Секс был. Интимная жизнь Советского союза - Александер Рустам - Страница 10

Несмотря на все старания доктора Кушнирчука «просветить» советскую молодежь, рукопись привела рецензентов в ужас и получила отказ в публикации. Один из рецензентов рукописи, доктор биологических наук профессор Василий Ефимов, разнес его рукопись в пух и прах, указывая на ее недостатки и антинаучность: «Никакого метода полового воспитания автор пока не дал, а то, что он описал в двух тетрадях, не может и не должно быть использовано в половом воспитании молодежи… Присланное им может принести вред»[30].

Лишь в 1948 году в СССР выходит первая за почти двадцать лет молчания о «половом вопросе» брошюра по сексуальному просвещению — под названием «Здоровый брак и здоровая семья», авторства врача Льва Залкинда. Ничего общего с просветительскими материалами 1920-х у брошюры не было — она была чисто пропагандистской. Согласно Залкинду, сексом нужно заниматься только в браке, а половые отношения вне брака есть следствие «половой распущенности»[31]. Залкинд также пытается убедить своих читательниц в необходимости как можно больше рожать и уверяет, что советское руководство о них обязательно позаботится. К примеру, он пишет, что любая многодетная мать в СССР «окружена почетом и всеобщим уважением, ее грудь украшают медали и ордена, а если она подарила государству и семье десять детей и больше, ей присваивают высокое звание матери-героини. Ни в одной буржуазно-капиталистической стране в мире не поставлена так высоко охрана материнства и детства». Залкинд также напоминает читателям о том, что в СССР аборт — это не только преступление, но и совершенно бессмысленный поступок, так как «женщине в Советском Союзе представлено широчайшее право и возможность иметь и воспитывать детей»[32].

Далее Залкинд многословно хвалит советских молодых людей за то, что, в отличие от молодежи на Западе, они не ставят свою сексуальную жизнь во главу угла и заниматься сексом не торопятся[33]. В последних главах брошюры Залкинд рассказывает о венерических заболеваниях, их симптомах и профилактике. Самый надежный и главный способ защиты от венерических заболеваний, по Залкинду, — это, конечно же, воздержание. Залкинд уверенно заявляет, — опять же, не опираясь ни на какие исследования и научные доводы, — что при половом воздержании люди «чувствуют себя полными энергии и творческих сил»[34].

Несмотря на то, что сталинская пропаганда пыталась убедить граждан сублимировать свою сексуальную энергию в работу на благо родной страны, не все советские люди хотели придерживаться столь пуританского образа жизни. Об этом, помимо прочего, свидетельствуют и описанные Кушнирчуком случаи, — единственная часть его труда, представляющая ценность, — когда подростки и молодые люди занимались сексом со своими сверстниками, часто неумело, травмируя и себя, и партнеров. Так, Кушнирчук рассказывал про случай пятнадцатилетней девочки, которая попала в больницу с признаками сифилиса:

Девочка с 10 лет находилась в обществе ребят 14–16 лет (девочек и мальчиков), занимавшихся очень часто играми в фанты. Проигрыши чаще всего оплачивались поцелуями. Будущая больная была самой младшей по возрасту в кругу играющих, самой неопытной в играх, а поэтому чаще других проигрывала… Под влиянием реплик и острот эротического характера система поцелуев послужила причиной половых сношений на одиннадцатом году жизни девочки…[35]

Кушнирчук рассказывал и о других играх, в которые играли подростки и которые, в отличие от фант, имели прямой сексуальный характер, а именно так называемые игры в «семью» и «брак». Так, он вспомнил случай, который произошел в одном из советских сел в годы НЭПа, где дети двенадцати и тринадцати лет играли в «мужа» и «жену»: «Причиной их {браков} были в обоих случаях игры, а последствиями — кроме лишения девственности девочек — некоторая психологическая реакция. Воздействием взрослых эти „браки“ были расторгнуты, двенадцати- и тринадцатилетние „мужья“ и „жены“ изолированы друг от друга, тем не менее в психологии каждого из них остался некоторый нездоровый след…»[36]

Взрослые мужчины подчас искали выхода своей сексуальной энергии не на работе, а в закрытых борделях, существовавших во многих больших городах СССР. Так, например, в 1947 году подобный «притон разврата» обнаружили в Ленинграде:

В начале февраля 1947 года <…> вскрыт в городе Ленинграде существовавший с 1944 года притон разврата, именуемый «Институтом» с порнографическим названием[37], имевший два «факультета» <…> Систематически устраивались на квартирах его участников оргии, во время которых демонстрировались различные извращенные способы половых сношений с обсуждением их достоинств и недостатков; изобретались и осуществлялись новые способы половых извращений; исполнялись порнографические литературные произведения <…> Установлено, что на сборищах отдельные участники притона восхваляли буржуазную демократию, клеветали на положение трудящихся в СССР и рассказывали антисоветские анекдоты[38].

Несмотря на раздельное образование, стигматизацию сексуального разнообразия, пропаганду деторождения с воздержанием вытравить из советских людей желание заниматься сексом для удовольствия у советской власти, конечно же, не получилось — даже в сталинскую эпоху. О том, что огромный интерес к сексу сохранялся, показывают дневники и письменные свидетельства того времени. Пятнадцатилетний сын Марины Цветаевой Георгий Эфрон приехал вместе с матерью из Парижа в Москву в 1939-м (кстати, он отмечал, что мать с ним совершенно не говорила о «половой зрелости и стремлениях, которые появляются в связи с появлением этой зрелости»). Спустя два года он пишет об одном своем однокласснике:

Довольно любопытно узнать, как мог вырасти в советских условиях этот юноша с совершенно извращенной психологией. Он парень неплохой, но на женщин смотрит плохо — сугубо с точки зрения полового использования… Он несдержан в половом отношении — типичный представитель теории «стакана воды»[39]. Говорит, что «нужно пользоваться каждой дыркой». Узнав, что я приехал из Парижа, — первый вопрос о качестве публичных домов. Замечание о том, что «меня бы туда пустили» и т. п.[40]

Детство Татьяны Рожковой пришлось на революцию и Гражданскую войну, юность и студенчество — на 1920-е годы, а середина жизни — на Большой террор и Великую Отечественную. В 1949 году Татьяна делает такую запись в дневнике: «Все почти люди вокруг, даже и очень культурные и развитые, под близостью понимают только близость, не выходящую за пределы близости чисто физической». Сама Татьяна находит такое положение вещей печальным, поскольку секс без любви считает «физкультурой без тени сердечности»[41]. Однако ее — и не только ее — наблюдения показывают, что люди во второй половине 1940-х годов жили активной сексуальной жизнью, в том числе вне брака и не обязательно с целью исправить советскую демографию.

И тем не менее сталинская эпоха определенно стала временем консервативного поворота в СССР: на смену экспериментам и относительной свободе 1920-х пришла жесткая тоталитарная система, не предполагавшая малейших отклонений от линии партии. Это затронуло в том числе и подход к «половому вопросу»: государству нужны были многочисленная армия и дешевая рабочая сила.