражает, но приходится спать с ней. Я люблю один. Чужое присутствие невероятно раздражает. Но так она не решится подрочить. Ибо знает: не терплю. И у дяди меньше шансов залезть в её трусики. Старый ублюдок ещё заплатит мне за всё. Я лежал и представлял, как уничтожу его, как буду унижать, когда придёт моё время. Нужно лишь дождаться, когда он будет максимально уязвим. Жизненный опыт показывает, что у всех случаются периоды уязвимости. И я дождусь. Будет и на моей улице праздник.

Мне всю ночь снятся сны, как я предаюсь мести с ним. Я никогда не вижу его лица, и временами кажется, что это мой дядя, мой отец или даже кто-то из парней в университете. Каждый из них заводит меня так же сильно, как и предыдущий. Каждый раз, когда просыпаюсь, задаюсь вопросом: что будет происходить во время остальной части поездки? Если он трахнул её один раз, то захочет трахнуть снова. Это то, чего я хочу? Или мне следует наказать её, сказать, что я люблю её, но теперь всё кончено? Хватит ли этого, чтобы сделать максимально больно?

Утром разбудил звонок Полины. Когда спрашиваю, как поживает неудачник, что вытрахал её, она театрально кривляется, вздыхает и не произносит ни слова, старается добавить эмоций. А после охала удивлённо спрашивает: «Что???».

— Я думала, тебе нравятся мои снимки с попкой? — обычно она надувает губки и выдерживает паузу.

Паразитка знает, что я представил её задницу. Её сочную задницу и член в ней.

— Ну, допустим, — то, что она бесит, нет смысла скрывать.

— Разве это не то, что ты хотел увидеть?

Раздражённо стискиваю зубы и молчу. Если скажу «да», поймёт, что я придираюсь. Скажу «нет» — может обидеться и прикрыть лавочку.

— Галиб, мне очень жаль, — она задерживает дыхание, и я вынужден напрягать слух. — Если бы твой дядя полюбил меня, поверь, я сделала бы много снимков. Для тебя. Может быть, сняла даже видео о… хи-хи. Как он засунет в меня свой член. Боже, самый огромный, что я видела. Ты думаешь, на снимках всего один? Хи-хи. Присмотрись!

Она начинает пакостно хихикать, чем окончательно выводит из себя. Она не врёт. Два члена. Их было трое. Дыхание вырывается с шумом из моих лёгких, сердце стучит в рёбра. Хорошо, что она не видит. Мне хочется бросить трубку и одновременно оказаться рядом с ней, чтобы увидеть, как они её дрючат. От этих фантазий член резво твердеет, и я беру его в руку, нежно поглаживаю.

— Они тебя вые@@@@ вдвоём?

— Хи-хи, они не так, Галиб. Эти двое драли меня. Хочешь узнать как?

Я дёргаю член и ощущаю, как не дышу, от напряжения в яйцах. Не могу сказать, больше от возбуждения или от гнева на шлюшку, что дразнит мою фантазию. Я же приказал при мне! А это уже власть. Она выполнила приказ, но так, что я ничего не увидел. Наверняка есть фотки, и она, сука, набивает цену. Хочет, чтобы я был с ней хорошим. Пай-мальчиком.

— Что ты за это хочешь?

Она снова хихикает:

— Один из них сорвал с меня трусики. Запрокинул ноги себе на плечи и удерживал, пока вонзался в мою киску снова и снова. О-о-о, Галиб, это было очень горячо! Я хотела этого, — её голос срывается на порочный шёпот.