Конструктор живых систем: Красный лед (СИ) - Птица Алексей - Страница 6

Все смотрели на заместителя ректора Новицкого, но тот продолжал сидеть молча, как будто и не слышал этого человека. Пауза затянулась, из-за чего многие начали нервничать, особенно Фармазон, который вскоре не выдержал и задал вопрос.

— Насчёт чего вы возражаете, господин эээ…

— Статский советник Лесной-Веденеев.

— Да, — уже немного растерянно произнес Фармазон.

— Против рассмотрения в первую очередь студента факультета водного и железнодорожного транспорта Фёдора Дегтярёва.

— А, ну если вам так будет угодно, то я лично не возражаю, чтобы начать голосовать по трём другим студентам, — быстро согласился Фармазон.

— Ну и прекрасно! Клементий Варламович, давайте начнём с нападавших⁈

Новицкий оторвал взгляд от бумаг, коротко взглянул на статского советника и кивнул.

— Как скажете, Олег Викентьевич. Господа, давайте рассмотрим вопрос по трём студентам электротехнического факультета. Кто считает, что они виновны?

Заслышав эти слова, троица напавших на Дегтярёва студентов беспокойно заёрзала седалищами по стульям. Даже вечно спокойный Густав Седерблом проявил признаки беспокойства, сидя в тревожном ожидании исхода дела.

Члены комиссии стали вопросительно переглядываться между собой, не торопясь вытягивать руки. Всего на заседании присутствовало десять человек, включая заместителя ректора и приглашённого статского советника. Сам статский советник и заместитель ректора также не спешили поднимать руки, явно выжидая, и если Новицкий хранил невозмутимое выражение на лице, то Лесного-Веденеева эта ситуация откровенно забавляла, и он с явным ехидством оглядывал голосующих. Но долго подобная пауза затягиваться не могла, и вот вверх поднялись только две руки.

— М-да, — произнес статский советник и тоже поднял руку, синхронно с ним поднял её и заместитель ректора. Это заметили все присутствующие, и вверх поползла ещё одна рука, остальные же хранили нейтралитет.

— Итак, пять человек считают, что виновны. Теперь голосуем, кто считает, что они не виновны.

Вверх тут же взвились четыре руки, а последний из неголосовавших растерянно смотрел на других, не решаясь проголосовать против, но после недолгих колебаний и красноречивых взглядов Фармазона всё же решился нарушить нейтралитет и поднял руку.

— Так, и половина присутствующих считает, что они невиновны. Ну, что же, паритет — дело хорошее и говорит о том, что административные меры применять к этим троим нецелесообразно, обойдёмся дисциплинарными. Так, Олег Викентьевич? — Новицкий вопросительно посмотрел на гостя.

— Это ваша вотчина, Клементий Варламович, вам и решать, — произнес статский советник.

— Хорошо, тогда голосуем по судьбе Дегтярёва. Кто считает, что он…

— … не виновен, — вдруг прервал его Лесной-Веденеев.

— Ну, пусть будет так, — пожал плечами заместитель ректора и повторил свой вопрос. — Кто считает, что студент Фёдор Дегтярёв НЕВИНОВЕН?

Вверх уже более смело поднялось вновь пять рук, в том числе и рука Новицкого и статс секретаря, но несмотря на это, больше ни одного голоса за Дегтярёва не набралось.

— Очень интересный расклад у вас, Клементий Варламович, очень интересный, — сказал, вставая Лесной-Веденеев. — Ну, что же, пока я считаю голосование не окончательным и даю всем время подумать. Господин Дегтярёв, подойдите, пожалуйста, к кафедре, — обратился он уже ко мне.

В это время я сидел за партой, низко опустив голову и стараясь держать себя в руках. Уже давно мне стало ясно, что ничего хорошего от итогов этого заседания ждать не придётся, жутко хотелось уйти, но идти всё равно некуда, да и незачем, ещё десять-двадцать минут этого позора, и я смогу идти на все четыре стороны. Погружённый в свои невеселые мысли, я уже ничего не слышал. И вдруг ко мне обратились.

— А? — не понял я.

— Подойдите к кафедре, — гаркнул уже Новицкий.

Я встал и на деревянных ногах зашагал к кафедре.

— Повернитесь лицом к аудитории.

Я повернулся. В это время статский советник зашёл за кафедру и, раскрыв папку, принялся зачитывать текст, который, как я предполагал, станет мне приговором, но после второго предложения я понял, что это не так.

— Быстро разобравшись в причинах и следствиях, Фёдор Дегтярёв, с помощью своего дара принял меры к спасению людей, тем самым предотвратив их гибель. От лица его императорского высочества, в качестве поощрения и признания заслуг перед империей и её народом, студенту первого курса факультета водного и железнодорожного транспорта Фёдору Дегтярёву назначена государственная стипендия в размере тридцати злотых ежемесячно, до сдачи первой сессии, а по итогам сдачи сессии, если его успеваемость не будет выше среднего бала в три целых и пять десятых, она останется неизменной. В случае сдачи сессии на оценки не ниже хорошо, она увеличится до сорока, а в случае сдачи на отлично — до пятидесяти злотых в месяц. Министр образования Склавской империи, подпись и печать. Министр внутренних дел, подпись и печать. Утверждаю, канцелярия его Императорского величества, начальник канцелярии, подпись и печать.

Закончив читать, статский советник оглядел всех присутствующих и, закрыв папку, продолжил уже своими словами.

— Благодаря поступку студента Дегтярёва были спасены жизни трёх десятков человек. Награда долго не могла найти своего героя, но всё же нашла, хоть и с опозданием, и, учитывая сегодняшние события, весьма вовремя. Господа, мне непонятна ваша роль в качестве суда присяжных. Вы судите студента, на которого напали и испортили выданную ему государством вещь, как преступника, в то же самое время оправдываете тех, кто это сделал. Да, я знаю, что вещь оказалась украдена, что только усугубляет ситуацию, намекая на заведомую корысть тех, кто это сделал. Я думаю, что нужно обратиться за помощью к полиции и вывести данный конфликт из-под юрисдикции академии. Конечно, это подорвёт авторитет академии и вызовет огласку событий, происходящих за её воротами, но если вы, господа, не желаете работать по-другому, то дело будет передано в производство министерства внутренних дел. Подумайте над моими словами, пока вы окончательно не определились с судьбою студента Дегтярёва. У меня всё, — и статский советник, словно нехотя, но в то же время весьма цепко оглядел всех, останавливаясь на несколько мгновений на каждом из присутствующих.

Я стоял перед кафедрой, что называется, ни жив, ни мёртв. Мне казалось, что всё это происходит совсем не со мной, а с кем-то другим, с моим двойником, судьбу которого решают вот таким образом. Я почти не понимал, что происходит, зато это прекрасно понимали другие.

— Ставлю повторно на голосование вопрос, — сказал Новицкий, — кто считает, что студент Фёдор Дегтярёв НЕВИНОВЕН?

На этот раз в воздух поднялось семь рук.

— Хорошо. Кто считает, что он виновен?

Вверх поднялась только рука Фармазона, совсем неуверенно, видимо, ему пришлось идти до конца, реализовывая имидж защитника своих студентов, остальные не решились.

— Ясно, семь за против трёх воздержавшихся. Ну, что же, общим голосованием мы утверждаем, что студент Фёдор Дегтярёв невиновен и является пострадавшей стороной, к нему не будут применены никакие дисциплинарные или административные наказания. Вы можете идти, господин Дегтярёв.

Я кивнул и на ватных ногах подошёл к своему месту, забрал вещи и, ни на кого не глядя, направился к выходу. Вслед мне неслись слова Новицкого, касающиеся троицы, что на меня напала.

— А вам, господа, предстоит выплатить стоимость пропавшего пальто, которое, по показаниям кладовщика, было выдано Дегтярёву и уничтожено вами. Куда оно делось — неизвестно, но сам факт его существования, а также выдачи, удостоверяется двумя лицами — вахтёром и кладовщиком, а также накладной. К тому же, так как это заведомая порча казённого имущества, то и сумма выплаты увеличится кратно, а также вам будет назначен штраф за неподобающее поведение в стенах инженерно-духовной академии.

Новицкий перевёл дух и продолжил.

— И насчёт вашей учёбы в академии, должен вам сказать, что вы все…