Барин-Шабарин 3 (СИ) - Старый Денис - Страница 31

Александр с нетерпением, даже с раздражением отодвинул в сторону ветвь шелковицы, завел девицу под сень дерева, распространяющего по округе сладковатый аромат. Внутри кроны дерева стояла, казалось, кромешная тьма.

— Сударь, я требую, чтобы вы объяснились! — настойчиво, но с тревогой сказала Лиза и поняла, что слова её звучат несколько неоднозначно.

Как она может требовать того, чтобы он прямо сейчас с ней объяснился? Порядочная девушка не может настаивать на том, чтобы мужчина признавался в любви. Это… унизительно.

Ясный и острый ум — это не всегда благо, порой поиск двусмысленностией, просчитывание последствий влекут потери. Так это было и сейчас. Пока светлая голова Елизаветы Дмитриевны размышляла над тем, уместно ли было требовать объяснения, правильно ли она сделала, что пошла, а не вырвалась из рук Александра Николаевича… Думала она уже и о том, так ли он ей понравился, что она ему позволяет то, что никогда бы никому не позволила сделать. Например, Шабарин уже получил бы пощёчину. А позволил ли бы Шабарин себе вот такое поведение, как сейчас поступает лейтенант Печкуров?

И пока все эти мысли роились в голове у девушки, Печкуров начал действовать. Ему нужно было лишь показать своим подельникам, что девушка не против с ним остаться наедине и принимать его ласки. Конечно, «честь и достоинство» лейтенанта не позволили бы ему прямо здесь лишить невинности столь грациозную и нежную особу, какой виделась Елизавета Дмитриевна. Но ведь ему нужно лишь обнажённое плечико и неотвергнутые поцелуи — этого было бы достаточно для полной победы Александра Николаевича Печкурова над своим старым товарищем Михаилом Савельевым.

— Я сделаю вам предложение, я буду просить руки вашей у вашего дядюшки, но молю, покорнейше молю, подарите мне поцелуй, подарите мне эту встречу, о которой я буду думать, которая не даст моим чувствам быть побежденными сомнением. Подарите мне себя, Лизонька, пусть не будет больше ни вас, ни меня, пусть мы будем единым целым, — требовал Печкуров от прекрасной девушки, и от этой всей ситуации, когда на кону стояло слишком многое, он начинал терять самообладание.

Лиза, широко раскрыв глаза и опустив руки, ничего не делала. Мужчина начинал прикасаться к ней, он гладил её ладонью по щеке, нежно выводил какие-то контуры, возможно, магические знаки, на её шее, декольте. Никогда ещё подобного девушка не чувствовала, это было чем-то страшным для неё, неизвестным, но заставляло сердце стучать ещё чаше, вынуждало делать глубокие вдохи.

Лиза знала, ей рассказывали, что женщины могут тоже чувствовать влечение, что интимное общение с мужчиной может вызывать у женщины такой шквал эмоций и чувств, в котором можно утонуть, даже имея умную голову и прежде всегда трезвый расчёт. Раньше девушка не понимала, как можно сходить с ума, даже не по любви, а потому, что хочется оставаться наедине с мужчиной. Теперь ей стало стыдно, что она вот такая…

— Моя любимая, — прошептал Печкуров и впился своими губами в трепетные, ещё нецелованные уста Лизы.

Он старался быть нежным, но всё его мужское естество уже начинало довлеть над мозгом. Лишь только осознание последствий и жажда денег позволяли сохранять толику расчёта.

Лиза всё так же стояла, её губы не откликались на поцелуй мужчины. И она начинала понимать всё, что происходит. Вот только и кричать она не могла, ведь это уже позор. Она будет опозорена, если только хоть кто-то узнает, что здесь, под кроной раскидистой шелковицы, она позволила мужчине прикоснуться к себе иначе, чем целомудренным поцелуем тонкой ручки.

Печкуров же скользил по плечам девушки, её груди, он целовал её шею, спускался ниже, туда, куда уже никак не могла допустить его Лиза.

— Хватит. Саша, я прошу вас, хватит! — говорила Лиза, но при этом не могла сдвинуться с места.

Ей казалось, что за этим позором уже кто-то следит, что ей нужно оставаться молчаливой, но при этом желание вырваться начинало бороться с желанием остаться.

— Простите меня! — искренне сказал Печкуров, отстраняясь от девушки.

Всё. Пари выиграно. Александр Николаевич Печкуров доказал своим товарищам, что именно он в этой стае животных — лидер, вожак. Теперь карточный долг будет погашен, а в скором времени присланные от отца деньги позволят Печкурову не только оставаться на плаву, но и приодеться, сладить новый мундир и вновь сесть за карточный стол.

— Поздравляю, ты выиграл пари! — пьяным голосом, полным обиды, разочарования и злости, выкрикнули недалеко от того места, где Лиза уже начинала тихо плакать.

Елизавета Леонтьевна, сама себя не помня, ахнула и вскинула руку ко рту.

Словно ушат холодной воды вылили на разгорячённую девушку. Она встрепенулась, посмотрела на Александра, звонкая пощёчина окрасила румянцем щёку офицера, который, судя по тому, что сделал, не имел права считать себя достойным сыном Отечества.

— Савельев, ты ведёшь себя бесчестно в нашем споре! — выкрикнул Печкуров, моментально осознав, насколько нелепо в этих обстоятельствах и в этом предложении звучит слово «бесчестно».

А Лиза уже бежала, проклиная себя, не сразу даже вспомнив о том, что её молодая, упругая грудь всё ещё была оголена. Она опозорена. И даже не важно, узнал об этом дядюшка или кто-то ещё, важно, что здесь и сейчас её видели, её использовали. Она корила себя за то, что была готова позволить Печкурову даже чуть больше, чем он уже сделал. То влечение, та нега, что грела и расплывалась по её телу, эта до того неведомая энергия, неизменно сопровождающая чувство, возникающее между мужчиной и женщиной — всё это было неизвестно, это было страшно, всё это было… приятно. Вот из-за этой мысли она себя возненавидела ещё больше.

— Лизонька, что же произошло? — на пороге дома Елизавету Дмитриевну встречал её дядя.

Лиза собиралась с мыслями, силилась не плакать, но слёзы так и лились её глаз, а ноги подкашивались.

— Что случилось? — строго и решительно спросил Алексей Михайлович.

— Он бесчестный человек, дядюшка, — сказала Лиза, подхватила платье и побежала в дом.

Мирно, не спеша, следом шёл Печкуров. Он убеждал себя, что ничего страшного не произошло. Лишь несколько поцелуев, почти наивных. Ведь, естественно, что молодой мужчина был готов зайти намного дальше. А его глаза уже присматривали ту самую скамейку, на которой можно было, да еще и с опытом Александра, предаться более откровенным удовольствиям.

— Сударь, извольте объясниться! — потребовал Алексеев.

— Ваша племянница способна смутить любого мужчину. Она увлекла меня и позволила себя поцеловать. Но после ударила и убежала. Уважаемый Алексей Михайлович, я не имел никаких крамольных мыслей. Я лишь хотел сказать Елизавете Дмитриевне, что очарован ею, — нашёлся Печкуров, начиная все валить на Лизу и выставляя ее дурой.

Александр Николаевич решил сослаться на то, что Лиза что-то себе возомнила, что она сама, начитавшись бульварных романчиков, таких популярных у девушек, повлекла мужчину за собой и там начала его целовать. Но он, как истинно честный офицер, дворянин, отказал девушке.

Вот только Алексей Михайлович Алексеев прекрасно знал свою племянницу. Для него уже было огромной новостью, даже потрясением, что, наконец, нашёлся тот человек, который всколыхнул девичье сердце. Алексеев уже было думал, что племянница неизменно холодна со всеми.

— Я вынужден защитить свою племянницу. Я вызываю вас на дуэль. Завтра же утром, — сомневаясь, Алексеев всё-таки принял для себя решение, которое был обязан принять.

— Случаются ошибки, сударь, вы, верно, оговорились, — Печкуров, как это ни поразительно, смотрел прямо на Алексеева и нимало не смущался. — Я, смею быть уверенным, отменный стрелок. От дуэли, конечно же, не отказываюсь. Но стоит ли выносить на всеобщее обозрение то, что могут в обществе принять за позор вашей племянницы? — решительно сказал он.

На самом деле Александр Николаевич не хотел, чтобы лишний раз полоскали именно его имя. За Печкуровым и так уже числились прегрешения. И офицерское собрание даже однажды ставило на вид лейтенанту, предупреждая его, что стоит вести себя более достойно. А ещё капитан корабля, на котором служит Печкуров, предупреждал своего лейтенанта, что, сойдя на берег, использует все свои связи, чтобы Александра Николаевича более не было в его экипаже. Если же случится эта дуэль, то Печкуров может изрядно пострадать.