Хозяйка чайной (СИ) - Буланова Наталья Александровна - Страница 14

Это просто смешно! Безопасность же на нуле. Этим Зверя не удержать.

Но я все равно закрываюсь и отступаю, глядя на преграду. И та вздрагивает от попытки открыть за ручку, а потом и вовсе слетает с петель с диким грохотом. Косяк весь отходит.

Ну е-мое! Одни траты.

— Я предупреждал, Алисия.

Он буквально давит, и это вызывает во мне не самые радостные воспоминания. Сталкивалась я однажды с маниакальным влечением — потом двадцать лет мучилась с последствиями. Больше задаром не надо!

Но тут проблема — Зверь настолько харизматичен в этой своей силе, что я периодически зависаю, глядя на него. Он такой решительный и напористый, что я в растерянности. Отвыкла я от таких мужчин.

Да и, признаться, никто никогда ТАК на меня не смотрел. Мне нелогично хотелось продлить этот миг навсегда — это ощущение, что тебя настолько желают.

Почему я уверена, что он меня не тронет? Тут же вся чайная в разнос? Я что, без чувства самосохранения перенеслась сюда.

“Он не тронет. Никогда” — говорил голос в голове, и я выдахаю.

Значит, это интуиция мне подсказывала, что он будет громить все вокруг, но меня своими рогами не заденет. Хе-хе.

Ладно, это наглость, но после таких знаний я понимаю, как действовать дальше.

— Чинить кто будет? — я задираю подбородок, упираю руки в боки.

И он слегка притормаживает от такой наглости. Смотрит так, словно глазам своим не верит.

Я продолжаю:

— Посмотри, что ты наделал! Не знаешь, что такое закрытая дверь? Стучать не учили?

— Для супругов нет закрытых дверей.

— Есть, если они бывшие! После того, что между нами было, нам только это и остается — разойтись. Давно пора было!

— И не надейся. Ты — неблагодарная! В нищете жить не захотела, в богатстве тебе тоже все не так. Еще и меня виноватым выставляешь? Да если бы не личина, я бы с такими рогами показаться не смог бы своим солдатам.

— Меньше проверять надо было. Не подходим друг друг — это было сразу понятно. Что мусолить? И хватит меня пугать! Я уже снова вернулась к тому, где была — к заброшенной чайной. Тебе все мало?

— Ты была с одной телегой. Чайную купил я.

— А я купила сюда весь товар. Но, если так хочешь, я отдам тебе стоимость этого ветхого домика. Сразу не смогу, но частями осилю, — выпаливаю в запале я.

— Тогда собери сто тысяч горнов за три месяца. Сможешь? — Зверь тихо подбирается ближе.

Я упираюсь попой в кухонный стол и замираю.

Три месяца?А при попадании сюда мне поставили срок девяносто дней.

Это совпадение или случайность — такие похожие сроки?

Во мне играет гордость и обида. Мне совсем по-девчачьи хочется, чтобы влюбленный мужчина делал подарки, которые потом не забирал, но это же Зверь. Он только и жаждет, что меня помучить — Алисия права.

Миссия, которая казалась не такой уж и легкой, приобрела тяжеловесную категорию боя.

— Смогу! — с вызовом говорю я и дополняю: — Но ты сейчас же свалишь отсюда и больше не зайдешь. Только тогда сделка будет действительной.

У меня должна быть своя защищенная территория, а то этот драконище все стены так разнесет. Где я жить тогда с Рикки буду?

Зверь смотрит с протестом. Кажется, что он не согласен каждой клеточкой тела.

Я добавляю:

— И да, ты должен починить дверь. А потом уже уйти и не появляться на пороге.

Зверь ведет нижней челюстью. Злится. То опускает взгляд, то бросает его на меня.

— У меня другое предложение — отдашь стоимость натурой, — Зверь встает от меня на расстоянии двух шагов.

Я понимаю, что бежать тут некуда. Нужно быть предельно осторожной:

— Губу закатай.

— Чего? — не понимает он.

— Говорю, что обойдешься.

И тут он делает резкий выпад вперед, обхватывает рукой мой затылок и впивается в губы. Я же сжимаю их изо всех сил, пытаюсь оттолкнуть его, но проще сдвинуть гору с места, чем генерала.

И тогда я бью по больному. Уворачиваюсь и быстро говорю:

— Руфус целуется лучше.

И Зверь замирает.

Как только я чувствую, что хватка ослабла, вырываюсь из объятий и отскакиваю в сторону.

— Уходи, — говорю я. — Или уйду я. Но только я пойду в твой военный лагерь и все расскажу, какой фигней занимается их генерал.

— Думаешь, тебе посочувствуют? Ты мне изменила.

— Думаю, тебе не захочется, чтобы они знали, что ты пять лет надевал личину, чтобы стать моим мужем, — говорю я и направляюсь к выходу: — Я иду за Рикки и очень надеюсь, что к моему приходу тебя здесь не будет.

За спиной я слышу грохот. Какой же он буйный!

Вот и восстанавливай чайную потом. Это не слон в посудной лавке, это дракон в чайной!

Рикки я встречаю у таверны “Горный рай”. Он несет целую корзинку продуктов, и я замираю, понимая, на чьи деньги они куплены.

И меня раздирают сомнения, что же с этой подачкой делать.

— Госпожа, понюхайте, какие тут ароматные булочки! — Рикки приоткрывает тканевую салфетку и показывает румяную корочку выпечки, а у самого глаза блестят и язык губы облизывает.

У меня четкое ощущение, то если сейчас скажу, что все надо вернуть, ребенок будет плакать. Казалось бы это только меня — вернула бы и не думала. Но тут есть голодный парень.

— Рикки, какой ты молодец, что столько всего купил. Давай только вернем деньги генералу? Мы сегодня хорошо заработали!

— А у нас хватит?

— А ты сколько потратил?

— Две тысячи горнов, — говорит Рикки, и тут у меня перехватывает дыхание.

Это на пятьсот горнов больше, чем мы заработали сегодня. Я рассчитывала купить продукты на пятьсот. И тут либо я прогада с ценой на кудин, либо Рикки облапошили.

Но мальчуган не выглядит тем, кто не разбирается в ценах. Он явно сын улиц.

— Рикки, а ты не спросил, почему так дорого?

— Спросил, конечно, госпожа. Мне сказали, что тут это обычная цена?

Что-то мне не верится. В таверне “Горный рай” я видела цены на еду. Примерно перевела в уме курс на более-менее знакомые блюда, чтобы отнести с ценами моего мира.

Я рассмотрела содержимое корзинки: курица, две булочки, одна буханка хлеба и яйца. Что их этого золотое?

После разговора со Зверем я ощущала такой запал и злость, что захотела немедленно выяснить, что же тут с ценами на продукты.

— Рикки, а ты не отведешь меня в лавку, где ты все это купил?

— Конечно, госпожа! У меня еще в мешочке осталось.

Мне хотелось вернуть все Зверю до монеты, но сейчас мы были в минусе. Так что к лавке я шла бодро, с боевым настроем. Когда открыла двери, почти залетела внутрь и огляделась по сторонам.

Тут было всего по чуть-чуть: немного чистящих, немного одежды, немного бытовых предметов, немного мебели, немного еды и даже собственная пекарня. И всем этим заведовала крошечная, сгорбленная пополам, старушка.

Я замерла, глядя на нее. Создавалось ощущение, что еще немного и она богу душу отдаст — до того худая.

— Что-то забыл, милок? — спрашивает она хриплым от старости голосом.

— Госпожу привел, — Рикки улыбается.

— Алисия, — улыбается она мне, а потом смотрит словно в самую душу: — Или не Алисия?

Это что это она? Случайно так?Мурашки по коже.

— Добрый день! Подскажите, пожалуйста, булочки вы сами печете?

— А кто ж еще? Тут одна я. — Старушка идет за прилавок и считает листы бумаги, постоянно облизывая указательный палец.

Я не понимаю, как себя вести. Смотрю на ценники — они все просто космос. Как может одна булочка стоять пятьсот горнов, когда как в таверне это была стоимость чайника чая или салата?

Неужели, я все-таки просчиталась по стоимости? Надо было обойти местные лавочки, а я поленилась!

— Жень, да не ломай голову. Ешь булочки, вари курочку, пополняй магический резерв.

Я застыла, пораженно глядя на старушку, а она продолжала пересчитывать листы.

Жень? Откуда она знает мое имя?Значит ли это, что ее вопрос “Или не Алисия?” был не случайным?