Feel Good. Книга для хорошего самочувствия - Гунциг Томас - Страница 11

— О, какой красивый ребенок!

Алиса улыбнулась ей и поблагодарила.

— Сколько ему? Месяца три?

Алиса ответила:

— Да, три месяца и несколько дней.

На мгновение ее вдруг захлестнула огромная волна грусти: она корила себя за жестокость, она видела себя Горгоной, приносящей в жертву невинность, что она сделала с этим ребенком? С ребенком, который ничего ни у кого не просил, который только хотел, чтобы его любили, и любил в ответ. Алиса почувствовала, что сейчас заплачет, и заплакала. Безмолвные, но неудержимые рыдания рвались из груди. Старушка это заметила. Она протянула ей носовой платок:

— Все хорошо… Все хорошо… Дети и вправду могут быть очень утомительны… Так что иногда можно расслабиться, ничего…

Алиса высморкалась и сказала:

— Да… Вы правы, все хорошо.

Она вышла из автобуса за остановку до своей. Сделала крюк, чтобы зайти в супермаркет, куда никогда не ходила. Нести корзинку стало тяжело, ручка натерла ладонь, спина болела. Она положила корзинку в тележку супермаркета, младенец открыл глаза, красивые карие глазки. Алиса улыбнулась ему и сказала как могла ласково:

— Ну что? Ну что? Все хорошо? Мы поспали? Сейчас кое-что купим и пойдем домой.

Она молилась, чтобы ребенок не заплакал, и он не заплакал. Он смотрел на нее немного удивленно, пока она покупала три коробки молочной смеси для младенцев («Нан Оптипро», 1800 граммов, 15,80 евро). Еще она купила бутылочку («Филипс Авент», 10,20 евро), пеленки («Алоэ Вера», 2,78 евро за 2x72 штуки) и памперсы «(Ультра Драй Стреч» 7–18 кг в экономичной упаковке, 100 штук за 14,89 евро). Она расплатилась, а ребенок все смотрел на нее.

Дойти до дома с сумкой с покупками в одной руке и корзинкой в другой было сущей пыткой. Алиса пришла домой, обливаясь потом и не чувствуя пальцев. Она поставила корзинку на стол, отвязала ребенка и взяла его на руки.

От него хорошо пахло — такой славный теплый запах бывает только у младенцев. Крошечные ручки цеплялись за нее. Она положила его на свою кровать, чтобы переодеть, и, распеленав, убедилась, что это действительно девочка. Алиса задумалась, как же ее зовут, и решила, что лучше всего на ближайшие несколько дней, для Ахилла, который непременно будет задавать вопросы, придумать ей временное имя. Она еще подумала и сказала:

— Агата, маленькая Агата… Будешь Агатой?

Агата не возражала. Она схватила край пеленки и тянула его в рот.

— Нет, нет, — сказала Алиса и дала ей пластмассовую погремушку, которую нашла на дне корзины.

Алиса приготовила бутылочку из молочной смеси и минеральной воды и предложила ее Агате; та выпила с удовольствием, и Алиса с удовольствием смотрела, как она с удовольствием пьет.

Потом Агата уснула на руках у Алисы, она положила малютку на свою кровать и обложила подушками, чтобы та не упала во сне. На телефоне она проверила адрес [email protected], но писем не было. Ей стало страшно, как бы отец Агаты (она уже привыкла звать ее Агатой) не сообщил в полицию. Если так, полиция непременно станет задавать вопросы другим родителям: «Вы заметили кого-нибудь? Видели что-нибудь необычное?» Наверняка полицейские просмотрят камеры наблюдения на соседних улицах. Алиса подумала, что сделала глупость, не обратив внимания на камеры. Будет как с террористами, покидающими место теракта: их всегда находят. Или, может быть, родители Агаты еще совещаются между собой и скоро ей напишут. На этот случай у нее уже был готов ответ: «Ваша дочь у меня, с ней хорошо обращаются. Я верну ее вам за 50 000 евро».

Насчет суммы она долго колебалась. 50 000 тысяч евро — не так уж много, примерно столько стоит «туран» отца вместе с машиной матери (в представлении Алисы это был «мини-купер»). Попроси она больше, они бы раздумывали, искушение обратиться в полицию было бы сильнее. На 50 000 тысяч евро им будет легче решиться. А для нее 50 000 тысяч евро — это прожить два года в финансовом спокойствии и отвезти Ахилла на каникулы к пирамидам по-настоящему. И сводить его в ресторан, и готовить ему спагетти с мясом, и перестать все время подсчитывать. А потом, когда ей опять понадобятся деньги, что ей мешает сделать то же самое, она украдет другого младенца, не так уж это оказалось и трудно. Таким образом, у Ахилла будет беззаботное детство. Если у него возникнут трудности в школе, она сможет нанять частных учителей, сможет отдать его на теннис, уж она сделает его человеком, идеально приспособленным к этому миру, где деньги служат единственной гарантией спасения души.

Алиса считала свой план простым и действенным.

Алиса считала свой план идеальным.

Время шло, но никто ей так и не написал. Это начинало ее тревожить. Она зашла на сайт полиции, но нигде не было упоминания о похищении младенца у «Манежа Серебряной лошадки». Наступил вечер, ей пора было идти за Ахиллом в школу.

Она положила Агату в корзинку, спустилась, надеясь не встретить никого из соседей, и села в автобус.

В школе, увидев младенца, Ахилл спросил:

— Кто это?

— Я должна позаботиться о ней несколько дней. Друзья уехали, а взять ее с собой не могли.

Она понимала, что оправдание глупее не придумаешь. У нее и друзей-то не было, которые могли оставить ей ребенка, уезжая. Но Ахилл только спросил:

— Как его зовут?

— Агата, это девочка.

— А что она ест?

— Молоко. Она еще маленькая.

В автобусе, склонившись над телефоном, Алиса еще несколько раз проверила временный почтовый ящик, но он был безнадежно пуст. Дома она искупала Агату под любопытным взглядом Ахилла. Потом дала ей бутылочку с теплым молоком, малютка выпила, глазки у нее закрывались, она уснула, и Алиса, как и утром, положила ее на свою кровать, обложив подушками. Ночью Агата проснулась. Она плакала. Тихий, отрывистый, хрустальный плач. В полусне Алиса надеялась только, что она не заболела. Ведь если девочка заболеет, ее ни в коем случае нельзя показать врачу, но потом Алиса вспомнила, что малютке всего три месяца, а в три месяца младенцы просят есть по ночам. Она приготовила бутылочку и дала ей. Агата выпила и погукала немного, очень, на взгляд Алисы, мило. Алиса поцеловала ее в лобик. Агата уснула. Алиса снова проверила почтовый ящик, писем по-прежнему не было.

«Да что они себе думают?» — рассердилась Алиса, совершенно не понимая поведения этих родителей. В голове закрутились мрачные мысли: что, если они не пишут, потому что сообщили в полицию и она уже вышла на след? Или они наняли частного детектива и он уже здесь, за ее дверью? Алиса прислушалась, и ей показалось, будто она что-то слышит, но нет, ничего, может быть, ветер, или дверца машины хлопнула в ночи. Она уснула, но беспокойным сном, одолеваемая страхом, близким к панике, и проснулась совсем без сил. Агата рядом с ней весело щебетала, играя уголком подушки. Алиса улыбнулась ей, Агата улыбнулась в ответ, и Алисе захотелось плакать, потому что эта улыбка тронула ей сердце. Она приготовила бутылочку, Агата выпила. Встал, в свою очередь, Ахилл, и первым, о чем он спросил, было: «Как спал ребенок друзей?»

Позже, за завтраком, Алиса спросила его:

— Ты можешь пойти в школу один, ты ведь уже большой?

— Да запросто, — ответил Ахилл.

— И домой тоже вернешься сам.

— Да.

Алиса почувствовала огромную гордость за сына. Он такой храбрый. Такой решительный. Такой умный. Она поцеловала его и сказала:

— Я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, — ответил Ахилл.

Он тоже поцеловал ее, поцеловал Агату и с большим ранцем за спиной ушел в школу.

Алиса еще раз проверила почту.

На миг ее сердце остановилось.

На этот раз в ящике было сообщение.

Сообщение следующего содержания:

Алисе показалось, что она проваливается в воздушную яму. Она села. Неужели она ошиблась машиной? Или это уловка? Она вдруг почувствовала, что с нее хватит, и написала: