Верховный маг Ордена (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 3

«Император на это не пойдет!»

«Император многое стерпит от Ордена, чтобы отыграть свои позиции на магическом фронте! Ты знаешь, что род его супруги ведет обширнейшие магические исследования! Сейчас они с Орденом ссориться не будут! Есть данные, что эти шлемоголовые сумели инициировать по крайней мере одного полноценного взрослого мага — а, быть может, и больше! Ядерное оружие, магия, крупнейшая армия на планете!.. Ты своими руками чуть было не обрушил на наши головы такую мощь, только из-за того, что, видите ли, не хотел подождать и подготовиться получше! Уж если затевать захват АЭС чужими руками, то уж по крайней мере надо было преуспеть — мы бы хоть показали всему миру, что Орден слаб и разобщен в себе, что его технологии морально устарели и несут угрозу! Можно было бы поторговаться с ним за приграничные территории, выбить для себя преференции! А теперь что⁈ Теперь это Орос выглядит слабым и разобщенным, неспособным контролировать распоясавшиеся роды! А как выглядим мы, Шаметы? Как главная безумная шавка! Пристрелить нас — и вся недолга!»

Кажется, до непутевого отпрыска наконец дошло. Наконец-то он начал бить земные поклоны, восклицая:

«Папенька, папенька, спасите меня! Вы мудры, вы умны, разве вы не знаете, что делать⁈ Сами ведь говорите: если моя голова полетит, то и всему роду Шаметов несдобровать!»

Разговор этот произошел давно, больше трех недель назад, но до сих пор отдавался горечью во рту Эсоакина.

Сколько ему пришлось задействовать с тех пор старых связей, о стольких одолжениях попросить, даже вспомнить страшно! Однако в итоге Эсоакину повезло. Он нашел, раскопал зацепку. Обнаружил след, что тянулся от того самого нападения на АЭС в предгорьях Кандалаусского хребта до военного госпиталя в Лиманионе, а оттуда — с невыразимым удивлением! — нащупал ниточку к старому-престарому делу о контрабанде оружия через Истрелийские границы. Прежде Эсоакин думал, что о том деле уже все забыли, что оно надежно похоронено под спудом лет и неоцифрованной документации, и что всех, кто помнил о его роли, уже нет в живых или, во всяком случае, у власти. И тут вдруг это орденская фамилия, как звоночек из прошлого!

«Весёлов» означает «тот, кто веселится». Эсоакин неожиданно для себя сам почувствовал приступ веселья, когда обнаружил, что родич того наглого посольского работника также работает на Орден, более того, составляет аналитические доклады для Бастрыкина. И даже, возможно, является тем самым Орденским магом, которого безуспешно разыскивали добрые приятели Эсоакина из Фаран-Лале1! Причем имеет настолько серьезные проблемы с сердцем, что вынужден непрерывно находиться в госпитале!

Удача, неслыханная удача! Ясно же, что Весёлов-младший развернул против Шаметов собственную родовую вендетту. Пусть в Ордене нет этого освященного веками обычая, люди все равно везде остаются людьми. Значит, уничтожить его — не просто огромное одолжение Священному Престолу, но и священный долг перед предками рода. Получив данные о роли Весёлова в расследовании «атомного» дела, о его предполагаемых магических способностях, а также о том, что устранили его именно люди Эсоакина, Император и — главное! — его всемогущий тесть, несомненно, будут куда снисходительнее к непутевому старшенькому.

И все было бы хорошо, вот только последнее время доклады из Орденских земель не радовали. Весёлова не видели в госпитале с Нового года, в палату его почти никого не допускали, кроме доверенных людей — но однозначно подтвердить, что он действительно мертв или заперт в стерильном боксе, не удавалось. Да и стерильный бокс… Там он может прожить, как заверили Эсоакина консультанты, еще несколько месяцев, а при удаче и год-два — и вполне успеть потребовать крови! Нет, нужна была именно гибель этого негодяя.

Однако достоверных сведений все не поступало. Косвенных признаков хватало: многочисленные движения и реорганизации вокруг госпиталя; то, что лечащий врач Весёлова внезапно уволилась, а ее команда была расформирована; и прочее в таком духе. Но в докладе на высочайшее имя все это смотрелось бы бледно. Кроме того, Эсоакина порядком тревожило, что тот из его информаторов, который почти уже получил доступ в дом старейшины рода Весёловых, того самого наглого командора, внезапно пропал…

Эх, если бы не глупость старшенького, Эсоакин не стал бы заниматься самодеятельностью! Сдал бы сведения о Весёлове-младшем фаранийцам, от тех бы он точно не ушел. Да, не получилось бы пожать плоды этой победы — не считая благодарности за услугу тому или иному высокоранговому чиновнику-безопаснику — зато Шамет точно избавился бы от угрозы своему роду от недобитого призрака прошлого. Увы, этот путь был недоступен, учитывая, насколько сильно ему требовался козырь для императорского тестя!

А значит, приходилось нервничать и ждать.

…Стараясь отвлечься от мрачных мыслей, Эсоакин вновь сосредоточил взгляд на странице книги у себя на коленях. Старая добрая поэзия истрелийского золотого века — он сумел по достоинству оценить ее, лишь когда начал работать в истринском посольстве. До того не понимал этой кипучей солнечной страсти, бьющей из каждой строчки. Чтобы прочувствовать, проникнуться, недостаточно в совершенстве знать язык — нужно вживую побывать там, под этим палящим солнцем, вдохнуть бередящие душу запахи чертополоха и шалфея, растущего вдоль сельских дорог, как у бессмертного Эринидио. Как же жаль, что пришлось расстаться с этой прекрасной страной, прекрасной должностью и многообещающей карьерой — и все по вине какого-то орденского солдафона! Который теперь, уже одной ногой стоя в могиле, продолжает грозить роду Шаметов через своих детей! Дьявольское семя, которое надо выжечь до последнего недобитка!

Ну вот, опять. Надо взять другую книгу. Возможно, даже Книгу. Почитать на сон грядущий, помолиться, успокоить нервы… А то позвонить слуге, пусть найдет и принесет ему в постель Пушка. Его мурчание чудесно успокаивает, но старый толстяк последнее время разлюбил спать со своим хозяином, теперь все время греет кости около каминов и обогревателей.

Эсоакин услышал, как скрипнула дверь во внешней комнате. Наверное Райно, его дворецкий, узнал от охраны, что хозяин не спит, пришел справиться, не нужно ли чего. Есть у него привычка так поступать — одна из многих привычек, за которые его так ценил Эсоакин.

Творец свидетель, если бы можно было оставить род на дворецкого вместо сына-дуралея, так бы и поступил!

— Райно, это ты? — крикнул Эсоакин самым дружелюбным своим тоном. — Принеси-ка мне Пушка, да чашку чаю заодно!

— Добрый вечер, почтенный Шамет! — услышал он незнакомый голос. Фраза была сформулирована в правильном «верхнем» регистре вежливости, но с таким ужасающим орденским акцентом, словно говорящий почти не имел разговорной практики. — Это ваши старые грехи наконец вас нагнали.

Эсоакин метнулся через кровать, нажать тревожную кнопку на прикроватном столике — Творец, зачем он сделал ее так далеко! — но не успел. Стены комнаты исчезли, сменились ослепительной, неправдоподобной белизной. Белее облаков, белее свежевыпавшего снега.

В этой белизне огромная кровать Эсоакина как-то сразу потерялась, и он, сидящий на ней, почувствовал себя абсолютно беспомощным и незначительным. Зато отчетливо и ярко выступил его гость — высокий широкоплечий мальчишка лет двадцати с небольшим, одетый в кожаный плащ до колен и что-то вроде новейшей активной брони или защитного костюма под ним. Спокойное лицо, легкая полуулыбка… И огромная коса в руке, большее всего напоминающая предмет-компаньон! Тоже какая-то новая разработка? Ну да, орденцы любят эксплуатировать тему защитников детей-волшебников, к месту или не к месту!

Если бы можно было написать на этом человеке «спецагент Ордена», это был бы излишний труд.

Поэтому Эсоакин ничуть не удивился, когда тип заговорил на истрелийском:

— Не возражаете, если я перейду на язык звезднопрозрачных рощ и золотой дубовой листвы? Боюсь, мой оросский несколько подзаржавел. А орденский вы знаете плохо, если я помню правильно.