О моём перерождении в сына крестьянского 1 (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович - Страница 5

А ещё в деревне есть дошедшие до развилки – то бишь двадцать пятого уровня и развития класса, что происходит в среднем под сороковник. Конечно, если на месте не стоять, груши околачивая и баклуши побивая. Дошедших до развилки все (даже седые карги со скрюченными дедами, не сподобившиеся добиться таких успехов на своей стезе!) именуют старшими. И воля их по вполне очевидным причинам непререкаема, власть же в общине – незыблема...

Ну, до тех пор, пока не явятся представители нашего феодала, барона Хадера – да жить ему в силе и здравии ещё два века (нет). Что оные представители делают регулярно.

Самое малое раз в год, после праздника урожая, бароновы мытари заезжают собрать налог и заодно осмотреть всех таких свеженьких, что аж необмятых принявших судьбу. Ибо если повезло с судьбой, то бишь профилем параметров и особенностями, то для таких везунчиков можно приоткрыть дорожку наверх. Поближе к элите (хотя, разумеется, всё равно без шансов эту элиту хоть немного подвинуть: барону нужны в меру даровитые слуги, а не конкуренты с претензией на кусок вкусного пирога).

Меня переход в челядины или там холопы – пусть даже не простые, а боевые, с привилегиями – не грел от слова совсем. Но чтобы получить хоть какое-то влияние на свою жизнь, одних хотелок критически недостаточно.

Мне требовалось найти тропу. То есть получить класс.

Стать взрослым.

Всего лишь принявшего судьбу никто слушать не станет. Мир-то магический, в нём от права силы никуда не уйти. Тут никто даже не задумывается, что можно иначе...

Вот почему в качестве своего первого заговора я выбрал Волшебную Руку, точнее, магический телекинез. Тренировки в магии с его помощью (в отличие, кстати, от воинских экзерсисов: ещё одна причина предпочесть посох мечу) могут быть полностью незаметны для окружающих. Деревенские вечно в делах и редко смотрят вверх. Если же всё-таки посмотрят, то едва ли придадут большое значение где-то там, высоко, летающей «мухе».

А если в моём поведении найдутся какие-то странности – вернее, они точно есть, меня до поры лишь малолетство спасает – то моя вторая особенность их сгладит. Хотя бы часть их.

Проклятые детские мозги! До чего сложно сохранять концентрацию на мысли... на заклинании, кстати, не так уж сложно: заговоры реально элементарны, и удерживать камешек парящим так же просто, как... ну, очки носить. Не очень удобные поначалу, норовящие свалиться, меняющие форму очки. Но когда научишься «изгибать дужки» так, чтобы за уши цеплялись, «перемычку на носу» – чуть расплющивать так, чтобы не резала, не давила и не натирала, а потом приноровишься постоянно «помнить о форме», чтобы они просто сидели, где сидят, не сваливаясь, то носи хоть сутки напролёт.

Что вообще такое эта моя версия заговора-фокуса-кантрипа? Не по действию, а по устройству, то есть по своей сути?

Если без лишних деталей, в первом приближении – то искажение магического фона. Рукотворная и контролируемая аномалия. Чтобы её создать, сначала я выпускал тонкую струйку силы из своей ауры; кстати, первая примерно неделя попыток в магию ушла как раз на это: я как бы разминал ауру, втягивая и выпуская ману разными её участками, пока не смог задействовать всю поверхность своего... хм... ладно, за неимением лучших слов – магического тела. На самом деле никакое это не отдельное тело, конечно же, а скорее проекция тела обычного, мясного, на существующую как бы в стороне от всего физического плоскость чистой магии. То есть снова не плоскость, а...

Массаракш, как же бесит это бытие самоучкой! Хоть бери и собственные термины изобретай, ей-ей! Я ведь уже говорил, что реальная магия сложнее своих условных описаний? Ну вот. Мои попытки в объяснения – это очередные попытки в объяснения различий красного и синего слепцу. Просто по построению. Другой маг понял бы моё эканье и мэканье, как пьяница – своего тоже набухавшегося дружбана. Но разъяснить не магам, что и как... ох, неблагодарная это затея!

Но всё же попробую. Вдруг получится? Было бы здорово, правда.

В моём первом мире существовало пространство и заполняющая его материя. Три измерения и мыслящая протоплазма, способная порой осознать окружающее и даже какие-то модельки строить на его счёт. Как-то его называть, измерять, а также использовать.

В моём втором мире, где я Вейлиф из Малых Горок, всё это тоже есть, конечно. Но сверх того есть ещё и как бы дополнительное измерение. Море маны, глубины которого мне неведомы и на поверхности которого плавает всё сущее. Да-да, я – как и курицы, дома, деревья, заборы и всё прочее – просто ещё одна соринка, плавающая на обычно ровной глади одного большого и слегка пугающего невесть чего. Соринка-былинка, которую вдобавок не пускает «вниз», в сторону тихих бездн чистой арканы, некий аналог поверхностного натяжения (так-то я пытался нырнуть поглубже, но без рвения: а вдруг бы что-то вышло?). Подозреваю, что эта упругая плёнка на границе физического и магического существует ровно постольку, поскольку у меня есть мясное тело, к которому привязано магическое тело. Или, за неимением лучшего термина, всё-таки душа? Ну, пусть так.

Можно было бы сказать, что эта вот «душа» – просто тень, отражение и оттиск тела. Что ж, отчасти верно. Но лишь отчасти. Для принявших судьбу, связанную с физическим миром – условных воинов, хотя именно воинов среди них меньшинство – душа и впрямь просто тень, не более. Но если кто-то, как я вот, основательно вкладывается в магические параметры, вбухивает свой потенциал в «душу», то она...

Нет, не обретает самостоятельность и возможность нырять в море маны. Для этого надо, как я подозреваю, сперва выбрать шаманский класс и дорасти в нём до эволюции, дающей возможность именно что отделять дух от тела (и без вреда возвращать обратно). Но всё же потенциал, вложенный в душу, придаёт ей форму и вес, без которых даже мечтать нельзя со стороны моря маны влиять на материальный мир. Любой маг сперва осознаёт, что море маны реально, потом учится шевелить своей проекцией на это море, а потом и превращать шевеления в нечто осязаемое. В «заклинания».

Да, тоже в кавычках, потому что это просто слово.

А реальность, как вы помните, больше и сложнее любых описаний.

Из-за особенностей устройства мозга дух, отбрасываемый телом, неоднороден. Но не так, как могли бы предположить те, кто не в теме. Для людей – по своей сути прямоходящих и говорящих обезьян, что активно пользуются орудиями, а в восприятии мира полагаются в основном на зрение и в меньшей мере слух – особо важны глаза, горло и рот, кисти рук. Чуть меньше выделяются уши, нос, солнечное сплетение и гениталии (подозреваю, что с наступлением пубертата последние начнут выделяться куда сильнее). Но в любом случае для восприятия моря маны особо важны теневые глаза, уши и нос, а для воздействия на море маны – теневой речевой аппарат и руки.

Отсюда нужда в вербальных и соматических (то есть словесных и жестовых) компонентах при волшебстве: это самые удобные инструменты для изъявления воли, для того, чтобы творить магию. А точнее, заставлять ману колебаться, сгущаться, двигаться и так далее. Маг производит некие движения своей душой – та меняет окружающий фон. А потом уже правильно организованное изменение в море маны обернётся желаемым воздействием на мир. И так замкнётся круг влияния.

Да, вербальные и соматические компоненты – удобные и важные. Но, разумеется, не единственные. А магическое тело достаточно податливо, чтобы подстраиваться под своего хозяина. Это я установил в самом начале своих практик арканы – и, разумеется, не мог обойти стороной вопрос использования столь полезного свойства.

В итоге к концу четвёртой недели своих экзерсисов я мог устойчиво поддерживать работу Волшебной Руки, причём перешёл от манипуляций одним камешком к манипуляциям двумя сразу. Но не только: параллельно этому я ещё и... ну, можно сказать, практиковал духовный метаморфизм. Самой значительной чертой которого стал третий глаз на макушке, работающий по принципу рыбьего глаза (как базовая форма магического восприятия, трёхмерное осязание хорошо – но зрение будет привычней; а такое вот, супер-панорамное, ещё и полезней).