Секреты прошлого (СИ) - Солейн Анна - Страница 15

Я дернулась.

— Ты невозможный, знаешь это? Упертый, как… даже бараны более сговорчивые! Послушай, мне надо тебе кое-что сказать…

— Потом скажешь, — после этого Сорин потянулся ко мне и накрыл губы поцелуем, удерживая меня за затылок, не давая отстраниться или отвернуться.

От злости у меня вырвалось что-то, похожее на рычание. Он всегда так делает, с самого момента, с нашей первой встречи! Прогибает меня под себя, проламывает мои личные границы так, как будто их не существует вовсе! Как сейчас. Сорину вздумалось меня поцеловать — он меня целует, и наплевать ему на то, что я вообще-то сказала “нет”, что я хотела поговорить, что еще пять минут назад он не хотел иметь со мной ничего общего, кроме нашего ребенка. И он всегда так себя ведет!

Даже в Бьертане, где, мне казалось, между нами наконец все наладилось, Сорин шел мне навстречу, но у меня всегда складывалось ощущение, что он только играет в понимание. Примерно как хозяин, который спускает собаку с поводка погулять, но знает, что в любой момент может передумать и перекрыть ей кислород.

Хуже всего было то, что поцелуи Сорина, несмотря на это, заставляли мурашки бегать по коже, низ живота — теплеть, а колени — дрожать. Я ненавидела это в себе! По-настоящему. Вот и сейчас, несмотря на все бродящие в голове мысли о неправильности происходящего и того, как я на это реагирую, мне хотелось только прижаться к Сорину теснее, позволить увести себя в укромный угол и вообще все ему позволить. Потому что я хочу этого, кажется, не меньше Сорина, а может и больше.

Невольно на ум пришли легкие, почти целомудренные поцелуи короля, его заверения в том, что он не будет на меня давить. Подаренные украшения, уставленная цветами комната. Просьба дать ему шанс.

“Будет у тебя ребенок, но тебе придется выйти замуж за хорошего мужчину, чтобы его сохранить”.

Игрид, чтоб тебе муха в рот залетела! Во что ты меня втравила?! Попадись ты мне, я бы тебе выдернула все седые космы до последней, не сомневайся!

— Ты еще хочешь жениться на мне? — прошептала я.

— Хватит дурить мне голову, — рыкнул Сорин, снова затыкая мне рот поцелуем, его объятия в этот момент стали по-настоящему болезненными. Тонкая ткань платья затрещала, когда он потянул в стороны широкий вырез, обнажающий шею и плечи.

— Сорин, хватит. Нам надо поговорить. Надо решить все нормально.

Конечно, кто и когда меня слушал в этом мире! Я не сразу поняла, куда Сорин меня толкает. Оказалось — к двери рядом с нами. Я вцепилась пальцами в косяк.

— Сорин…

— Даже могила не заставит тебя обращаться ко мне как полагается! Даже могила не заставит тебя меня слушаться!

Услышав непонятный звук в конце коридора, я замерла. Попыталась заглянуть за плечо Сорина, но он воспользовался этим, чтобы втолкнуть меня в комнату. На секунду я задумалась: мне повезло или не повезло, что комната оказалась открытой и пустой?..

Краем глаза я успела увидеть две односпальные кровати без постельного белья, незашторенное окно, полосатые темные обои. Комната слуг, я была права. Эти мысли пронеслись в голове за секунду в тот момент, когда Сорин подхватил меня на руки и уложил на кровать.

Подол платья оглушительно треснул в тишине — должно быть, он наступил на ткань. Тяжелое ожерелье острым краем впилось в шею, я зашипела и упустила момент, когда Сорин прижал меня к кровати и потянулся к застежке платья. Ряд мелких пуговок на спине, которые знатной даме ни за что не застегнуть самостоятельно.

Его прикосновения обжигали, как будто меня касался настоящий огонь, но не причиняли боли. Сорин прижимал меня к кровати, целовал в губы, и мне стоило бы сказать, что я изо всех сил сопротивляюсь и пытаюсь не допустить того, что вот-вот случится.

— Сорин…

Он поцеловал быстро бьющуюся вену на моей шее. Обычно он говорил в такие моменты: “У тебя сердце колотится”. И опять целовал, что, кстати, успокоению сердечного ритма совсем не способствовало.

В мыслях был полнейший раздрай. Вот я думаю о том, что пора все прекратить, а вот понимаю, что обнимаю Сорина за плечи и притягиваю к себе, расстегиваю ремешок на его чертовой куртке

“Я думал, ты не захочешь”, — сказал он как-то ночью после близости.

“Чего?” — спросила я, подняв на него взгляд. Вокруг тогда было темно, так что я ничерта не увидела, конечно.

“Чтобы я до тебя дотрагивался”.

Я тогда ничего не ответила, потому что… потому что я вообще не должна была этого хотеть, Сорин прав.

— Остановись, что ты делаешь? — пробормотала я, когда пуговки на платье закончились, и Сорин потянул его за воротник вниз, стягивая с меня ткань, как старую кожу.

За дверью что-то упало, и я вздрогнула.

— Сорин, там кто-то есть, — выпалила я, поворачивая голову и пытаясь посмотреть на дверь. За это время Сорин стянул верх моего платья до пояса. Из-за этого длинные рукава вывернулись, и мне пришлось прижать руки к телу, чтобы не порвать ткань.

— Это замок, тут везде кто-то есть, — ответил Сорин, спуская вниз тонкие лямки нижней сорочки. Их было принято в этом мире надевать под платья, хотя в моем родном мире они сами по себе тянули бы на платье, разве что короткое и с неприлично глубоким вырезом.

— Сорин!..

В этот момент соображение мне окончательно отказало, потому что ему вздумалось поцеловать мою грудь прямо через тонкую ткань сорочки. Это было уже слишком! Какая-то другая женщина на моем месте наверное смогла бы удержать себя в руках, расставить все точки над i и сказать: “Сорин! Мы не будем заниматься тем, чем мы сейчас занимаемся, пока не поговорим! Да-да, и убери свои руки из-под моей юбки, я обиделась!”

Но это какая-то другая женщина, а я, судя по всему, была простой как три копейки и ужасно жадной до ласк дракона, которого сильно любила.

— Чертов ошейник, — ругнулся Сорин, пальцами оттягивая вниз ожерелье и прижимаясь губами к ямочке между моими ключицами.

— Нам не привыкать, да? — хмыкнула я.

Он замер, посмотрел мне в глаза, и его лицо вдруг стало очень сложным, я так и не смогла понять, какие эмоции там отражаются. Больше всего было удивления, понимания, горечи, какой-то непонятной нежности — целый шквал.

Поцелуй, которым он наградил меня после этого, был совсем легким, аккуратным и одним из тех, которых у нас до сих пор не случалось. Мягкое соприкосновение губ, ладони на щеках, твердое горячее тело, которое прижимается к моему.

В какой-то момент руки Сорина легли на живот, аккуратно его погладили, а потом спустились ниже, потянули вверх ткань юбки. Меня прошибло мурашками от пяток до макушки. Я так соскучилась по нему, по его рукам, по запаху, по ощущению принадлежности. Не скучала я, наверное, только по ощущению прогулки по канату над пропастью, которое всегда сопровождало мои отношения с Сорином. В какой-то момент все в порядке и дорога впереди кажется прямой, а потом — один взгляд, брошенный по сторонам, осознавание того, где вы находитесь и что вас сюда привело, в пух и прах разбивает эту иллюзию.

В этот раз мы не удосужились даже целиком раздеться. Я так и осталась в задранном до пояса и спущенном с плеч платье, одежда Сорина тоже осталась при нем — было немного жаль, потому что — чертовы кубики, которые свели меня с ума много месяцев назад. По ним я скучала.

После близости я обняла Сорина и изо всех сил притворилась спящей. Забыла и про шум в коридоре (слава Огненному, он больше не повторялся), и про все на свете. Потому что я понятия не имела, что теперь делать. Сорин лежал рядом, обнимая меня одной рукой, но, как только он придет в себя — с ним же придется разговаривать! А что я ему скажу? А что он скажет мне?

И к чему все это приведет?

Мы же не можем прийти к королю и сказать: “Уважаемый Ариан, мы помирились. Вы нас простите, но давайте прокрутим фарш назад и отменим помолвку. Мы с Сорином уедем обратно в Бьертан, а вы тут сам как-нибудь разберитесь с тем, кого сделать наследником”.

От мыслей о будущем хотелось забаррикадировать дверь комнаты изнутри и никогда не выходить. Сорин молчал, но я была уверена, что он тоже не спит. Хотелось думать, что в его голове бродят похожие мысли, но я понятия не имела, о чем он думает.