Капитали$т. Часть 5. 1991 (СИ) - Росси Деметрио - Страница 7

— Я по цехам ходить боюсь, — громким шепотом сказал Никита. — Один раз прошелся, когда только в должность входил. Сто процентов работников — пьяные! Сто процентов! Почти две тысячи человек — законченные алкоголики. И это не в конце смены, это еще до обеда! А что там за вакханалия после обеда начинается, я и знать не хочу! Это же страшно, Алексей! Люди работают, не приходя в сознание!

— Ну и? — спросил я. — Ведь работают же! План ты выполняешь, госзаказ сдаешь аккуратно?

— Сдаю, — вздохнул Никита.

— Ну и чего ты привязался к рабочим?

— Мы тут с инженерами посидели, посчитали немного, — жалобным тоном сказал Никита. — Хищений — минимум на два миллиона в год! Минимум! Воруют все — спирт несут, готовую продукцию. И члены партии! И ветераны труда! Недавно целый спиртопровод нашли — шел за территорию завода! Я там ходил, смотрел — весь забор в дырках, по кирпичику расковыряли.

Я шумно выдохнул. Наконец-то дорогой товарищ директор начал въезжать в тему — как устроена реальная, а не придуманная экономика.

— Спиртопровод — это конечно плохо, — сказал я рассудительно. — За такое нужно по рукам бить. Но насчет прочего — драматизируешь. Ну стырит у тебя работяга пару поллитр или спирта флягу. У тебя какая средняя зарплата на заводе?

— Под три сотни после повышения, — сказал директор.

— А ты на какой тачке приехал?

— На «Тойоте». — Директор смотрел на меня непонимающе.

— Вот и не выделывайся, — злобно посоветовал я. — Чего ты комсомольское собрание развел здесь? Пьют, воруют! Всю жизнь пьют и воруют, классиков почитай. Что ты от людей хочешь за двести пятьдесят-то рублей? Они, считай, бесплатно работают.

— Я уже думал… — сказал Никита. — Может, поможете? Вневедомственную охрану — к чертовой матери, она что есть, что ее нет! Может поставить частников?

— Сдурел? — поинтересовался я раздраженно. — Или спиртов своих нанюхался? Ты же немедленный бунт вызовешь! Запретить людям воровать… ты в моем кабинете таких слов не говори!

— Уже, — злорадно сказал Никита. — Уже бунт! Бастовать народ надумал! Стачечный комитет, все как полагается! Как в лучших домах.

Я тихонько выругался.

— И чего обездоленный народ хочет?

— Обездоленный народ хочет скачка заработной платы, — отчеканил Никита. — Минимум — пятьсот. Но лучше, конечно, шестьсот.

— Так, — сказал я со злостью. — И на когда назначен взрыв народного возмущения?

— В смысле — забастовка? Через три дня. Сегодня меня поставили в известность, так сказать.

Я решительно поднялся с кресла.

— Поехали!

— Куда⁈ — не понял директор.

— К тебе на завод, куда же? Будем с народом базарить, со стачкомом твоим. Решать проблему, раз ты сам решить ни хрена не можешь.

— Да я целый день на телефоне! — взорвался Никита. — Меняю водку на зерно, бензин, на металл, на сигареты, на мясо, на тару, на все! Как в доисторические времена! Я на конфетную фабрику водку отгружаю, а они мне — конфет для заводского магазина! Я жену уже забыл, как зовут!

— Поехали, — сказал я устало. — Нехрен тут сироту казанскую врубать. Тебя на самый козырный в области завод поставили не для того, чтобы ты такое замечательное дело завалил. Ты представь, что в городе начнется, если водочный завод забастует! Делиться нужно, Никита! Вот ты водку на шоколад выменял и этот шоколад через заводской магазин рабочим продаешь. А нормальный директор что сделал бы? А нормальный директор раздал бы по цехам наборы. Хотя бы тем работягам, которые с детьми! И так же с колбасой и прочим. И был бы для рабочих отцом родным!

— У меня заводская столовая стабильные двадцать штук убытка приносит в месяц! — пискнул Никита. — Цены не повышаем!

— Так сделал бы уже вовсе бесплатной эту заводскую столовку, — сказал я. — Нет же, все трясешься, копейки выгадываешь!

Никита обиженно сопел.

Уже в машине он сказал в полголоса:

— Еще проблема есть. В последние три месяца рост хищений увеличился просто… взрывообразно! Раньше такого не было. Опять же, спиртопровод этот… Несут не для себя и кума-свата…

— Ясный перец, на продажу выносят, — сказал я. — Это плохо. Это нужно пресекать…

— Кто-то в больших количествах скупает ворованную водку, — подтвердил Никита.

— Решим, — кивнул я. — А теперь давай по делу…

Заводской стачечный комитет собрался в актовом зале, где обычно проходили торжественные мероприятия — награждения ударников, вручения грамот, отчетно-выборные собрания и тому подобное.

Стачечный комитет сидел на первом ряду, все восемь человек — шесть мужиков и две женщины. Стачечный комитет был зол и решителен, смотрел хмуро и даже непримиримо. Взрослые люди, подумал я. Прожившие очень нелегкую жизнь. А скоро начнутся совсем тяжелые времена. И вот, они пришли со своей правдой, и нам с этим комсомольцем Никитой что-то нужно им говорить. Как-то убеждать. Подкупать. Манипулировать и запугивать. Тошно, в какой-то степени я понимал Никиту. Но никуда не денешься, правила игры не нами писаны, не нам их и менять.

— А это еще кто⁈ — отнесся в мой адрес лысоватый коренастый мужчина лет сорока пяти. — Из обкома, что ли, инструктор⁈

— Из обкома⁈ — то ли спросила, то ли подтвердила непонятного возраста женщина. — Правильно! Давно пора!

— Давно пора за них взяться! — загудел стачком.

— За эту мафию!

— На нашем труде жируют!

— Меня зовут Алексей. Я консультант по экономическим вопросам, — сказал я дипломатично.

— Ишь ты, консультант! — насмешливо отозвался кто-то.

— Консультантов стало, как собак нерезаных, а работать некому!

— Пахать некому!

— Жрать нечего!

— Доперестраивались!

— Так, — строго сказал Никита. — Кончаем базар, товарищи. Сейчас до вас будут доведены те меры, которые будут приняты дирекцией в ближайшее время для смягчения последствий кризиса. Прошу в свою очередь довести все сказанное до рабочих.

— Одну минутку! — улыбнулся я. — Позволю себе перебить товарища директора. Прежде, чем он расскажет о будущих мерах, я хотел бы сказать несколько слов о положении на предприятии.

— Ну скажи, скажи, консультант! — благодушно ответили мне из стачкома.

— Все хорошо знают, — начал я, — о том, что на заводе имеют место хищения. Массовые. По большому счету, администрация закрывает на это глаза. Можно сказать, относится с пониманием. Вы об этом знаете лучше меня.

— Да ладно, всегда несли с завода. Хоть при Брежневе, хоть при Сталине, — высказался невзрачный мужичок с фингалом под глазом.

— Не бреши, Колька, чего не знаешь, — строго поправил его благообразный пожилой мужчина с седыми усами. — Ты на заводе без году неделя, а я тридцать третий год работаю. Это сейчас вы разбаловались, подтянуть некому, раньше-то иначе было. Говори, консультант, а вы не перебивайте.

— Короче говоря, — продолжил я, — есть мнение, что зарплату действительно нужно поднять по крайней мере до пятисот рублей. И товарищ директор не против, правда, товарищ директор?

Никита солидно кивнул. Стачком ответил радостными возгласами.

— Но одновременно с этим руководство завода поменяет охрану предприятия, — продолжил я. — Никакой вохры больше не будет, а будут частники. И вынести уже не получится ничего. Совсем. Устраивает вас такой вариант?

Гробовое молчание было мне ответом. Стачкомовцы были мрачны, один лишь пожилой с седыми усами слегка улыбался.

— Возможен и второй вариант, — продолжил я. — Поднимаем зарплату пока на тридцать процентов. Уже со следующего месяца. А с охраной остается все как есть. Плюс — «тринадцатая зарплата» досрочно — в конце первого полугодия. И еще… Да вот товарищ директор вам объявит!

— Еще продуктовые наборы по льготным ценам, — объявил Никита. — В столовой мы цены не повышаем. Уже нигде в городе таких цен нету. Так или нет?

— Так, — отозвался стачком. Второе предложение ему понравилось определенно больше первого.

— Талоны в заводском магазине вы отовариваете, — продолжил он. — Мясо, колбаса, масло, сигареты — народ часами стоит, а вы прямо на заводе все можете взять. Или я неправду говорю?