Хозяйка чайной (СИ) - Буланова Наталья Александровна - Страница 18

Я знаю, что он после работы и одним чаем сыт не будет. Ставлю на стол тарелку супа.

— Да не стоило! — Он с удовольствием садится за еду.

— Ваша работа бесценна! Спасибо большое. Назовите сумму, сколько я вам должна. Я постараюсь как можно быстрее ее собрать.

Содержимое тарелки исчезает за минуту, после чего Альдо вытирает рот рукавом и говорит:

— Оплачено.

Вот, вроде, хороший мужик, но ничего не екает. Который раз примеряюсь, но… Мне даже не нравится, как он пахнет. Как вытирает рот рукой.

Я вспоминаю запах Зверя. Тот момент, когда он вытащил меня из воды. И тут же внутри все сжимается, а в горле становится щекотно. И его движения… безупречны. Но сам он тот еще говнюк.

Определенно, генерал во мне целую гамму эмоций, в отличие от Альдо.

Весь вечер я поглядываю в сторону входа — не войдет ли генерал и не застанет ли премилую картину. Но его не видно.

Почему-то портится настроение. Я провожаю Альдо, чувствуя невероятную усталость.

Точно, я же не спала. Вот меня и мотает.

Я ложусь на кровать и вижу, что Рикки собирается лечь на полу.

— Иди сюда. Тут нам двоим места хватит. Я сюда головой, ты — в другую сторону.

— Но…

— Никаких но. Нам с тобой надо выжить. Понял? Нет ничего важнее этого.

Сколько раз я повторяла себе эту фразу после ожога кислотой. Тысячу, не меньше. Уверяла себя, что я выжила — это уже прекрасно. Но не всегда этому верила. Утром я проснулась от движения в ногах — первым встал Рикки.

— Простите, не хотел будить, но уже светло.

Да, надо вставать. Мне сегодня еще разводиться.

Я умываюсь, привожу себя в порядок, открываю чайную и даю инструкции Рикки, пока меня не будет. Рассказываю, что поесть, а сама пока не хочу — слишком нервничаю. Оставляю немного горнов Рикки на случай непредвиденных обстоятельств и чтобы сдать сдачу. Часть забираю с собой, часть — прячу в жилой зоне в тумбочке.

И выхожу.На мне самое красивое и сдержанное платье, которое я только нашла в шкафу. Правдо, оно так и кричит о скромном денежном положении, ну и ладно. Разводиться — это же не на светский прием, верно?

Убрав документы в маленькую сумочку, я выхожу на торговый тракт. Первый же торговец соглашается меня подвезти и даже не берет монеты.

— Расскажи лучше историю, — просит он такую плату.

И я соглашаюсь. Уж чего-чего, а этого у меня в загашнике полно. Дорога пролетает быстро, и уже через два часа я стою в начале Центральной улицы.

Впереди дымит, как после потушенного пожара.

— Все здание сгорело! — обсуждают мужчины, проходя мимо.

— Говорят, не только наша мэрия пострадала. Во всех городах до столицы не осталось ни одной целой.

Я замираю.

Ни одной целой мэрии, где я могла бы развестись?

Это случайность или спланированная акция? Что-то мне подсказывает, что второе. Например, резкая пропажа Зверя. То-то я смотрю, не показывается — делом занят. Даже стулья дал все перетянуть спокойно.

Ну и методы у него!

Значит, не хочет разводиться? Ну так еще же столица есть. Там тоже все спалит? А когда построят заново?

Первым порывом хотелось пойти и выяснить с ним отношения, но потом я остановила себя. Нет-нет, чем больше сила действия, тем сильнее противодействие.

Я затихну. Сделаю вид, что не больно-то и спешу с разводом. А потом, как только сделают хотя бы временный пункт регистрации, решительно разорву наши семейные узы.

Семейные узы… Как звучит-то! А я имени мужа не знаю. Все Зверь да Зверь.

“Алисия, как зовут генерала, с которым разводиться будем?”

“Трей Адамс” — тускло вспыхивает в голове.

А почему я больше не слышу голос Алисии? Что случилось?

Или она не хочет со мной общаться?

— Ты не хочешь разводиться? — тихо спрашиваю я.

Душа прошлой хозяйки молчит.

Ладно, не хочет — пусть играет в молчанку. У меня и без того полно дел. Всего-то девяносто дней, между прочим, а они ужас как быстро пролетят.

А я пока в долгах, как в шелках.

Возвращаюсь я в чайную в крайней задумчивости, уставшая, но, почему-то спокойная, как сотня мудрецов.

Пока ехала на повозке в нашу деревушку, много думала, что же делать со Зверем с его решительными методами и зацикленностью на Алисии. Его гордость и мужское достоинство было ущемлено все эти пять лет. Надо его расщемить обратно, а то страшно. После Василия боюсь я таких прытких и непредсказуемых мужчин, одержимых женщиной.

Тут у меня одна проблема — Зверь очень привлекательный мужчина. Он заходит — у меня голова кругом.

Однако, идей, как себя обезопасить пока нет.

Я поднимаюсь по горной тропе к своей чайной, открываю двери и замираю. Рикки стоит за прилавком счастливый-счастливый, а в самой чайной красуются новые стулья и столы, яркие ковры на полу и даже светильники на стенах поменяны.

Все красиво, но… Где мои старые стулья, которые мы с таким трудом переобшили?

И дверь новая, та самая, которую Альдо починил. И из нее, из жилой зоны, выходит Зверь.

Довольный, явно ожидающий похвалы.

И все мое спокойствие сотни мудрецов как ветром сдуло.

— Где моя мебель?

— Как арендодатель я заменил старую мебель на новую.

— Где стулья? — я начинаю суетиться — бегаю между новых шикарных столов и кресел, стульев.

Они, конечно, красивые, но…

Я смотрю на свои пальцы.

— Я всю ночь сшивала лоскуты для новой обивки. Альдо несколько часов снимал и надевал новую обивку. Трей Адамс, где мои стулья? — под конец мой голос срывается на крик.

Зверь смотри на мои пальцы так удивленно, будто первый раз видит десять пальцев на руках.

— Но это все новое. Ты же любишь красивые новые вещи и ненавидишь обшарпанное барахло. За это ты ничего мне не должна. Ты просто это арендуешь вместе со зданием. Тебе же от этого хорошо. Я не понимаю…

— Ты ничего не понимаешь! Я старалась, я вложилась в эти стулья, они стали мне дороги. И не только я — Альдо тоже.

— Альдо и поменял эту мебель, — холодно отвечает Зверь.

Я в шоке смотрю на него. Он это специально сделал? Или просто ему эмпатию на войне отбили?

— Ты обидел человека.

— Ему не нужно было подходить к чужой женщине, — тоном, от которого у меня мурашки идут по коже, отвечает Зверь.

— Я не твоя женщина.

— Моя, пока я не решу по-другому.

Ох как заговорил! Смотрите-ка, собственнические инстинкты из-за Альдо проснулись? Не смог смотреть, как чужой мужик мебель делает в моем доме? Решил выдрать все на корню — оскорбить мастера, да еще у него новую мебель сюда купил.

Я тебя проучу, Трей Адамс. Я научу тебя, что не все покупается и продается.

— Где мои стулья? — спрашиваю я.

— Хочешь сказать — мои стулья? — нажимает тоном он.

Вот как. Значит, давит на то, что это его собственность. Каков нахал! Зажимает меня со всех сторон. Может, Алисия и велась на деньги и прекрасно контролировалась вещами, со мной такая штука не пройдет.

— Так где НАШИ стулья? — мой голос дрожит.

— На помойке. Где им и положено быть, — ледяным тоном отвечает Зверь.

Он в ярости, но я не в меньшей.

— Значит, говоришь, тут все твое? Что хочешь, то и меняешь, так?

У Зверя дернулась щека, но он промолчал.

— Хорошо, — киваю я, а саму всю трясет. — Рикки, собирай чай и наши вещи. У нас есть только чайная тележка — с нее мы и начнем наш путь. Как была с ней, когда встретила тебя, так и расстанусь.

Зверь замирает, словно боится пошевелиться. Я прохожу мимо него, ощущая, как притягательно он пахнет. Но и это меня раздражает.

Достаю из кассы и карманов горны, отсчитываю ровно ту сумму, которую он давал Рикки и кладу на прилавок.

— Теперь мы больше ничего тебе не должны.

Зверь медленно поворачивается ко мне всем корпусом.

Я смотрю на него, ощущая себя разъяренным быком, не меньше.

— Алисия! Ты с ума сошла? Мне не нужны твои деньги, — Зверь настолько напрягается, что у него выступают вены на лбу.