Секс был. Интимная жизнь Советского союза - Александер Рустам - Страница 12

Прямого запрета на отношения с иностранцами в сталинскую эпоху не было, однако было очевидно, что руководство страны совершенно не желало, чтобы его граждане свободно общались с иностранцами и уж тем более создавали с ними семьи. И это приводило к глубоко личным трагедиям на фоне коллективной травмы войны. Я расскажу одну из множества подобных историй — трагедию американского военного Джексона Тейта и советской актрисы Зои Федоровой, которых советское государство жестоко наказало за их любовь. Эту историю дочь Зои Виктория подробно изложила в книге «Дочь адмирала», послужившей одним из основных источников для этой главы.

Капитан Джексон (для друзей — Джек) Тейт прибыл в Москву в составе военной миссии в качестве заместителя главы морской секции, когда война постепенно клонилась к завершению — в январе 1945 года. Через месяц пребывания в столице СССР Джек затосковал, но все резко изменилось на одном из официальных приемов, организованных советскими властями. Обычное скучное мероприятие в особняке на улице Спиридоновка шло своим чередом, звучали речи во славу союзников и победы, люди ели и пили. Джек уже подумывал о том, чтобы уходить, когда в зал вошла изящная молодая блондинка в темно-синем платье. Гости, все как один, провожали ее глазами. Кто-то кивал ей в знак приветствия, кто-то просто глазел. Это была Зоя Федорова.

Джек тогда не имел ни малейшего понятия о том, что Федорова — известная советская актриса, и не сразу понял, почему девушка вызывала у всех такой интерес. Но, конечно, она была красива, глаз не оторвать — совсем не похожа на представителей партийной номенклатуры с их мрачными протокольными лицами. Впервые за все время пребывания в холодной и мрачной зимней Москве чувство апатии вдруг покинуло американца. Джек продолжал наблюдать за прекрасной незнакомкой, стараясь не привлекать к себе внимания. Смотрел, как она попросила бокал шампанского, отказавшись от водки, как со скучающей улыбкой слушала полного мужчину в коричневом костюме, типичного советского функционера. Когда нудный товарищ ушел и девушка осталась одна, их с Джексоном взгляды встретились[45].

Джек еще долго собирался с мыслями, стоит ли подходить к девушке и завязывать знакомство, когда к нему подошел его приятель — корреспондент американской газеты United Press Генри Шапиро.

— Джек, а ты знаком с Зоей? Пойдем, я тебя представлю.

Генри был давним приятелем Зои, он подвел к ней Джексона, представил их друг другу и, заметив кого-то из знакомых в другом конце зала, учтиво раскланялся, оставив пару наедине.

— Good evening.

— Good evening, — Зоя скромно кивнула в ответ. Обрадованный ответом на английском, Джек продолжил на родном языке:

— Вы говорите по-английски?

— Немного.

Между ними завязался разговор, хотя и не самый простой: английский Зои состоял только из самых простых фраз, а Джек вовсе не знал ни слова по-русски. Тем не менее в ходе ломаной беседы Джеку удалось узнать, что Зоя играет в театре и кино, а еще что она не замужем. Самому ему удалось с великим трудом объяснить Зое, что он в разводе. Не раз Джек и Зоя покатывались со смеху от того, как сложно им понять друг друга, но американец втайне негодовал: языковой барьер не позволял ему аккуратно подвести разговор к тому, чтобы пригласить девушку на свидание.

Но все-таки нужные слова нашлись, и Джек наконец спросил Зою, позволит ли она ему проводить ее домой. Она тут же покачала головой. Конечно, Джек ей понравился, и ей хотелось бы, чтобы он ее проводил, но в СССР все было не так просто. Для начала Зое нужно было хорошенько взвесить, не приведет ли ее новое знакомство к неприятностям. Все-таки ее отца репрессировали как «врага народа» за знакомство с иностранцем.

Они распрощались, но Джек выпросил номер телефона Зои и записал его в блокнот. Когда она уходила, американец с удивлением заметил, что перед тем, как покинуть зал, Зоя подошла к столу с едой, открыла сумку и украдкой сунула туда несколько ломтиков ветчины в салфетке. Шла война, и жить Зое Федоровой, несмотря на статус известной актрисы, было совсем не легко — как и большинству ее соотечественников.

Зоя вернулась домой, в квартиру, которую делила с сестрами Марией и Александрой, отдала три ломтика ветчины Александре (потому что у нее было двое детей), Марии — два. Благодарные сестры слегка пожурили Зою, ведь за кражу еды с приема ее могли и арестовать. На это Зоя только пошутила: «В следующий раз возьму с собой сумку побольше».

В ту же ночь Зоя рассказала, что на приеме познакомилась с самым красивым мужчиной в своей жизни. Сестры тут же принялись спорить, представляет ли такое знакомство опасность. Конечно, риск существовал — но Тейт все же был американцем, а США и СССР вместе воевали против Гитлера. К тому же Зоя была известной советской актрисой, и, возможно, ее статус мог как-то сгладить потенциальные проблемы. Сегодня такой ход мысли может показаться крайне неосмотрительным, но у тех, кто жил в сталинскую эпоху, не было информации о масштабах государственной паранойи в отношении иностранцев — а в любви людям свойственно вести себя безрассудно.

Джек, в свою очередь, никак не мог выбросить Зою из головы. Своего переводчика, советского гражданина, сопровождавшего его по долгу службы, Джек попросил перевести некоторые фразы с английского на русский и написать транскрипцию. Увидев фразы, переводчик улыбнулся, прекрасно понимая, что слова адресованы женщине. Получив перевод, Джек набрал номер Зои и все-таки договорился о свидании.

На следующий день переводчик осторожно спросил Тейта:

— Простите, капитан, те слова, которые вы просили меня перевести вчера, они были для какой-то русской женщины?

Джек нахмурился.

— И что с того?

— Нет-нет, я не имею в виду ничего плохого. Просто хотел заметить, что на вашем месте я бы не стал надевать свою военную форму, так для нее было бы лучше. Никаких неприятностей.

— Какие неприятности?

Переводчик лишь пожал плечами и отправился восвояси. Некоторые вещи о жизни в СССР иностранцы просто не понимали.

Первое свидание Джека и Зои прошло в ресторане «Москва», за скромным ужином и в компании русско-английского словаря — с его помощью они смогли узнать друг друга получше. На улице Джек попробовал взять Зою за руку, но она тут же отстранилась, объяснив, что демонстрировать нежности на публике в СССР считается неприличным. Джек не стал настаивать, и они продолжили гулять по вечерней Москве. Как раз когда они дошли до Красной площади, грянул небольшой салют. Зоя объяснила Джеку, что это был «салют победы», с помощью которого советское правительство извещало граждан, что Красная армия достигла на фронте еще одного успеха и до победы осталось немного.

Уже в квартире Зои Джек признался, что очень хотел бы видеть ее как можно чаще. Зоя вела себя более сдержанно. Джек ей нравился, но для начала нужно было объяснить иностранцу, насколько серьезными могут оказаться последствия такого романа для них обоих. Пытаясь найти подходящие слова в словаре, Зоя попросила Джека надевать на свидания простой костюм вместо мундира, чтобы не привлекать внимание окружающих, а еще не говорить по-английски в присутствии незнакомцев и даже в присутствии Зоиных друзей. Не то чтобы она им не доверяла. Она просто пыталась быть осторожнее, ведь она слышала немало историй о том, как друзья и даже члены одной семьи писали друг на друга доносы в НКВД.

— Но ведь наши страны — союзники, — недоумевал Джек, внимательно выслушав Зою.

— Сегодня — да, но кто знает, может, завтра все будет по-другому?

— Хорошо, это твоя страна, поэтому тебе лучше знать, — пожал плечами Джек. — Думаю, мне стоит работать над своим русским.

Приняв все меры предосторожности, Зоя и Джек продолжили встречаться, и чувства их друг к другу только крепли. Но будущее оставалось неопределенным.