Князь Московский (СИ) - Иванов Евгений Геннадьевич - Страница 9

Мне сильно не хватало движения и нормальной исследовательской деятельности, у меня буквально новый Мир под боком, а я сижу на одном месте и занимаюсь медитацией. Конечно, и это нужно. Позвоночник почти излечился. Правда, отощал ужасно, ведь строительный материал организму нужно откуда-то брать. Да и похудел настолько сильно, что местный архимандрит просил меня ослабить пост, и он благословляет это, так как всё же царскому роду надо бы иметь силы для правления. Нёс эту чушь минут двадцать, а я смотрел на него и видел маленькую искорку магического дара в нём. «Интересно, а что будет, если он исчезнет?» - вяло размышлял я. Конечно, делать этого не собирался, но в качестве мысленного эксперимента посчитать ритуал, затраты на него, выход итоговой силы. Видно, взгляд мой не очень понравился Его Высокопреподобию, поэтому он как-то закашлялся, смутился и, быстренько смяв свою речь и попрощавшись, покинул мой кабинет. Ну и, конечно, я с радостью, и с удовольствием начал есть яйца и творог.

Наша с Элли первая поездка по городу обернулась странными слухами и сплетнями. Услышав этот бред из уст графа Стенбока, я сказал, чтобы он не приносил мне глупых слухов, мне для развлечения хватает церковных служб. А тот не расслышал сарказма в моем голосе и как-то уважительно и восхищённо посмотрел на меня.

В субботу мне привели какого-то старого иеромонаха, представили его как отца Досифея, управляющего канцелярией Чудова монастыря.

Был этот монах сгорблен и стар, борода его была жиденькой, грязно-белого цвета, да и сам он вид имел затрапезный, в своей старой потёртой мантии, у которой вид был такой, будто и не стирал он её ни разу. И голосок был у него блеклым и уставшим, видно, и ему тоже Строгий Пост давался тяжело.

Выполнив обязательный ритуал приветствия и благословения, предложил присесть за гостевой столик, на котором старениями прислуги, возникли чайные приборы.

И после обязательных обсуждений погоды и богослужения, я начал узнавать, кто может быть похоронен в той стене, где чувствовался источник магии.

- Мне уже несколько раз снился сон, - решил всё мистифицировать и легализовать свои знания, - В этом сне я ходил по Кремлю и видел, как из той стены, про которую мы говорили ранее, изливался Божественный Свет, и когда касаешься его, то будто Ангелы в душе начинают петь! Я даже потом там ходил, но ничего не увидел, а вот сегодня, после службы, опять увидел этот сон!

Иеромонах слушал меня внимательно, и вид у него был при этом слегка отрешённый. Его старческие пальцы с распухшими суставами тихо перебирали замасленные волосяные чётки.

Он сидел прикрытыми глазами, его чуть сгорбленная и очень худая фигура была полностью не подвижна, только пальцы его жили будто отдельной жизнью.

В кабинете повисла тишина.

Меня мучило любопытство, но мне не хотелось прерывать его раздумья, и я ждал, когда же он соизволит мне что-то сказать или всё же окончательно заснёт.

Через несколько минут тишины, он что-то пробормотал себя под нос и, встав, молча глубоко мне поклонился, перекрестился, и произнеся что-то вроде «всё тайное когда-нибудь станет явным», пригласил меня пройти с ним и показать, где это место.

На меня нахлынуло не свойственное смущение, но задавив в себе это странное для меня чувство, попросил его подождать в холле, переоделся в подобающе случаю, спустился к ждавшему меня о. Досифею, предупредил слуг, взял с входа двух казачков, и мы с иеромонахом двинулись на улицу.

Сначала я показал ему с внешней стороны, где находится источник, а после мы спустились через железный комплекс в обширнейшее помещение под монастырём, прошли через какие-то амфитеатры, прошли почти под самый храм «Чуда Архангела Михаила в Хонех» и дошли наконец до того самого места, из которого шли живительные эманации. Чем ближе мы спускались, тем сильнее я ощущал этот чудесный источник силы.

«Да, если бы в моём мире такой был бы, то думаю, что за него дрались бы государства! Хотя, может, и нет, это здесь, в стерильном мире без магии, он ТАК ощущается, а как это было бы в мире, где магии относительно много?» — размышлял я, выводя на одной ладони руну поглощения, а на другой — отрицания, так, на всякий случай.

Когда мы оказались на месте, стало ясно — да, это ОНО. Своды и стены были арочные, и вдоль всех стен были как бы ниши, а здесь ниша была заложена. Отец Досифей прошелся вдоль заложенной ниши, потрогал её старческими пальцами и вынес вердикт.

— Мы не можем вскрывать эту стену без благословения архимандрита, - произнес иеромонах бесцветным голосом, - я предлагаю Вашему Императорскому Высочеству вернуться к этому вопросу после Светлой седмицы. Мы как следует, подготовимся и тогда сможем все устроить, с благословениями и молитвами.

- Нет! Я чувствую сердцем, что открыть надо до Пасхи, мне уже почти месяц снится одно и то же, надо делать сейчас, до праздничной службы! - решил я поторопить этих жрецов, зная еще из своего мира, насколько они бывают двуличны. Собственно, для этого и взял казачков: народ они не особо религиозный, а выслужиться перед начальством всегда рады.

- Но надо же Высокопреподобие архимандрита Корнилия поставить в известность! - заволновался этот хитрец.

- Конечно, поставь в известность, а пока ребятки организуют инструмент и людишек, что со стенкой справятся, точно, казачки?

- Так точно, Ваше Императорское Величество! - выдохнули они стройно и как-то одухотворённо. Переглянувшись между собой, один, что по моложе, рванул бегом наверх, за ним быстренько просеменил о.Досифей, подобрав в руку подол своей старенькой рясы.

Мы остались вдвоём у замурованной стены. Из неё буквально исходили волны энергии, и почему окружающие этого не чувствовали, мне было абсолютно не ясно.

Я вёл пальцами по неровно сложенным камням и чувствовал себя буквально опьянённым таким напором магии. Повернувшись к казачку, попросил дать мне кинжал, что висел в ножнах на ремне у него. Тот без раздумий протянул его мне. Став спиной так, чтобы охранник меня не видел, в одно движение начертил на камне стены руну времени, запитав её магией, благо её было разлито кругом много. А пока руна незаметно разрушала раствор между камнями, вернул кинжал казачку. Так как мой сопровождающий держал в руках масляный фонарь, что на входе в катакомбы вручил ему иеромонах, и свет его чуть слепил, он не видел, как из кладки стал сыпаться раствор. Я повернулся к нему полубоком и, громко возгласив «Дивен Бог во Святых Своих!», перекрестился и, подойдя к стене, начал буквально пальцами вытаскивать камни из кладки. Видя это, казак бухнулся на колени и начал креститься и кланяться.

— Отставить! — гаркнул я на него. — Мне помощник нужен, а не молитвенник. А надо будет, я сам за тебя помолюсь!

Казак рванул с колен и бросился ко мне на помощь, и вдохновенно стал выдирать камни из кладки стены. Вид он имел одухотворённый и благоговейный, по пыльным щекам его текли слёзы, оставляя грязные полосы. От его восторженного вида я даже немного протрезвел. «Ого, надо быть поосторожнее с этими фанатиками, они как вознесут, так и затопчут, пример Христа наглядно это показывает», — так думал я, разглядывая, как казак разбирает стену. И, видя, как в стене образовалась дыра достаточных размеров, я скомандовал:

— Довольно! Отойди, пожалуйста, дай мне с фонарём взглянуть внутрь.

Казак отпрянул, и я, спотыкаясь о камни, подошёл к лазу, который проделал казак, и сунул туда руку с фонарём. В нише лежало тело человека в монашеской рясе, меж и ссохшихся рук оно держало деревянный крест, и именно из этого креста разливалась та живительная сила, что и называется во всех мирах магией.

«Да, это, конечно, не наши методы, но боюсь, более удобного случая не предвидится», — подумал я, взяв фонарь в левую руку, в правой активировал руну поглощения и взялся за крест.

«Да. Я очень хорошо это запомнил. Он взял у меня кинжал поясной, поскрёб им по стенке этой, а после отдал мне его. Да, вот этот именно. Он форменный. Да, я даже после его и не точил. Вы што?! Это ж теперь память на жизнь мою всю!»