Секреты прошлого (СИ) - Солейн Анна - Страница 14

— Послушай, — мягко начала я своим “профессиональным” переговорным голосом. — Мы друг друга не так поняли, мне нужно…

— Нет, я понял все правильно. — Сорин молниеносно приблизился, схватил меня за подбородок кончиками пальцев и хмыкнул. — Ты решила выбрать этого пустозвона, как знакомо. Не думал, что ты такая глупая и поверхностная.

И в этот момент мои благие намерения быть спокойной и рассудительной испарились ко всем чертям. Пустозвон, значит. Значит, глупая и поверхностная. Знаешь, Сорин, если твоя распрекрасная Игрид так ошиблась, то это еще не значит, что я такая же.

И все-таки что-то во мне требовало уколоть Сорина посильнее. Хотелось сделать ему больно, так же больно, как было мне. И, к сожалению, я знала, где его слабое место.

— Этот пустозвон, — начала я, — не надевал на меня рабский ошейник и предложил брак. Не тащил в постель силой. Может, дело не в моей глупости не в глупости Игрид, а в тебе?

Господи, ну зачем я все это наговорила? Хотя в моих словах, безусловно, была доля истины. И все-таки об этом стоило бы промолчать. Ну вот ничему меня годы счастливого брака не научили!

Вот какая у меня сейчас цель? Разругаться окончательно? Или объясниться с человеком (драконом), которого я люблю?

— Прости, — с усилием произнесла я. — Это было… слишком неожиданно. Я растерялась и… мне нужно тебе кое-что сказать. Очень важное.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — откликнулся Сорин, выпрямляясь и сцепляя руки за спиной.

— Но ты же зачем-то явился ко двору, — заметила я. — Ты стал начальником стражи короля. Я готова съесть свои туфли, если ты скажешь, что сделал это из любви к его величеству.

— Как я уже и сказал, моя дорогая вира, — наклонился он ко мне и понизил голос, — я сделал это, чтобы наконец осветить этого ублюдка с испорченной кровью пламенем правды.

— Сорин, — начала я и дотронулась до его щеки кончиками пальцев.

В черных глазах мелькнуло какое-то отчаянное и и беззащитное выражение, мы замерли на несколько долгих секунд, глядя друг другу в глаза, а затем он проговорил:

— Мой ребенок — это все, что меня интересует. А Ариану давно пора было указать его место. Не смею больше тебя задерживать. Персу следует всыпать за то, что ты гуляешь одна.

От злости у меня перед глазами все поплыло. Я сжала кулаки, но — чудеса самоконтроля! — ничего не сказала из того, что вертелось на языке.

— Раз тебя интересует только твой ребенок — отлично, — заявила я вместо этого. — Потому что его благополучие — главное для меня тоже. Проводи меня к графине де Авен.

Сорин заморгал, лицо у него стало удивленным.

— Кошка! На кой тебе это сдалось?

— Что, думаешь, только тебе позволено секретничать с хорошенькими графинями? — уперла я руки в бока. — О чем вы шептались в зале суда?

— Этот… Ариан собирался ее казнить. Графиня — мой давний друг.

— Друг, значит, — прищурилась я. — И давно вы дружите?

— Ты, — Сорин нахмурился и посмотрел на меня, наклонив голову, — ты что, ревнуешь? Кошка! Кто дал тебе право меня ревновать?

Действительно, и кто дал мне это право? Может, ребенок, который рос у меня под сердцем? Ладно, Катя, вдох-выдох. Это ты бросила Сорина и, вообще-то, ты виновата в том, что он зол и обижен. Я могу это понять, я все могу понять, кроме его возмутительной твердолобости и нежелания меня слушать. Упертый, самоуверенный, непробиваемый!

— Я пойду, — тихо сказала я, тщательно себя контролируя. — Давай поговорим завтра, когда ты успокоишься?

— До или после твоей помолвки с королем? — язвительно отозвался Сорин. — Я тебя недооценил, стоило понять, насколько ты амбициозна. Каково это, быть первой женщиной, которая выйдет замуж за дракона? И не за кого-нибудь, а за короля? Даром что кровь у него испорченая и сам он полный…

Я шагнула вперед к лестнице, но Сорин схватил меня за локоть.

— Пусти, — попросила я спокойным тоном, не глядя ему в лицо. Просто чтобы не влепить пощечину из желания стереть самодовольное выражение с его лица, такое же ядовитое, неприятное, как и голос.

— Зачем тебе графиня?

Я все-таки вскинула взгляд на Сорина. Вопреки моим ожиданиям, его лицо было спокойным, а взгляд — внимательным. Как у следователя на допросе.

— Она владеет ведовством.

— И что? Зачем тебе ведовство? Хочешь приворожить короля для верности? Запудрить ему мозги настолько сильно, как и мне? Чтобы он не только на тебе женился, но и сделал королевой? Завершил дело его величества?

Завершить дело его величества? Короля Карола? О чем это? И король Ариан говорил что-то о “деле отца”, которое хотела завершить Игрид.

— Графиня нужна мне, — медленно произнесла я, глядя в черные глаза Сорина, — потому что я опасаюсь за здоровье ребенка.

Его хватка на моей руке стала сильнее, он дернул меня на себя, так что я бы упала, если бы он меня не удержал.

— Что случилось? Кошка! Почему ты молчала?

— Потому что ты мне слова сказать не даешь! — торжествующе произнесла я, но тут же посерьезнела. — Я чувствую себя неважно с тех пор, как прибыла во дворец. Постоянная слабость, несколько раз падала в обморок. Мне кажется, это не просто так. Повитухи только и говорят о том, что это нормально, потому что я вынашиваю дракона. Но я-то знаю, — к щекам прилила краска, — что это ненормально. В Бьертане все было в поря… Ты почему так на меня смотришь?!

По мере моего рассказа на лице Сорина расцветала совершенно иезуитская улыбка, а сейчас в его взгляде читалось такое ехидство, как будто я сначала отобранным у него молотком ударила себе по пальцу, а потом ему же жаловалась на коварство этого мира.

— Действительно, откуда же у тебя слабость? — хмыкнул он, продолжая сжимать мой локоть.

— Ты что-то об этом знаешь? — напряженно спросила я, вглядываясь в его лицо.

— Побольше безродных дворняг, которые напялили на себя корону.

Интересно, у него язык отсохнет, если он хотя бы полчаса не будет оскорблять короля?

— В чем дело? Это какое-то ведовство? Меня прокляли?

Сорин засмеялся, так весело, что мне захотелось его ударить. А потом вдруг свободной рукой обхватил меня за шею, притянул к себе и впился в губы. Я замычала от неожиданности, дернулась, пытаясь отстраниться, но куда там, Сорин только вцепился в меня сильнее.

— Что… ты… делаешь? — выдавила я, отвернувшись от Сорина.

Его пальцы запутались в волосах, от ладони шло ровное тепло, по телу бегали мурашки.

— Снимаю проклятье.

Он обхватил обеими руками мое лицо и поцеловал. По-хорошему, надо было возмутиться или потребовать сначала объяснить все, но у поцелуев Сорина был вкус прошлого. Вкус наших ночей, вкус шоколада, который специально для меня заказывали в Бьертан, вкус утреннего чая, который мы с Сорином пили всегда вдвоем. Его объятия были такими же, как сотни раз до этого, — надежными, крепкими и до безумия горячими. По ним я уже успела соскучиться.

Я сама не поняла, в какой момент перехватила инициативу, обняла Сорина и поцеловала его так, как давно хотелось, прижимаясь всем телом и полностью растворяясь в происходящем. Меня не волновало ни то, что мы стоим посреди коридора дворца, ни то, в какой ситуации мы оказались. Я просто млела от того, как Сорин меня целовал — как будто пил, хотел полностью присвоить. Всю меня, целиком. Такая огромная жажда, которая всегда сводила меня с ума.

Пришла я в себя, только когда ладонь Сорина погладила мое плечо, а потом скользнула к ключицам. Он стиснул в кулаке ожерелье, как будто хотел его сорвать, но быстро отпустил и сжал мою грудь. От этого по всему телу пробежала волна жара, и я попыталась высвободиться.

— Не здесь, — пробормотала я. — Это уже слишком.

— Не здесь? — хрипло произнес Сорин мне в губы. — А где? Может, у тебя в покоях, утыканных соглядатаями? — Дернув меня за волосы на затылке, он заставил запрокинуть голову и поцеловал, а затем укусил кожу под подбородком. Я охнула. — А может, пойдем в постель к твоему нареченному, м? Ему понравится, как думаешь?