Сильная и независимая (СИ) - Резник Юлия - Страница 8

— Почему ты нас бросила?

— Эй! Ну-ка посмотри на меня! Я никого, слышишь, никого не бросала! Ваш отец полюбил другую женщину, и мы приняли решение расстаться. Но это касается только наших отношений с папой. Вы — как были моими детьми, так ими и останетесь. Я вас очень-очень люблю. И рассчитывала, что вы будете жить со мной. В той квартире, что на Вишневского, помните?

— Я не хочу переезжать!

— Мы хотим, чтобы вы помирились с папой, — перебивает брата Леша. — И нам не надо никаких других женщин!

— И ему тоже… — добивает меня Сергей.

С губ срывается нервный смешок. Вести машину в таком разболтанном состоянии не лучшая идея. Я сворачиваю к Макдональдсу, с которым мы как раз поравнялись. В обычной ситуации Серый с Лешкой пришли бы в восторг от возможности закинуться запрещенкой, но сегодня у них ноль энтузиазма. Мелькает подозрение, что Моисеев о многом умолчал, рассказывая о причинах нашего расставания. А значит, нам предстоит не самая простая беседа.

— Боюсь, у вашего папы на этот счет другое мнение.

— А? — из-за затянувшейся паузы дети теряют нить разговора. Я же понятия не имею, как вернуть их в нужное русло — повторить, что их отец разрушил наш брак, потому что не смог удержать член в трусах? Нужны ли такие подробности парням одиннадцати лет? С другой стороны — какой у меня выбор? Как еще объяснить детям, что в крушении нашей семьи нет моей вины? Господи, мне бы самой поверить, что это происходит в реальности! Иной раз кажется, что мне просто снится кошмарный сон, проснусь — и ничего не было.

— Ваш папа полюбил другую женщину. Вряд ли он захочет, чтобы я вернулась. И если честно, я тоже к этому не готова.

— Почему?

— Потому что достойна лучшего.

— Папа не хотел тебя обидеть!

— Да, — покладисто киваю я. — Так просто получилось. Это не такая уж и редкость. Только знаете что? Как бы не сложились наши отношения с папой, это ничего не изменит в моем отношении к вам. Я очень-очень вас люблю. Вы мои сладкие пирожочки, — треплю их за еще по-детски округлые щеки.

— Ну мам!

— Молчу! — смеюсь. — Что закажем?

Малышня неохотно переключается на меню, но, набив рты гамбургерами и картошкой фри, сыновья очень быстро оттаивают и, перебивая друг друга, принимаются рассказывать о том, что случилось в их жизнях за последние сутки. Становится ясно, что съезжать от отца парни не собираются. А все мои попытки убедить детей воссоединиться заканчиваются их неуверенным обещанием навестить меня на выходных. Голова гудит… Почему-то я до последнего верила, что смогу повлиять на решение мальчиков. А теперь… Я даже не знаю, что делать. Это же и классного руководителя надо предупредить, и объясниться со своими родителями, я уж молчу обо всех остальных, кто неизбежно узнает о случившемся. Нетрудно догадаться, что желание детей остаться с отцом будет воспринято посторонними как их отказ от матери. Ну а поскольку от нормальных матерей дети обычно не отказываются, ясно, что крайней в этой ситуации окажусь именно я. Господи…

Кусок курицы становится поперек горла. Хватаю банку с колой, присасываюсь к трубочке, гася разрастающийся в груди пожар ледяной шипучкой. Да как так-то? Как они могли его выбрать? Предатели! Из-за набежавших на глаза слез не сразу получается разглядеть, как мне кто-то машет из-за соседнего столика. Навожу фокус и удивленно вскидываю брови. Надо же! Блондинчик из спортзала. Впрочем, чему я удивляюсь? Где еще могли пересечься наши пути, как не в Макдональдсе? Вряд ли этому мальчику по карману места, в которых я ужинаю обычно.

— Доели? Вытирайте руки, отвезу вас… — бормочу, тщательно оттирая пальцы салфеткой.

Везу сыновей к папе. Прежде чем с ними попрощаться, сглатываю горькие слезы:

— Ну, пока?

— Что, даже не поднимешься? — хмурится Сергей.

— Не хочу мешать вашему отцу.

— Его и дома, наверное, нет.

Да? Десятый час. С ней он, что ли?

— Забегайте лучше вы ко мне. В любой момент. Я вышлю точный адрес, вы же наверняка не помните. И… Звоните почаще, ладно? Я на связи в любое время.

Протиснувшись между кресел, зацеловываю этих упрямых гадов. Я — мать, и, наверное, что бы они ни сделали, моя любовь не уменьшится ни на йоту.

— Ключи не потеряли?

— Нет! — синхронно закатывают глаза. — Пойдем, Лех…

Дожидаюсь, когда детвора зайдет в парадную. Выезжаю на дорогу, перезванивая Стаське, которую дважды сбросила, не желая с ней говорить при детях.

— Извини, Стась. Не могла ответить. У меня аврал по всем направлениям. А у тебя как? Что-то серьезное?

— Зависит от того, удалось ли мне тебя убедить делать совместный бизнес. Если да — тянуть нет смысла. Нам предстоит куча работы и встреча с папой.

— Встреча? — почему-то теряюсь я.

— Ну, да. Он же у меня бизнесмен до мозга костей. Не даст ни копейки, пока не поверит в то, что наша затея окажется рентабельной.

— Ты же говорила, даст… — хмурюсь я.

— Конечно. Если мы не облажаемся на презентации.

— Господи…

— Да не бойся ты, Юль! Это совсем не страшно. Папа у меня — мировой мужик. Но спросит строго — тут без вариантов. Скидки на то, что я его дочь, не будет. Да и на кой нам скидки, правда? Так даже интереснее.

Голос Стаськи сочится энтузиазмом. Ее шальная кипучая энергия несется по радиоволнам мне в ухо, подпитывая разряженную в ноль встречей с детьми батарейку.

— Ну, не знаю, Стась. Я на таком уровне никогда не работала. Презентация… Бизнес-план. У меня от одних этих слов мороз по коже.

— Да это вообще не проблема, что ты! У меня ведь уже давно все готово. Может, встретимся? Еще раз посмотришь мои наработки, предложишь свои идеи…

— Ну, заезжай, чего уж. Я буду дома минут через сорок.

Я успеваю вымыть руки и заказать доставку продуктов, когда домофон оживает.

— Привет! А вот и я. Это тебе!

— Цветы? Стаська… — забираю из рук подруги букетик тюльпанов.

— Просто порадовать.

— Тебе удалось. Проходи в кухню. Сейчас принесут ужин…

На самом деле Стаська напрасно думает, что я не уделила должного внимания ее предложению. Я много о нем размышляла. Пусть в тот момент ее проект казался мне скорее несбыточной мечтой, это не мешало мне его продумать, вплоть мелочей. Девчонкой я училась в художественной школе и имела большую намеренность, так что я сосредоточилась на дизайне и упаковке. А мой огромный опыт ведения соцсетей стал неплохим подспорьем в плане разработки стратегии продвижения. И вроде бы я проделала большую работу, но на фоне разработки рецептуры, организации производства и налаживания сбыта это казалось сущей мелочью. Ни о каком равноправном партнерстве в такой ситуации и речи не могло быть…

— Юль, — щелкает пальцами Стаська. — Ты в порядке?

— Нет! Кажется, у меня паническая атака. Как подумаю, сколько головняков на повестке…

— Так это же хорошо. Отвлечешься от жизненных перипетий.

— Наверное.

— Значит, ты в деле?

— Ага. Но страшно, аж дух захватывает. — Взгляд задерживается на часах, глаза округляются: — Вот это мы засиделись, Стаська!

— То ли еще будет. Привыкай. В ближайшие полгода это станет нашим привычным режимом.

— Почему полгода?

— Потому что именно этот срок я нам отвожу на то, чтобы выйти на рынок с базовыми продуктами.

— А ничего больше ты не придумала? — возмущаюсь я. — Это же нереально.

— Посмотрим. Папа говорит, что перед собой надо ставить или амбициозные задачи, или не ставить их вовсе.

— Я твоего папу заранее боюсь. Спасибо. Удружила.

— Так ты прозвонишь своих поставщиков?

— Конечно. Я ручаюсь за этих ребят.

Утыкаюсь в телефон, чтобы проверить, не потеряла ли контакты супружеской пары, на производстве у которой мне однажды довелось побывать, и спотыкаюсь на сообщении с незнакомого номера. Безо всякой задней мысли щелкаю на иконку и застываю с открытым ртом, потому что вместо сообщения там фотка блондинчика из спортзала. Весьма порнографическая, надо сказать, фотка. Твою ж мать! Вот это детки пошли, а! Одна мощная ручища держит телефон, вторая наяривает весьма недетский, блин… ну вы поняли. Все та же нахальная улыбочка — знает ведь, что хорош, и нагло этим пользуется. Гаденыш.