Вторая жизнь доктора Лейлы (СИ) - Хайд Адель - Страница 19

В кабинете доктора Листера меня ждали. На этот раз доктор Брюс сидел за столом Листера. Солнце, светящее из окна, отражалось в рыжей шевелюре и бакенбардах.

Я понимала всю серьёзность ситуации, но ничего не могла с собой поделать, это было очень смешно, и я улыбнулась.

Доктор Ван Эрменгем стоял немного в стороне вместе с доктором Джозефом.

— Мисс Лейла — обратился ко мне доктор Брюс, присаживайтесь

Я присела на стул, который поставил для меня Ван Эрменгем.

— Мисс Лейла, — продолжил доктор Брюс, — ситуация сложилась непростая.

Доктор Брюс, как мне казалось, испытывал неловкость оттого, что ему приходилось мне это говорить.

Несмотря на то, что мои умения не вызывали сомнения у сих достойных мужей от медицины, выписать мне сертификат, подтверждающий моё право работать без прохождения курсов, они не могли.

Но к экзамену меня допускали, тем более что моё имя уже было в списке. И это была хорошая новость.

Доктор Ван Эрменгем сказал, что ему, в сущности, всё равно есть у меня сертификат или нет, он готов оформить меня на работу на ставку младшего медицинского персонала. Это было что-то вроде того, чем занималась Надин. То есть я практически «отрезалась» от практики.

Я не боялась грязной работу и готова была выносить горшки, но, это всё равно, что забивать гвозди современным компьютером. Гвоздь то ты забьёшь, а вот будет ли это эффективное использование прибора, вот вопрос? Поэтому я не стала пока подтверждать, но и не отказалась.

Плохой новостью было то, что Джозефа Листера отстраняли от работы на неопределённое время, то есть до окончания разбирательства с подлогом документов.

Зато доктор Брюс, который оказывается был ещё и профессором военно-медицинского колледжа, обещал обеспечить меня учебниками.

— Ваши умения, мисс, не вызывают у меня сомнения, — сказал он, — я уверен, что вы блестяще сдадите экзамен.

Выходило, что ни я, ни доктор Листер больше пока не могли работать в нашей больнице.

Разобрались господа и с «морковным супом». К сожалению, совсем выкинуть из патента пронырливого Шушеля не получилось, но по крайней мере, патент будет оформлен на доктора Джозефа, я буду включена как гражданский помощник, а Шушель как интерн, осуществлявший регистрацию проведённых тестов.

Я настояла, чтобы суп был назван в честь того, кто его изобрёл в моём мире, обосновав тем, что после вываривания суп приобретает тёмно-коричневый оттенок, а слово Моро в переводе с итальянского как раз и обозначает этот цвет. Получился противодиарейный концентрат Моро. Такое название мы решили указать в заявке на патент.

Пусть не совсем справедливо получилось, зато я буду знать, что патент пройдёт ускоренную регистрацию и станет доступен для лечения больных деток. Это главное.

Когда вызвали доктора Стена и ему сообщили, что он становится временным исполняющим обязанности главного доктора больницы, то он пришёл в ужас, а когда он узнал, что меня тоже отстранили от работы, то попытался устроить скандал.

— С кем я буду работать? Вы что? А если как вчера ночью? А если авария на фабрике? — кричал всегда спокойный доктор Стен

В результате доктор Брюс пообещал отправить в помощь одного из своих врачей.

— Но ночную медицинскую сестру вам придётся нанять, — сказал он доктору Стену

Доктор Стен обречённо кивнул и умоляюще посмотрел на доктора Джозефа.

— Такую как Лейла нам не найти, — удручённо сказал он

И здесь меня огорошили ещё одной новостью, от которой я даже проснулась.

Оказалось, что экзамен перенесли на неделю раньше, потому что потом начинались какие-то благотворительные балы и королева хотела на них представить стипендиаток. У ней были большие планы на этот экзамен. Ей нужны были женщины-интерны.

— Так что, Лейла, — сообщил мне улыбающийся доктор Ван Эрменгем, — рассчитываю станцевать с вами на балу.

Я так устала, что даже думать о том, что мне придётся с кем-то танцевать мне не хотелось. Тем более, что на бал надо было что-то надеть, а у меня кроме серого платья и растоптанных башмаков ничего и не было.

Еле сдерживая зевоту, я попросилась, чтобы меня отпустили, потому что, во-первых, очень хотелось спать, а во-вторых, надо было решать вопрос с Даной. «Мы же в ответе за тех, кого приручили».

Сразу уйти не удалось, доктор Стен ворвался в кабинет и пока я не расписала как минимум две схемы восстановления после отравления botulus, меня не отпустили. Но был в этом и хорошее, доктор Брюс, почесав рыжие бакенбарды, сказал:

— Ни в коем случае не собираюсь уводить вас от доктора Листера, Лейла, но предлагаю свою лабораторию на базе колледжа для научной работы по botulus.

Я посмотрела на доктора Листера.

Доктор Брюс, верно угадав мои сомнения сказал:

— Я буду счастлив, если вы захотите работать совместно, но не настаиваю.

Я поблагодарила, тем более что у меня была задумка не только про токсины, но и про детские заболевания. Надо было привнести в эту реальность не только чужие достижения, но и свои. Детская медицина была очень слабо развита. И я могла это изменить. Не просто же так, я получила свой второй шанс.

Доктор Джозеф не был сильно расстроен, что его отстранили, потому как он мог продолжать практиковать в больнице, просто не мог иметь доступа к управлению. Его, как и доктора Стена, больше расстраивало, что я не могу работать.

То, что доктор Джозеф сможет продолжать осуществлять врачебную деятельность, сильно обрадовало доктора Стена и его лицо уже не выражало вселенскую скорбь великомученика.

Когда я, наконец, добралась до дома и до своей подушки, то даже не помнила, как уснула.

Проснувшись вечером, побежала к Дане. У меня появилась мысль, как можно ей помочь. Работа, на которую я хотела её предложить, была временная, но зато у Даны отдохнут глаза, а там можно что-то ещё подобрать.

С Йеном мы договорились что в течение двух дней он заедет за мной чтобы сделать перевязку. Значит ждала я его завтра с утра и до этого мне надо было переговорить с Даной. Я подумала, что ещё примерно две недели будет нужен медицинский уход для Майкла, неделю до снятия швов и неделю после. Научить Дану обрабатывать швы и перевязывать я смогу. Главное, чтобы она согласилась.

А за две недели, я думаю, что смогу помочь Дане с глазами. Было у меня подозрение, что она не просто так слепнет. Мой докторский слух сразу «зацепился» за то, что Дана сказала «с утра ещё ничего, а потом почти ничего не вижу, всё начинает расплываться». Надо было задать ей ещё пару вопросов, и если я получу на них утвердительные ответы, то с большой вероятностью это то, что я думаю, а именно воспаление или, как у нас его классифицировали неврит глазного нерва.

Девлчка жила в приюте, конечно судя по состоянию тела, которое мне осталось, питание было нормальным, а вот какое-нибудь простудное или вирусное заболевание могло дать осложнение, которое и привело к возникновению воспаления глазного нерва. И, возможно, так быстро бы заболевание не прогрессировало, но Дана попала в мастерскую, где приходилось всё время напрягать глаза и шить с плохим освещением.

В общем, в сопровождении обоих братьев, которые не отпустили меня одну, мы пошли в тот район, где Дана снимала комнату. Приятная старушка, хозяйка дома, подозрительно покосившись на мужчин за моей спиной, но при этом, улыбнувшись мне словно старой знакомой, сообщила, что Дана дома, но отдыхает.

Парни остались на улице ждать меня, а я прошла в дом

Дана сегодня снова ходила на работу, поэтому, когда она спустилась вниз, то я заметила, что Дана старается за что-то держаться, когда движется.

— Лейла, я рада тебя видеть, — проговорила Лана и то, как она поморщилась, снова навело меня на мысль, что это скорее всего неврит.

— Дана, у тебя болит голова? — спросила я

Дана кивнула, снова поморщившись.

— Когда она обычно начинает болеть?

Дана недоумённо взглянула на меня, но ответила, что каждый день ближе к концу рабочего дня, иногда раньше.