Feel Good. Книга для хорошего самочувствия - Гунциг Томас - Страница 10

Зависть, смешавшись с гневом, смешавшись до кучи с острым сознанием неотвратимости нищеты со всеми ее ужасами, так ударила ей в голову, что ее зашатало. Она пнула ногой дверь платяного шкафа и даже не почувствовала боли. Ей почти полегчало. Она еще раз пнула дверь ногой, громко выругавшись: «Твою мать!», и дверь сломалась. Да, ей полегчало! Полегчать-то полегчало, но проблему не решило: если она ничего не сделает, ее ждет нищета. Нищета для нее и нищета для Ахилла, который будет расти в ней, как крыса за плинтусом, и все его детство пройдет в тени нехватки денег, это детство будет садом на северной стороне, и за этим детством последует, как предсказывает статистика, такая же убогая жизнь, похожая на жизнь ее матери: жизнь «на краю», жизнь в шатком равновесии.

Алиса еще поломала голову, что же она может сделать, чтобы избежать этого, но так ничего и не придумала. Она представила себе ограбление банка, но об этом не могло быть и речи, она понятия не имела, где могла бы достать оружие, да и все равно деньги в банках давным-давно не хранятся. Она представила себе хакерскую аферу в Интернете, но это требовало технических знаний, которых у нее не было и в помине. Наступил вечер, она пошла за Ахиллом в школу. Приготовила ему на ужин макароны (49 центов). Макароны без мяса, только с банкой томатного соуса (1,25 евро) и оливковым маслом (4,35 евро за литр).

Нищенские макароны.

Она думала обо всех детях, у которых в такой же тарелке макарон были мясные тефтели, настоящий тертый пармезан, свежий базилик, порезанный ножницами, думала, и зависть и гнев снова поднимались в ней. Ахилл — он был такой красивый, такой милый, такой ласковый, а жизнь его ожидала такая суровая. Жизнь плевать хотела на его доброту и милоту, ей, жизни, на все наплевать, жизнь — не друг, жизнь — враг! Алиса почти не спала этой ночью, и ее обрывочный сон был полон таких тягостных сновидений, что утром ей показалось, будто она всю ночь воевала.

Потом, когда она вела Ахилла в школу и, проходя мимо дорогих частных яслей «Манеж Серебряной лошадки», увидела внушительные «рейнджроверы», «Теслы» и БМВ, припаркованные двойным рядом, из которых выходили богатые родители с богатыми младенцами, у нее родилась идея. Идея безумная, идея опасная, такие идеи прорастают только из отчаяния.

Но это была идея.

Идея — это лучше, чем ничего.

Несколько дней идея вызревала в ней, как фрукт на дереве. Этот фрукт Алиса детально рассмотрела, обнюхала, взвесила. Потом, рассмотрев, обнюхав и взвесив, она снова прошла мимо «Манежа Серебряной лошадки», чтобы проверить свою идею: ясли находились на узкой улице, мест для парковки почти не было, родители парковались кое-как, в два ряда («Как все богатые, — подумала Алиса, — бросают свои тачки, и плевать им на последствия»). Иногда случалось так, что родитель ставил переноску на тротуар, пока доставал из багажника коляску, или даже оставлял младенца в коляске почти без присмотра, отвернувшись поболтать с другим родителем («С ума сойти, сколько же у них времени, у этих богатых!» — подумала Алиса). Алиса возвращалась туда несколько дней кряду; стараясь незаметно затесаться к богатым родителям, она тщательно причесывалась, надевала свое лучшее платье и делала непринужденный вид, который считала «богатым видом». Как бы то ни было, никто не обращал на нее внимания. Именно этого она и добивалась. Наконец, однажды вечером, ложась спать, она сказала себе: «Я сделаю это завтра, что бы ни случилось, сделаю завтра». Решение было твердым, она поклялась себе, что не пойдет на попятный, эта решимость возбуждала ее и повергала в ужас, она словно перешла в другое измерение и знала, что, как бы ни обернулась дело, завтра ее жизнь станет совсем другой. Алиса с трудом уснула и проснулась задолго до будильника. Воспользовавшись ранним часом, она решила технические вопросы: надела резиновые перчатки, в которых мыла посуду (чтобы не оставить отпечатков пальцев), взяла из портфеля Ахилла листок бумаги, из каталога гипермаркета вырезала буквы и наклеила фразу:

Электронный адрес был одноразовым, зашифрованным и без IP-адреса, значит, его нельзя было отследить (для этого необязательно быть компьютерным гением, простой поиск в Гугле — и она проделала процедуру в два клика). Алиса спрятала листок в сумку и приготовила Ахиллу завтрак, «Нестле Шокапик» за 5,87 евро, это были самые дорогие хлопья, она купила их накануне именно поэтому, плевать, что самые дорогие, она даже радовалась, покупая самые дорогие и думая, что скоро будет в том чудесном измерении, где деньги не проблема.

Встал Ахилл, он с удовольствием поел «Шокапик», а она смотрела, как он ест, с чувством острого счастья. Они вышли из дома и сели в автобус. Как всегда по утрам, Ахилл болтал без умолку, обо всем и ни о чем, о мультике, о школьном друге, о школьной подруге, о школьной учительнице, о светящемся мячике и машинке, которая превращалась в робота. Алиса из-за своего плана с трудом могла сосредоточиться. У нее колотилось сердце, руки взмокли, она говорила невпопад «А? Да? Вот как? Здорово…» Наконец она оставила сына в школе и, глубоко вдохнув, направилась к «Манежу Серебряной лошадки». От нервного напряжения было странное ощущение в кончиках пальцев, как будто их заморозили, в горле пересохло, а поле зрения стало узким черным туннелем со слабым светом в конце. Подходя к яслям, она вся дрожала. Внутренний голос твердил ей: «Не делай этого, не делай этого, не делай этого!» Но другой голос, который был громче, повторял: «Сделай это! Сделай это! Сделай это!» На улице царила привычная утренняя суета, родители входили в ясли и выходили обратно, оставив там сонных детей, машины парковались кое-как. Алиса достала телефон и сделала вид, будто занята важным разговором. Она говорила: «Да… Да… Я знаю, что он это сказал… Но ты не должна с ним считаться… В этой ситуации важно понять, какие у тебя перспективы роста на предприятии… Ты должна суметь отпустить ситуацию, иначе Андре не выдержит… Он только на вид крепкий, а на самом деле слаб… Еще до твоего прихода он был в депрессии…»

Алиса несла всю эту чушь, не сводя глаз с движения родителей и машин. Она приметила младенца в бежевой переноске. Отец поставил ее на тротуар рядом с машиной и вошел в ясли с маленьким ребенком, который едва умел ходить. Алиса на секунду задумалась, почему он попросту не оставил младенца внутри машины, пока отведет малыша в ясли. Она не знала почему и решила, что отец, должно быть, начитался жутких заметок из хроники происшествий о младенцах, оставленных в машине и умирающих от жары. Как бы то ни было, младенец был здесь, в переноске, на тротуаре, рядом с «фольксвагеном туран» медового цвета. По всей вероятности, у нее было не больше тридцати секунд, прежде чем папаша выйдет из яслей. Это был идеальный случай. Лучшего ей не найти!

«Не делай этого!» — сказал первый внутренний голос.

«Сделай это!» — отозвался второй внутренний голос.

Алиса убрала телефон в сумку, достала записку и подсунула листок под дворник так быстро, что никто не обратил внимания. Она склонилась над корзинкой, в ней действительно был младенец, спавший крепким сном младенца.

«Не делай этого!»

«Сделай это!»

Алиса взяла корзинку.

Она была на грани паники.

Полнейшей, абсолютнейшей паники, но она не подала виду. Пошла по улице, завернула за угол и продолжала идти. Она не сомневалась, что отец в эту самую минуту, выйдя из яслей, куда зашел лишь на минуточку, обнаружил исчезновение младенца. Она надеялась, что, прежде чем поставить на ноги ясли, родителей на улице и полицию, он найдет записку под дворником и поспешит домой, чтобы написать ей по электронной почте, — это был идеальный сценарий.

Все остальные сценарии грозили осложнениями.

Она шла довольно долго и, отойдя достаточно далеко, остановилась на автобусной остановке. Ей казалось, что на нее смотрят. Она постаралась убедить себя, что ей это только кажется. Где-то завыла сирена полицейской машины. Алиса подумала: «Это за мной! Меня ищут, они едут». Но сирена удалялась. Через бесконечно долгое время пришел автобус, и она села. Час пик уже прошел, народу было немного, и ей удалось сесть, поставив корзинку на колени. Она посмотрела на младенца, он был красивый, очень красивый, она была почти уверена, что это девочка, и тут старая дама рядом с ней сказала: