Гагарин: дорога на Марс (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 18

Наконец — отлёт. Дикая, неимоверная тяжесть перегрузки аж в три «жэ», и ни за что в жизни не поверишь, что полгода назад выдерживал десятку в центрифуге. Лёгкое злорадство, когда трое платных космонавтов впали в панику от вибрации при входе в плотные слои атмосферы, хотелось им крикнуть для «поднятия настроения»: молитесь, всё кончено, мы погибаем! Но Андрей сдерживался, понимая, что он и без этого хулиганства огребёт жалобы. Стюард-бармен-аниматор-сиделка из него не очень.

Проведя многократно больше времени в расслабляющей невесомости, чем троица туристов, чисто на волевых первым отстегнулся, выкинул наружу крышку люка и перевалился через борт.

Казахстан принял его несусветной августовской жарой, ударившей как кувалда. Дома хорошо… но очень тяжело.

Подхватили, понесли. В вертолёте дали отхлебнуть из фляги. Трёх пассажиров разместили в фюзеляже Ми-8 как двухсотый груз — на носилках и не шевелящихся. Сами напросились, сами заплатили.

Мама встретила на этот раз только после приземления, когда Андрея выводили и спускали с трапа под руки, ноги он с горем пополам переставлял, но идти не мог. Долго ехали на «икарусе». Алла Маратовна, улучив момент, наклонилась к уху.

— Есть две новости, сынок, очень хорошие. И ещё одна, не обрадовавшая папу. А как ты отнесёшься, не знаю.

— Говори, ма. Мне так хреново, что хуже не будет.

— Подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении тебе звания Героя Советского Союза. Если и Ксю когда-нибудь получит, останусь одна в семье — белая ворона.

— Это горе переживу. Дальше?

— Ты — капитан ВВС.

— Это не сюрприз. Буду Ксюху строить: товарищ старший лейтенант, почему не походишь к старшему по званию строевым шагом?

— Тогда к родителям будешь ползком ползти, капитан. Я всё же полковник, Юра — генерал-полковник.

— Фу ты — какие важные. А главная новость?

Она гладила сына по волосам. Другие возвращенцы с орбиты подобной ласки не удостоились.

— Может, она сама тебе скажет… Ладно. У Ларисы задержка. Середина цикла пришлась на её пребывание с тобой. Вы не предохранялись?

Андрей даже привстал на ложе, преодолев слабость.

— Это не тот вопрос. Ты имеешь в виду — занимались ли мы кое-чем на станции.

— Чем вы там будете развлекаться, я знала заранее. Говорила Юре, он отмахнулся: взрослые, пусть сами разбираются.

— Мы так и сделаем.

Алла Маратовна покачала головой.

— Ты был слишком далеко для разбирательств. Лариса заявляет, что ни при каких условиях не будет прерывать беременность, если в самом деле ждёт ребёнка. Пока я здесь, в Москве она пройдёт УЗИ, сдаст анализы.

— Я тоже против прерывания! Папа в ужасе, что ему предстоит породниться с Евгением Гусаковым? Никто не заставляет вас общаться.

— Про остальное ты не подумал, будущий папаша? Вы нарушили неписанное, но непреложное правило отряда космонавтов — никаких личных отношений в команде. Тебя бы выгнали тоже, несмотря на любую протекцию со стороны отца. Но уже был подписан указ о твоей Звезде Героя. Одной рукой казнить, другой награждать не принято. А Лариса, как только беременность подтвердится, пойдёт лесом.

— За что…

— Правда, есть выход. Неприятный, лично для меня неприемлемый, но ты уж сам определяйся. Объявить о её беременности позже. Мать-одиночка вполне впишется в феминистическую концепцию дружбы с миссис Мондейл.

Андрей выпрямился и сел.

— Ложись. Тебе вредно.

Он отрицательно мотнул головой на слабой шее.

— Вредно предлагать и делать подлости, мама. Если она залетела, пока я висел на орбите, значит — навлечь подозрения, будто трахалась с кем-то левым. Я так никогда не поступлю с любимой женщиной. Лучше сам уйду из отряда. Ребёнок — наш. Мы и вырастим его!

Он почти кричал. Другие пассажиры автобуса начали оборачиваться.

Мама обняла сына и уложила обратно.

— И хорошо. Я сама надеялась на твою порядочность. Лариса — хорошая девочка, даже если не нравится Юре.

В автобусе словно посветлело. Андрей расслабился и прикрыл глаза. Всё образуется.

Когда прошли медосмотр и в гостинице остались с мамой вдвоём, минут пятнадцать молча сидели обнявшись. Потом она рассказала о происшествии на «Салют-12».

— Леонова отстранили от командования, полковника Масютина оставили за главного. Следующий «сапсан» полетел туда исключительно с инженерами, боялись, что от Пушкаша остались иные сюрпризы. Перекопали отсеки до винтика. Нашли кучу мелких и пяток более серьёзных неисправностей, не понять, это заслуги венгра или они накопились за время эксплуатации, но не были выявлены обычными тестами.

— Алексея Архиповича оправдали?

— Не привлекли к ответственности, но дальнейшая служба его ждёт только на земле. Так надо. Он отлетал своё, дай бог каждому.

— Ксю?

— Её миссия была не столь важна. Со всеми заданиями справилась, на хорошем счету.

— «Колумбия» и другие шаттлы?

— С ними плохо. Полёты остановлены на неопределённое время. С использованием их ускорителей решается. Папа расскажет подробнее.

Продолжение семейной истории имело место в сентябре, когда Андрей с Ксенией привезли Ларису с уже подтверждённой беременностью в Серебряный Бор. Будущая мама подала рапорт на увольнение из отряда космонавтов и вооружённых сил. Её репортаж о визите на «Салют-11» и художественный пересказ воспоминаний Андрея о полёте на Луну не только перепечатали несколько изданий СССР, но и купили зарубежные СМИ — впервые за многие годы в истории советской журналистики.

Юрий Алексеевич смирился и даже, переступив через себя, согласился на семейный ужин с Гусаковыми. Но только в ресторане и только один раз.

8.

Стартовая площадка, с которой поднимается РКН, ракета космического назначения, не пригодна для следующего запуска минимум несколько недель, до месяца. На Байконуре наряду с Гагаринским стартом, откуда ушла в небеса ракета «Восток-1» с первым космонавтом Земли, сохранилось ещё комплексы для лёгких и средних ракет. Затем в шестидесятые годы появились сооружения крупнее — для монстров, содержащих двигатели РД-700 и даже РД-1000. Сейчас, когда четыре оставшихся спейс-шаттла выведены из эксплуатации, Байконура, самого большого космодрома в мире, стало не хватать, а Восточный ещё не вошёл в строй.

За треть века своего существования Байконур, объединивший собственно космодром, производственную базу, железнодорожный узел Тюра-Там, разросся до размеров среднего областного центра средней полосы России по населению, а по площади и больше, потому что застройка врезалась в степные просторы, удаляясь от пусковых комплексов.

Уникальный город: здесь жили только сотрудники космической отрасли, военнослужащие ВВС, обеспечивающие жизнедеятельность космодрома, а также персонал, их обслуживающий. Город жил для космоса, был основным порталом между планетой и заоблачными высями.

Гагарин приложил немало усилий, чтоб появился и развивался Восточный, откуда ещё не ушла в космос ни единая ракета. Он, сделавший всё, от него зависящее, чтоб Казахстан не отвалился от России, понимал: полной гарантии нет, всегда остаётся шанс, что гордые сыны степей запретят кириллицу, перейдут на латиницу тюркского языка и в политике предпочтут прислонить плечо к большому китайскому брату, подвинув русского брата. Конечно, прямо сейчас во втором космодроме надобность существует лишь ограниченная. Чтоб те самые китайцы не возбухали от пролёта ракет над их территорией, им говорят: потерпите, вот достроим Восточный и перестанем тревожить ваш покой и сон огненными драконами. Визуально — лишь звёздами первой величины, скользящими в ночном небе, а если пуск дневной, то невооружённым глазом вообще не разглядеть.

На Байконур Гагарин привёз с собой Вадима Владимировича Венгерского, генерального директора объединения «Союз». Разумеется, было много встречающих начальство. Показывали, рапортовали. О проблемах говорили по советской привычке скупо. Никогда не исключена вероятность, что снимут и поставят более административно-умелого, готового рапортовать о перевыполнении социалистических обязательств независимо от реального положения дел.