Крафтер (СИ) - Сорокин Александр Сергеевич - Страница 49

Особенно пьяные.

Сумерки уже плюхнулись на землю, цеплялись за рукава моей рубахи. Я направился к краю стройплощадки, почесал Плюма за ухом и окинул взглядом свои владения. От деревянных построек не осталось и следа. Два каменных склада выросли как по волшебству. Понятное дело, это пока были только «коробки» без кровли, окон и прочих благ цивилизации, но работа шла.

«А ведь мой замок в горах был на порядок больше этого уныния», — подумал я, пнув бетонный блок. Тот покатился, с грохотом угодив в кучу песка.

Парковые дорожки вились между клумб, как змеи после попойки. Рабочие втихаря засадили их кустами, похожими на ёжиков. Один куст уже засох — видимо, поливали водкой вместо воды. Фонтан в центре двора напоминал инвалида: чаша стояла криво, а вместо скульптуры в центре торчала труба, из которой периодически плевалась ржавая вода.

— Эй, барин! — крикнул проходивший мимо каменщик. — Как вам аллея?

— Как аллея славы после землетрясения, — буркнул я. — Кто плитки клал? Слепой?

— Да я… — начал он, но я махнул рукой.

Высокий забор, опоясывающий поместье, был единственным, что радовало глаз. Металлические прутья, острые как клыки, увенчанные колючей проволокой. «Хоть отсюда не сбегут», — мелькнула мысль. Но даже здесь нашлась осечка — у ворот забыли приварить петли, и створка висела, как оторванное ухо.

— Григорий! — рявкнул я, заметив дворецкого у фонтана. — Это что? — ткнул пальцем в трубу.

— Антивандальная система, — ответил он, не моргнув. — Воры подумают, что тут чума.

— Шутить изволишь… Гениально. Только вот вода… пахнет, как ночной горшок дракона.

Отвернулся, чтобы скрыть горькую улыбку. Гордости не было — только кислое раздражение. Каждый кирпич напоминал о потраченных деньгах, каждый кривой куст — о том, что надо было нанять садовника, а не ораву с лопатами.

— Завтра, — сказал я дворецкому, — Если все не переделают, отдам их Утюгу на потеху.

Григорий побледнел и суетливо направился в сторону бригадира — обещать мои кары.

— Хотя бы забор не развалится, — пробормотал я и пошёл к дому, спотыкаясь о кирпич, который явно лежал здесь назло.

Учитывая недавние мои разборки, я решил серьезно заняться вопросами собственной безопасности. Ну, негоже такому, как я, лепить артефакты из чего попало! Пришло время для нормального оружия.

Я направился к подвалу. Ступени скрипели под сапогами, а тени от лампочек плясали по стенам, словно насмехаясь.

Дверная ручка завизжала, едва я коснулся её:

— Опять⁈ Да я тебя щас на части порву, козел ты этакий!

— Привет, красотка, — усмехнулся я. — Скучала?

— Скучала, как могила по гробовщику! — ручка дёрнулась, пытаясь укусить мой палец. — Уйди, пока не стало поздно!

— Ага, щас. Ты же знаешь, я люблю опасности. — я сжал её холодное железо, чувствуя, как под пальцами пульсирует магия. — Или ты забыла, кто тебя из куска хлама собрал?

— Собрал криворукий урод! — заорала она. — Меня бы в музей! А ты…

— А я могу переплавить тебя на гвозди для конюшни, — перебил я. — Представляешь? Ты будешь вонзаться в подковы. Каждый день. Лошадиное дерьмо, пот… Романтика.

Ручка замолчала. И её молчание звенело громче любых ругательств.

Открыв дверь, я прошел в мастерскую, отцепил от пояса ножны с мечом и положил их на стол. Я потянул клинок наружу, провёл пальцем по лезвию. Металл загудел, а по клинку поползли трещины света.

— Огонь, — прошептал я, выжигая руну. Лезвие вспыхнуло алым.

— Лёд. — Вторая руна. Иней заплелся узором вокруг огня.

— И… молния для пикантности. — Третья руна взорвалась синим.

Я прислонил клинок к вечному камню, вмурованному в стену. Кристалл зарядил мое временное оружие.

Меч завибрировал, словно жаждал крови. Я махнул им — пламя, ледяные осколки и электрические разряды сплелись в смертельный танец, выстрелив яркой вспышкой. Стена напротив покрылась гарью, инеем и трещинами.

— Идеально. Теперь ты — швейцарский нож для убийств. Дальнобойный!

Но мне этого было мало. Я снял с пальца свой родовой перстень и внимательно осмотрел его со всех сторон. Странная вещь… Символ рода артефакторов, а практической пользы никакой! Пришлось исправлять это.

Я вплетал в ободок кольца руны защиты. Каждый символ шипел, как змея, но поддавался. Спустя минут тридцать я закончил с гравировкой и также прислонил предмет к кристаллу.

— Проверим? — обратился к Плюму, сидящему у меня на плече.

Он плотоядно оскалился и преобразился в небольшого дракона. Открыв пасть, он выпустил в меня столб пламени.

Перед моим лицом мгновенно вспыхнула радужная пленка щита, поглотив всю смертоносную энергию. Стена за мной покрылась черной копотью, а вот я оказался цел и невредим. Да и заряда в кольце еще хватило бы на несколько подобных атак. Правда, мои сапоги — не уцелели.

— Надо бы добавить защиту для обуви, — вздохнул я, сдувая пепел с носка. За спиной послышался тяжелый вздох, будто великан пустил скупую слезу. Я обернулся и увидел своего первого голема в этом мире.

Утюг сидел в углу, опустив раскалённый нос к полу. Пар выходил из него прерывистыми клубами, словно он вздыхал. Его корпус, некогда блестящий, покрылся слоем пыли и паутиной. Даже рунические узоры на боках потускнели от безделья.

— Эй, железный меланхолик, — позвал я, пиная ржавую гладильную доску, что спустили сюда, как старый хлам. — Хочешь компанию?

Утюг медленно поднял «голову», его раскалённая поверхность тускло мигнула:

— Не надо надо мной издеваться. Я и так… никчёмный.

— Никчёмный? — фыркнул я, волоча доску к центру подвала. — Ты просто не нашёл своего призвания. Вот, например, гладить драконов — прекрасное дело! Мне бы пригодился такой воин.

Доску пришлось ставить на кирпичи — одна её ножка давно отвалилась. Я сгрёб в кучу колёса от тачки, обломки цепей и пару шестерёнок, которые валялись тут с прошлого века. Руна оживления, выцарапанная гвоздём на ржавой поверхности, светилась ядовито-зелёным.

— Сейчас, дружок, — сказал я Утюгу, — познакомишься с леди.

Удар кувалдой — и колёса прикрутились к доске. Ещё пара движений — цепи обвили её, как украшения. Шестерёнки впились в бок, создавая подобие лап. Руна вспыхнула, и доска дёрнулась, заскрипев на всю катушку. Даже Плюм проникся и щедро поделился своей энергией.

— Представляю: Гладильная Дося, — объявил я. — Может таскать грузы, бить врагов и… эээ… гладить. В теории.

Утюг зашипел, подходя ближе. Его пар вдруг стал теплее, почти нежным.

— Она… — он потрогал доску раскалённым носом, оставив на ржавчине чёрную полосу. — Красивая.

Доска скрипнула, повернувшись к нему. Одно колесо прокрутилось вхолостую, другое — замерло. Из щели между доской и цепью выпал болт.

— Ну, не Венера Милосская, — усмехнулся я, — но для первого времени сойдёт. Чуть позже доведу ее до ума. Есть у меня идеи.

Утюг, однако, уже забыл про меня. Он кружил вокруг доски, шипя паром, будто рассказывал ей анекдоты. Доска скрипела в ответ, неуклюже поворачиваясь. Потом они вместе поползли к груде кирпичей — Утюг толкал их носом, а Доска подхватывала и складывала в подобие пирамиды.

— Гениально, — пробормотал я. — Теперь у меня тут братство строительного хлама.

Ручка на двери фыркнула:

— Ты всё-таки спятил.

— Зато не скучаю, — парировал я. — Может, и тебе пару рук приделаю? Чтоб махаться могла.

Ручка захлопала, но Утюг и Доска уже катились к выходу, снося по пути ящик с гвоздями. Грохот стоял такой, будто в подвале рухнула колокольня.

— Эй! — крикнул я. — Это не аттракцион!

Утюг остановился, виновато выпустив облако пара. Доска скрипнула, будто извиняясь.

— Ладно, — вздохнул я. — Но если своих тронете, переплавлю вас на скрепки.

Они загудели в унисон и поползли наверх, аккуратно объезжая разбросанные гвозди. Я наблюдал, как Утюг пытается «погладить» Доску, оставляя на ней узоры из сажи.

— Хотя бы скучно не будет, — пробормотал я, пряча улыбку в воротник.