Feel Good. Книга для хорошего самочувствия - Гунциг Томас - Страница 26

Алиса села за компьютер Тома и сказала:

— Так, ладно, объясните мне правила, без подробностей, в общих чертах.

— Вы умеете пользоваться клавиатурой?

— Я уверена, что печатаю быстрее вас, в школе у нас были уроки машинописи.

— Хорошо… Отлично… Стало быть, сначала надо выбрать жанр… Что пользуется спросом и хорошо продается — это детектив и feel good book. Детектив — это, пожалуй, сложно, надо придумать хорошую интригу… Сюжетные повороты. Feel good проще.

— Что такое feel good book?

— Это «книга для хорошего самочувствия». Если в общих чертах, надо показать жизнь под позитивным углом, дать портреты героев, которые преодолевают сложные испытания, но выходят из них окрепшими. В этих историях дружба побеждает вражду, любовь преодолевает все препятствия, люди меняются, но становятся только лучше, чем были вначале…

— А-а-а, речь о сопротивлении и всякий такой вздор?

— Да, к примеру, должно быть много психологии. Но психология это грошовая, неглубокая, базовые вещи, которые читатель схватывает мгновенно, еще частенько добавляют «личностное развитие», и, главное, побольше духовности. Когда есть духовность, читатель чувствует себя частью чего-то большего, чем он сам, как бы восходит к трансцендентности, будто ангелы его хранят или что-то в этом роде…

Алиса создала новый документ, курсор медленно мигал в левом верхнем углу пустой страницы.

— Ладно, более или менее ясно. Как мы это назовем?

— Нужно что-то простое, что-то такое, чтобы сразу было понятно, о чем идет речь, никакой игры слов, никаких загадочных названий, что-то, что сразу врежется в сознание читателя. Что-нибудь типа: «Они любили друг друга», «Я ее люблю», «Жизнь прекрасна», «Жизнь прекрасна для тех, кто любит», «„Дружба“ — это навсегда», «За все хорошее»…

— Feel Good! Что, если так и назвать книгу: Feel Good?

— Немного не хватает тонкости, нет?

— Возможно… Но это и хорошо, не правда ли?

И Алиса набрала Feel Good.

— Так. Хорошо. А теперь, как это работает?

— Теперь как раз и становится трудно. Обычно вначале лучше всего иметь хорошего героя, то есть кого-то, кто может быть воплощением мечты, но с кем читатель будет себя отождествлять. Читатель должен сразу понять, кто перед ним. Простой герой, которому плохо в начале истории, но будет лучше в конце. А, да, если это женщина, еще лучше. Женщины читают больше мужчин, и им будет проще найти сходство с героиней.

— Хорошо. Женщина, которой плохо в начале истории. Думаю, ей нужно достаточно распространенное имя.

— Да.

— Типа Натали? Оно достаточно распространенное, правда?

— Отлично!

Алиса начала писать. Стуча по клавиатуре, она читала вслух, чтобы Том мог слышать:

— «В это утро, когда Натали проснулась, оказалось, что солнце давно уже встало. Она посмотрела на часы, было около полудня…»

Том перебил ее:

— Нет, так не годится, перепиши! — Сказав это, он понял, что перешел с Алисой на «ты». Но Алиса как будто не заметила этого.

— Почему?

— Когда в начале кто-то просыпается — это ошибка дебютанта. Большинство первых романов с этого начинается: герой просыпается или открывает глаза!

Нахмурившись, Алиса начала первую фразу заново:

— «Выйдя от врача, Натали все еще не могла поверить тому, что услышала: она обречена. Оглушенная новостью, она села в свой небесно-голубой „фиат-пятьсот“, тронулась с места и попыталась дозвониться Этьену, своему мужу. Увы, как это часто бывало, он был недоступен».

Том сощурился, словно дегустатор, пробующий вино вслепую:

— Да, так лучше… «Обречена» — это, конечно, клише, но, наверно, так и надо: клише, стереотипы, готовые формулы, все, чтобы читатель чувствовал себя на знакомой территории

— О’кей! Отлично! Я поняла, — перебила его Алиса. — У меня такая задумка истории: Натали тридцать лет, она десять лет замужем за богатым архитектором. У нее злая и ревнивая свекровь. Муж — ходок. Однажды она узнает от врача, что больна редкой болезнью и скоро умрет. Тогда она понимает, что все эти годы не была собой. Она уйдет от мужа, выскажет свекрови все, что о ней думает, и отправится на поиски себя — той, кем она хотела стать, когда была девочкой.

— Да! Очень хорошо! Отлично! Но надо еще придумать, кем же она хотела быть, когда была девочкой.

Алиса огляделась: квартира Тома была небольшой, но в образцовом порядке. В углу вился плющ, в другом стоял фикус, но оба растения явно чувствовали себя не лучшим образом. В прихожей, рядом с несколькими парами мужских ботинок, стояли туфли на каблуках. Значит, в жизни этого мужчины была женщина.

— Вы женаты? — спросила она.

Том вздохнул:

— Нет. То есть мы расстались.

— Но ее туфли еще здесь?

— Мы расстались недавно.

— А дети у вас есть?

— Да… Дочь. Но она с нами не живет. Она работает. Ладно, вернемся к Натали, как будет развиваться ее история?

— Натали… Так вот, когда она была маленькой, отец, которого она обожала, повез ее во Флоренцию и показал картины великих мастеров эпохи Возрождения. Она всегда мечтала стать художницей, потому что для нее живопись — это поиск красоты, гармонии и света. Она часто повторяет: «Я хочу заполнять красками сердца людей!» Разумеется, поскольку она ушла от мужа, с которым жила обеспеченной жизнью, денег у нее нет, но она встретит молодого итальянского художника, который живет богемной жизнью и колесит по дорогам Франции в поисках идеального света. Вдвоем они побывают в церквах Франции, где будут восхищаться картинами. Особенно одного таинственного и забытого художника — тут надо придумать имя, — а вечерами находить кров у фермеров — щедрых, простых и душевных людей.

— Это… Это очень хорошо! Правда, очень хорошо! Но кое-каких деталей не хватает… Во-первых, что будет с ее болезнью⁹ Натали не может умереть в конце, иначе это вовсе не feel good book.

— Верно. Она выздоровеет. Врачи скажут, что это чудо, но дело в том, что она «превзойдет себя» и «отпустит ситуацию», пройдя пешком три с лишним тысячи километров по дорогам Франции. Благодаря этому усилию изменится ее метаболизм. И потом, в глубине души она поймет, в чем была ее истинная болезнь: в том, что она смирилась с жизнью, которую не выбирала!

— Хорошо, хорошо! Очень хорошо… Только не надо слова «метаболизм». Еще одно: молодой художник… Он какой-то невыразительный… Надо что-нибудь добавить.

— Его гнетет тяжелая тайна, — сказала Алиса, — над ним надругались священники, когда он был ребенком, и…

— Нет… Feel good book! Никаких изнасилований!

— Ах да! Прошу прощения! У него другая тайна: он отпрыск большой и богатейшей семьи тосканской знати. По семейной традиции ему полагалось стать трейдером в Лондоне, но он отвернулся от этих ложных ценностей. В конце он получит письмо от нотариуса с сообщением, что его семья погибла при пожаре в фамильном замке и он наследует все состояние. Тогда на эти деньги он решит реставрировать полотна забытого художника и устроит большую выставку в Лувре, которая будет иметь огромный успех.

— Не знаю, не хватила ли ты через край… Многое, боюсь, преувеличено… Но вообще-то… Как задумка звучит неплохо…

— Еще советы будут, перед тем как я начну?

— Работай каждый день, старайся писать от десяти до двадцати тысяч знаков минимум. Не оставляй в стороне ни одного из персонажей, в рассказе не должно быть сухих веток, например, если ты упоминаешь мужа Натали, архитектора, он должен появиться в какой-то момент… Это система pay in / pay out, основа основ.

— Еще что-нибудь?

— Посылай мне страницы каждый вечер, а встречаться будем через два дня на третий.

Алиса покинула квартиру Тома. Ей казалось, будто кусок расплавленного фосфора жег в животе, и этот ожог был необычайным, незнакомым ощущением. Она сама не знала, как со спящей Агатой в переноске дошла до остановки автобуса. У нее было чувство, будто «Feel Good» пишется сам собой на ее глазах. Целые фразы словно всплывали из небытия в ее голове. Боясь забыть их, она повторяла вслух: