Завод-4: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 5

— Ха, — мастер первого участка разозлился пуще прежнего и, вскочив с места, направился к выходу.

Он игру принял и давал понять, что, в его понимании, обсуждать тут нечего.

— Сейчас я рабочим донесу, посмотрим, как вы тогда запоете, когда у вас никто работать не захочет!

Рома попытался его остановить, но я наступил ему на ногу под столом, пусть ходок-шантажист идёт себе.

— Ещё желающие есть? — быстро сориентировавшись, строго спросил Рома.

Я понимал, что если позволить мастеру уйти безнаказанно, то остальные тоже начнут так поступать. Реакция на подобные выходки должна быть максимально жёсткой.

— И чё — всё, заявление будете принимать? — послышались вопросы от коллег.

Видя, что Рома колеблется, я взял слово.

— Мне Роман так говорил: кому что-то не нравится — пишите заявление, ну или, если заявление писать не хотите, но и работать при этом тоже, то увольнение будет по статье. Я ведь верно понял, товарищ начальник?

— Верно, — отрывисто кивнул Роман.

Он наконец-таки взял себя в руки.

— Значит, так, принципы разделения до вас донесены, я это всё оформлю в приказ, а далее объявлю о собрании, где приказ будет донесён до рабочих и мастеров.

Рома демонстративно снял трубку и, когда секретарша ответила, сказал, что та должна подготовить приказ об увольнении Константина.

— Если вопросов нет — за работу! Сергей, — Рома обратился к старшему мастеру. — Предложение Егора подайте в виде рацпредложения, и на его основе я проведу приказ, что со следующей недели работа в таком формате обязательна.

Впрочем, Рома прекрасно понимал, что там, где есть кнут, должен быть и пряник. Перед тем, как мастера разошлись, начальник объявил, что вводит премию за выполнение показателей… недельных.

— Собрание с рабочими собрать прямо сейчас! — он врезал кулаком по столу.

— Сделаем, — подтвердил старший мастер.

Когда мы вышли из кабинета начальника, Костя уже занял телефон в комнате мастеров и обзванивал своих знакомых в других цехах. Лицо у него было воодушевлённое — сейчас, мол, я вам всем покажу. Мужик на полном серьезе считал, что в любой другой цех его оторвут с руками и ногами. Стоит только бросить клич — мол, у такого толкового мастера есть желание перевестись. Проблема лишь в том, что толковым мастером он называл сам себя. Остальные же хорошо понимали, что за этой толковостью стоят исключительные условия, созданные предшествовавшим начальством.

— Слушай, Иваныч, у тебя случайно в цеху места нет? — говорил Костя в трубку, когда мы вошли, прижимая ее плечом к уху.

В руках он держал блокнот — явно полагал, что у него будет вагон вариантов, все их не запомнишь, и надо записывать, чтобы потом выбрать.

— Понял, Иваныч. Ну да, как переговоришь, дай знать…

Реальность оказалась куда прозаичнее. Вариантов набиралось не то что не с вагон, а даже не маленькая тележка.

— Алло, Гена! Ага, вот рассматриваю места, Ромка совсем с цепи сорвался, да-да, желательно так же, на должность мастера встать. Не нужно? Ну это, если появятся варианты, дай знать…

Разговор примерно такого содержания повторялся из раза в раз, словно крутилась одна и та же пластинка. Наконец, он понял, что обзвонил абсолютно всех знакомых, и положил трубку.

— Ну чего, есть места? — спросил у него Серега.

— Под конец года ни у кого нет вакансии, все на следующий год переносят, — нехотя ответил Костя.

По тому, как изменилось его лицо, я догадывался, что Костя все понял. Дружба дружбой, а работа стоит особняком. Но отступать мастер первого участка не собирался, как же — самолюбие задето у мужика. Ему, который на заводе не первое десятилетие пашет, указывают, что делать и как быть, два каких-то сопляка. Это я про себя с начальником, да и Серёга в глазах Кости тоже недалеко ушел, подумаешь, каких-то десять лет работает!

Пользуясь своим авторитетом (а против того, что он имелся, я бы деньги ставить не стал), Костя попытался начать в коллективе саботаж.

— Мужики, вы что, всерьёз весь этот бред будете слушать? — продолжил возмущаться он, когда все наши коллеги вернулись в комнату мастеров. — Что это за новаторство такое, у нас цех и так работает с горем пополам, а если ещё ввести все эти новшества, так вообще встанем! Только потом этого Романа взашей выпрут, а нам-то всё это дерьмо разгребать!

Доля здравого смысла в словах мастера присутствовала. Оно ведь как бывает — придут новаторы, походя наворотят дел, потом, не справившись с задачей, уходят, и с непрошенными нововведениями остаются люди из старой гвардии. Им и приходится всё откатывать назад. Рассуждение в формате — не трожь то, что работает, потому что тронешь — и вовсе работать перестанет.

Примерно такие мысли явно были в головах и у других мастеров — слушая Костю, они переглянулись. Чтобы потушить искорку, внесенную мастером первого участка, старший мастер тут же припомнил ему решение начальника цеха.

— Значит, слушай сюда — тебя предупреждали, что либо мы все в одной лодке, либо с лодки придётся сходить? — прямо спросил Сергей Алексеич.

— Предупреждали, только куда же ваша лодка пойдёт! — отреагировал Костя.

— Куда она пойдёт — это уже не твоё дело, если ты решил сойти. Но ты же помнишь, кто первый бежит с корабля?

— Ты тоже теплое с мокрым не путай, да?

— Не путаю! А вот ты с такими разговорами давай-ка прямо сейчас садись и пиши заявление. Как было раньше, больше не будет, — поднял градус Сергей.

— Что? С хрена ли мне заявление описать⁈ — возмутился Костя.

— Так ты же работать не собираешься? Вот если не собираешься, то пиши, или тебя по статье выпроводят, — старший мастер развел руками.

— Ха, вы что, меня пугать собрались⁈ — мастер вскочил со стула.

— Пугать никто никого не будет, будут последствия.

— Да я напишу, прям сейчас! Ща, погоди, подавишься своим заявлением.

Наблюдая за словесной перепалкой старшего мастера и мастера первого участка, я вполне понимал, чем руководствуется второй — он считал, что слишком ценен на производстве, и стоит пригрозить увольнением, как Роман все повернет назад. Распространённое заблуждение, потому что незаменимых людей на самом деле нет.

Костя всерьез думал, что только он знает детали, их специфику и нюансы. Ну и после поднятого шума на полном серьезе сел писать заявление, демонстративно бахвалясь:

— Как там этого Рому по отчеству-то величать?

Я подошел к мастеру, сел напротив.

— Не дури, Кость.

— В смысле — не дури? Мне тут на дверь указывают, а ты говоришь, не дури? — искренне возмутился он.

— Ты действительно за забором хочешь оказаться?

— Ха, да если я за забором окажусь, то мой участок встанет! Потом вы будете ещё за мной бегать, уговаривать, чтобы я остался! Вместе с Ромой прибежите!

— Как встанет, так и дальше пойдёт — незаменимых людей нет. Бегать за тобой точно никто не будет, — спокойно объяснил я мастеру первого участка. — Поэтому если ты сейчас серьёзно собрался уходить, то можешь писать заявление, но будь готов к тому, что это всё не шутки, а документ — и что ты по-настоящему уйдёшь.

Он задумался, и задумался крепко — потом посмотрел на меня, и было видно, что Костя малость напрягся, как будто и вправду только теперь начал осознавать реальность происходящего.

— Слушай, Егор, — заговорил он сдавленным голосом. — Думаешь, Ромка моё заявление подпишет?

— Я тебе больше скажу, если ты не напишешь заявление сам, но упорно будешь состоять на той же позиции, то он тебя реально уволит по статье. Играешь с огнём, братец.

Мастер медленно положил ручку на столешницу, покосился на листок, где уже была написана шапка и заголовок — «Заявление». От волнения зажевал губу и тяжело выдохнул.

Я продолжил обрисовывать ситуацию.

— Костя, ты действительно ценный специалист, никто не сомневается в твоей квалификации, но и ты шоры себя сними. Да, твой участок великолепно работает, показатели выполняет лучше всех, но с другими участками в этот момент что происходит? И поверь мне, не помешал бы никакой конец года твоим друзьям из других цехов. Будь они в тебе реально заинтересованы. Я сам лично видел, что в соседний цех требуется мастер. А знаешь, почему отказывают? Да потому что показатели у тебя, — я сделал паузу для лучшего эффекта и только тогда договорил: — дутые.