Секреты прошлого (СИ) - Солейн Анна - Страница 13

Катя, ну ты же умная! Возьми себя в руки!

— Мне надо проветриться, — бросила я и схватила лежащий на кровати шарф.

Один из тех, под которыми я прятала ошейник виры, пока жила в поместье Сорина. Их доставили одновременно с платьями, а конкретно этот я достала вчера вечером из гардероба: мне казалось, он пах Сорином.

— Но госпожа…

Ох, не разговаривайте сейчас со мной!

— Куда ты идешь? — спросил Перс, как обычно оказываясь рядом со мной, стоило мне покинуть свои покои.

— Мне нужно побыть одной.

Он понимающе кивнул и продолжил шагать рядом.

— Совсем одной, Перс! — я обернулась к нему. — Ради бога, мне душно здесь, как ты не понимаешь? Я не привыкла, что вокруг постоянно люди! Оставь меня!

Несколько секунд Перс буравил меня взглядом, а потом неохотно кивнул.

— Не ходи в подвалы. Сделаешь только хуже.

Конечно, я пошла в подвалы. Вернее, попыталась, не привлекая к себе внимания, но быстро поняла, что заблудилась. Забрела в какое-то крыло замка — это был первый этаж, судя по виду из окна, — где не было бальных залов и гостиных, только комнаты. Стены, покрытые темными обоями с золотым узором, деревянные панели, цепочка огоньков под потолком.

Странно, что здесь никого нет. С другой стороны, если в этом крыле расположены комнаты, то сейчас, среди бела дня, все могут заниматься своими делами подальше от кроватей. А может, эта часть замка сейчас необитаема?

Надо отсюда выбираться, только как? Я повернула назад, туда, где, кажется, видела лестницу, и замерла. Эту фигуру, которая появилась вдалеке, в противоположном конце коридора, и стремительно приближалась, я не перепутала бы ни с чем.

— Сорин! — воскликнула я обрадованно и краем глаза увидела, как по моему телу пробежали искры.

Я разулыбалась, как полная дурочка, потому что его походка была до боли знакомой: резкой, стремительной, но не имеющей ничего общего с аристократической плавностью. Сорин всегда шел так, как будто был готов сцепиться с любым, кто хоть чем-то помешает его планам.

— Сорин!

Бегать в длинном платье и с тяжеленным ожерельем на шее — не лучшая идея, но я давно не чувствовала в себе столько сил.

Сорин тоже меня заметил, замер, озадаченно нахмурился. Я судорожно искала на его лице или в одежде признаки того, что в тюрьме с ним делали что-то страшное. Последствия того, что произошло в зале суда, — неповиновения королю и какого-то странного воздействия, из-за которого Сорин стал послушным. Но, кажется, он был в порядке, не считая ссадины на скуле, небольшого кровавого росчерка, который бывает, если удариться обо что-то острое.

“Сорин”, — одними губами произнесла я, глупо радуясь тому, что я его наконец вижу и могу рассмотреть до самой последней черточки.

Черные глаза под тяжелыми бровями, широкий лоб, тяжелую челюсть — абсолютно гладкую. Значит, Сорин уже успел привести себя в порядок: вряд ли в тюрьме было много возможностей побриться. Да и одет он был в ту самую похожую на поддоспешник куртку, как во время нашей первой встречи, а в зале суда на нем был камзол.

Чем ближе я подходила к Сорину, тем сильнее от улыбки болели щеки, тем больше мне хотелось его обнять — что я и сделала. Обхватила руками за плечи, прижалась всем телом и уткнулась носом в шею, вдохнула самый родной и вкусный запах.

Сорин вздрогнул, но не пошевелился, даже не попытался обнять меня в ответ.

— Что ты делаешь? — спустя целую минуту спросил он.

Что я делаю, что я делаю… Ну и вопросы! А разве непонятно? В носу защипало, потому что я наконец-то смогла его обнять. Чувства внутри клубились самые разные, больше всего там было радости, влюбленности и желания разреветься неизвестно отчего.

Сорин дернулся, как будто пытался обнять меня, но так и не решился.

— С ребенком все в порядке?

Я кивнула, не прекращая утыкаться носом в шею Сорина. Так приятно было снова до него дотрагиваться! Мы как будто на минутку опять оказались в Бьертане, в той самой гостиной с камином. А вокруг — снег, и больше ничего. И мы вдвоем, а остальное все неважно.

— Я тебя искала, но заблудилась в этом дурацком замке. А король все никак не хотел тебя выпускать, — нажаловалась я, забыв и про свою ревность к божественной графине де Авен, и про все на свете.

Хотя со стороны Сорина все, должно быть, выглядело странно, а я должна была казаться ему вздорной и безумной женщиной. Отчасти, возможно, так оно и было. Нужно было собраться с силами и рассказать Сорину о том, откуда я взялась в этом мире. Это расставит все по своим местам.

— Сорин, мне нужно… мне нужно поговорить с тобой.

Он окаменел, а потом пальцами обхватил меня за запястья и отцепил мои руки от своей шеи. Отстранившись, я посмотрела на его лицо и не увидела ничего, ни единой эмоции. Даже когда мы встретились в первый раз, лицо Сорина, его голос и взгляд всегда были очень выразительными. Раздражение, интерес, любопытство, беспокойство, нежность — он никогда не видел смысла прятать свои чувства, всегда был как на ладони. Это не было похоже на простодушие, больше в этом было непробиваемой уверенности в своей силе. Сорин никогда и никого не боялся, даже на короля смотрел с открытым презрением.

И только сейчас — ничего. Непроницаемый взгляд, твердая линия губ, спокойное лицо.

— Куда ты шла? — низким голосом спросил он.

Даже тон незнакомый, какой-то… чужой, по-другому и не скажешь. Спокойный, ни единой эмоции. Так со мной мог бы говорить стражник, которого я увидела в первый раз.

— К тебе, — оторопела ответила я. — Послушай, я хотела тебе объяснить тебе все. Про то… Но это будет сложно. Тебе придется во многое поверить. Ты сможешь меня выслушать?

Я сглотнула, вглядываясь в черные глаза Сорина, ловящие желтые отсветы огней. Совершенно спокойные.

Шеи коснулся холод, и я раздраженно поправила сползший шарф. Да, я опасалась гуляющих по замку сквозняков. И так чувствовала себя не лучшим образом большую часть времени, не хватало только простудиться.

Взгляд Сорина тут же скользнул по моей шее — кожа привычно покрылась мурашками, потому что… потому что Сорину, кажется, всегда нравилась моя шея. По крайней мере, он любил ее целовать, любил касаться губами ложбинки между моими ключицами, сгиба плеча и чувствительного местечка за ухом. Об этом мы не говорили, как и обо всем, что происходило между нами. Но Сорин обычно был очень нежным со мной, от этого у меня внутри что-то замирало. Кажется, нежность, — это то, против чего я не могу устоять. Куда там блестящим украшениям в шкатулках и красивым словам.

Я понадеялась, что Сорин тоже вспомнил о чем-то таком, робко улыбнулась, подняла глаза и наткнулась на взгляд, в котором наконец-то появились эмоции. Правда, не те, которых я ожидала. Не тепло и нежность, а ярость и… презрение?..

— О чем ты хотела со мной поговорить? — холодно спросил он, отойдя на шаг. — О том, что побрякушки тебе оказались нужнее?

— Ты что такое говоришь? — отшатнулась я.

— Это ожерелье Игрид, ты знала? Этот кусок заледенелой кошачьей мочи даже не соизволил потратиться тебе на новые драгоценности, отдал те, которые Игрид подарил ее отец. Она любила рубины.

Я вспыхнула от ревности. Игрид, значит! Любила рубины.

— А ты, конечно, в курсе, что любила принцесса Игрид, чтоб она мозоль натерла! — прошипела я и прикусила язык, сообразив, что говорю о ней, как о живой.

Но Сорину, кажется, было не до того, чтобы подмечать детали.

— Не смей так о ней говорить.

— Ах вот как!

Я задохнулась от злости, от обиды, от ревности. Сердце бухало в груди огромным барабаном, было больно и как-то до глупого обидно. Ну я ведь знала, с самого начала знала, как Сорин любит “покойную” принцессу. Да чтоб тут все провалилось, мы встретились на озере, в глубинах которого она исчезла!

И все-таки, как я умудрилась так глупо в него влюбиться и поверить, что он может ответить взаимностью, отнестись ко мне не только как к собственности или к вире, но и как к любимому и важному существу? Но Сорин же предложил мне медальон. Это что-то да значит, верно?