#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 24 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 17

— Быстро ты! Ух, уже раскатал орду⁈

Я ухмыляюсь, отзываюсь с ленцой:

— Других вариантов и не рассматривалось.

Правда, раскатать ее должен Гагер ценой своего замка и гарнизона, но не суть.

Тут же, едва меня заметив, Настя встрепенулась и, не сдержавшись, подбежала, вслух, радостно:

— Даня! Ты уже вернулся!

Киваю, приближаюсь ближе.

— Это заняло не так уж много времени.

Улавливаю, как у неё вспыхнули глаза — ярко, искренне, с тем самым теплом, от которого внутри становится легче. Улыбаюсь:

— Ну что, может, ещё один танец напоследок? Закрепим успех.

Настя смеётся и кивает, как будто другого ответа и быть не могло, и мы выходим в круг. Танцуем неспешно, несколько минут всё вокруг не имеет значения. Только музыка и её лёгкие шаги рядом.

Бал же постепенно клонится к финалу. Разговоры затихают, все уже понимают: пора закругляться.

И тут рядом, будто из воздуха, появляется Светка — с фирменным лукавым прищуром и связкой ключей в руке.

— Даня, а ночуешь ты сегодня не в усадьбе, — говорит, чуть качнувшись вперёд. — Мы тебе с Настей и девчонками такой сюрприз подготовили!

Я моргаю, вспоминая, как ещё днём ловил на себе заговорщицкие взгляды и шепотки про какое-то «сюрпризище», но тогда решил не подслушивать.

— Да? И от чего ключи?

Светка кивает в сторону выхода, на губах играет загадочная улыбка:

— Пойдёмте, муж и «сестра». Улица всё покажет. Вас с Настей уже ждут. Кортеж доставит, куда надо. Брачная ночь — в сказочном месте.

Заинтригованные, выходим вместе с Настей. Стоит шагнуть на крыльцо — и оказываемся в живом кольце из наших девчонок. Все собрались, улыбаются, переглядываются, явно довольные собой и своим заговором.

На площади перед усадьбой морозный воздух искрится под фонарями, снег свежий, хрустящий, а у парадного подъезда нас ждут сани. И не абы какие — запряжены целой стаей волкомедведей, мрачных и массивных, с блестящими боками. Во главе, как полагается, идёт Акела.

— Ну и ну… — присвистываю, подходя ближе. — А куда это мы, если не секрет?

Камила прячет смех за ладонью, хитро щурится:

— Акела сам знает. Вам остаётся только наслаждаться дорогой.

Пожимаю плечами. Если честно, я бы лучше дома остался переночевать. После сегодняшних прогулок — и в Сибирь, и на Ту Сторону — мне бы плед, чай и стены родной спальни. Но ладно. Пара километров — не повод для капризов.

Помогаю Насте устроиться в санях, накидываю на ее колени лежащий здесь плед, киваю Акеле. Волкомедведи, переступая лапами, шумно фыркают, слышен звон упряжки, воздух дрожит от их тяжёлого дыхания.

— Ну что, поехали, мохнатые, — бросаю.

Стая трогается с места, и мы уходим в ночь. Сзади остаются огни усадьбы и машущие платками жены. Впереди только лес.

Среди деревьев появляется дом. С виду — обычный шалаш, будто поставленный на скорую руку охотниками. Но подходим ближе — свежие, ещё пахнущие смолой брёвна, аккуратно сложенный сруб, плотная дверь, ни единой щели. Всё новое, надёжное.

Оставив сани, отворяем ключом замок и заходим внутрь. Тепло сразу обволакивает. В углу тихо пылает магический камин, по столу ждут вино, бокалы и десерт. А в центре комнаты — огромная постель с ворохом подушек и пледов. Видно сразу — девочки постарались на славу.

Настя, едва переступив порог, оглядывается и восторженно выдыхает:

— Как же здесь замечательно! Это просто сказка…

Я медленно обвожу взглядом помещение, оцениваю уют, тепло, ну и, конечно, размеры кровати. Ухмыльнувшись, соглашаюсь:

— Да, девочки молодцы.

Наливаем вино, чокаемся. Первый глоток — сладкий, терпкий, с лёгкой горчинкой. Настя смеётся, касается губами моей щеки:

— Похоже, мне пора переодеться. Девочки говорили, что тут кое-что подготовили.

— Конечно, — киваю, провожая её взглядом, пока она исчезает за дверью в боковую комнату.

Оставаясь один, сбрасываю взгляд на Ломтика, устроившегося у камина клубком.

— Ну, вперёд, малыш. Покажешь, как там наши «друзья»-семибояре.

Ломтик растворяется в собственной тени, и через пару мгновений я уже вижу глазами щенка тёмное помещение и два знакомых бородатых лиц. Хлестаков и Шереметьев сгрудились над картой, оба недовольные и растерянные.

Хлестаков нервно постукивает пальцами по столу:

— Гигант-гуль просто ушёл. Взял и ушёл обратно в Аномалию. Черти что творится.

Шереметьев, красный, как рак, почти рычит:

— Да как так⁈ Что вообще происходит⁈ Как этот Филинов всё это провернул⁈ Он должен был потерять Стрёмено, а в итоге что⁈ А если ему и «багрового» зачтут в счет⁈ Так мы его никогда не обгоним и профукаем Междуречье! Это же не поддаётся никакому объяснению! Радий, как⁈

Хлестаков только разводит руками:

— Да кто его знает… Я уже десять раз пытался связаться с Гагером — бестолку, не отвечает! Сейчас снова попробую.

Улыбаюсь про себя, разваливаясь в кресле и делая ещё один глоток вина. Пусть связываются. Пусть гадают.

Настя как раз возвращается из комнаты — в полупрозрачном бежевом наряде, лёгком, будто сотканном из тумана.

Пока она подходит ближе, садится вплотную ко мне и мы пьем винишко, я краем сознания наблюдаю за боярами. Хлестаков суетится, шуршит артефактом связи, бормочет что-то себе под нос, в который раз пытается дозвониться. Глухо.

Ну давай, звони, звони… Только толку ноль. Гагер сейчас явно занят. Конечно, глупо верить, будто лорда-дроу прихлопнул гигант-гуль. Но дел у него теперь хватает.

Я не спешу наказывать Хлестакова с Шереметьевым. Рано. Пусть пока побегают, попытаются, повозмущаются. Просто факт, что они там строчат вызовы на артефакт, — доказательство слабое. Для Охранки нужны будут факты покрепче. Хоть тот же разговор с Гагером, например. Пока же пусть поживут. Недолго.

Связь обрывается, Хлестаков с досадой откладывает артефакт. Шереметьев ворчит что-то злое, размашисто машет руками, явно нарывается на инсульт, а потом встаёт и уходит, бурча себе под нос ругательства вперемешку с угрозами.

Хлестаков остаётся один. Постукивает пальцем по столу, потом вдруг оживляется, подзывает по рации фигуристую наложницу, лениво кивая в сторону вина:

— Ну что стоишь? Давай, развлекай меня, дура!

О. Вот сейчас, Радий Степанович, тебя и развлечём.

Ломтик, как всегда, срабатывает безупречно. Тень скользит вдоль пола, подбирается к боярскому бокалу, и незаметно капает туда снадобье от Лакомки. Смотрю, как Хлестаков наливает себе, наливает девице, с ленцой откидывается назад, делает глоток.

Не проходит и пары секунд, как он внезапно сгибается пополам, глаза вылазят из орбит, руки цепляются за живот.

— Ох ты ж… что это…прихватило⁈

Ого, пошло.

Со скрипом отъезжает стул, с грохотом падает салфетница, наложница в испуге отскакивает в сторону, а Хлестаков уже несётся мимо неё, не разбирая дороги, подвывая, как раненый тюлень. Туалет хлопает дверью так, что с полок сыплется пыль. И всё. Можно считать, минус один активный заговорщик на ближайшую ночь.

Снадобье-то легендарное. Когда-то оно варилось как лекарство от запоров. Ну, знаете, из серии «мягкое очищение, всё по щадящим технологиям». Только вот в итоге оказалось настолько убойным, что сносит вообще всё, включая гордость Мастеров.

Я в этот момент целиком возвращаюсь к реальности.

Настя кладет голову мне на плечо.

— Ну как там твои дела, супруг? — улыбается она.

— Все планы идут по графику, — усмехаюсь, притягивая её за талию.

Наливаю нам по бокалу, чокаемся, касаемся губами вина, потом друг друга.

И ночь у нас впереди такая горячая, что никакой рейд по гулевым логовам рядом не стоял.

Ставка Хлестаковых, Междуречье

Ночь выдалась адской. Нет, хуже — апокалиптической. Хлестаков просидел на штабном унитазе до самого утра, сгорбившись, корчась от боли, издавая такие звуки, какие, казалось, не способны вырваться из человеческого тела. Стоны, хрипы, всхлипы и глухие проклятия вперемешку с обречённым бормотанием — всё это эхом разносилось по всему штабу.