Неверный отец. Счастье в конверте (СИ) - Лесневская Вероника - Страница 20
- Предыдущая
- 20/46
- Следующая
Стараюсь не смотреть на свое отражение, чтобы не пугаться бледного, измученного вида. Полощу рот, умываюсь холодной водой, дышу глубоко.
Становится легче, но фраза Ланы вонзается как нож в спину:
- В ординаторской Богомолова...
После отъезда Германа бывшая заведующая жизни мне не дает, придирается к мелочам, ставит подряд ночные дежурства, словно мстит за утраченную должность и заодно наказывает от лица Марата. Она следила за мной, когда я была замужем, продолжила доносить на меня Сафину после развода, а в последние дни будто с цепи сорвалась, почувствовав, что меня больше некому защитить.
Больно… Ведь она права.
Без Германа мне очень плохо, хоть я стараюсь не подавать вида. Склеиваю разбитое сердце по кусочкам. С каждым днем все сложнее, потому что чувствую… он не вернется. Знает, что не прощу. Останется с ребёнком в Германии, усыновит его, будет растить как единственного наследника. Сейчас это самое важное, ведь он считал себя бесплодным.
Возможно, однажды вспомнит обо мне как о приятном приключении в командировке, а я.… никогда его не забуду.
У меня теперь новая жизнь и свобода, о которой я мечтала, разводясь с Маратом. Подумываю о том, что придется искать другую работу, ведь в больнице почти все связаны с бывшим. Затравят по его указке.
Только кто беременную возьмет?
- Послушай, Амина, ты здесь на общих основаниях, - чеканит Богомолова, едва услышав мою просьбу об отгуле. - Если у тебя смена, то будь добра доработай до конца, а не увиливай от прямых обязанностей.
- Дело в том, что я… приболела, - стараюсь говорить как можно спокойнее и вежливее, но стальные нотки все равно прорываются в голосе. – Я же и так лишние смены всегда брала, в больнице задерживалась. Не помню, когда в отпуск ходила…
- Дорогая, мне плевать. Правила едины для всех. Тот факт, что ты спала с заведующим, не дает тебе права вести себя как королева, - грубо перебивает меня. Каждое слово как пощечина. Как клеймо каленым железом. – Это не твоя больница. И как прежде уже не будет. Скорее всего, Демин уволится, а ты… - смерив меня презрительным взглядом, поправляет очки на переносице. – Видала я таких… Меняются как одноразовые перчатки. И выбрасываются без сожаления.
- Хм-м-м, - мычу сдавленно.
Без разрешения занимаю стул напротив, нагло беру лист бумаги и ручку. На удивление ровно вывожу буквы, а параллельно ледяным тоном говорю:
- Если бы вы исполняли клятву Гиппократа так же рьяно и ответственно, как следите за личной жизнью сотрудников, то не потеряли бы должность. Причина не во мне, и даже не в Демине, который просто оказался лучше, а только в вас. Подумайте об этом на досуге.
Отдаю ей заполненный бланк, а сама гордо поднимаюсь с места. Пусть я не королева, но мешать себя с грязью не позволю. Больше нет… Об меня и так слишком долго вытирали ноги.
- Что это? – опешив, берет листок.
- Заявление на увольнение. Подпишите, - бросаю в приказном тоне. - Документы заберу позже в отделе кадров.
Не дожидаясь ответа, захлопываю дверь кабинета за спиной.
- Вот и всё, - выдыхаю себе под нос. – Разведенная, преданная, теперь ещё и безработная, - прикладываю ладонь к животу. – Но больше не одна.
Не замедляя шага, достаю телефон, чтобы вызвать такси, а вместо этого машинально принимаю входящий звонок. Только потом читаю имя контакта, но сбрасывать поздно и глупо. Я не пугливая девчонка – у меня самой скоро будет ребёнок. Давно пора повзрослеть.
- Привет, пап, - отрезаю коротко и безэмоционально.
- Амина, когда ты освобождаешься? Мы с матерью узнали, что у тебя серьёзные проблемы…
- Нет, все прекрасно. У вас ложные сведения, - перебиваю, чтобы солгать не краснея. Не понимаю, когда этому научилась. – Насколько я помню, мама вообще меня похоронила.
Вздрагиваю от собственных слов. Мурашки по коже.
Раньше во мне не было такой жестокости. Из меня будто тьма сочится, хотя прежде я была наполнена светом. Что они все со мной сделали?
- Извини, дочка, - роняет ласково, а я всё равно насторожена. Наверное, нескоро смогу кому-нибудь поверить. - Если мы бываем резкими, то только потому, что беспокоимся о тебе.
- Спасибо, но…
Осекаюсь, замечая знакомую иномарку на больничной парковке. Стекло со стороны водителя опускается, и отец машет мне рукой. Тем временем мама выходит из машины, цокает на аккуратных каблучках в моем направлении.
- Мы за тобой.
Останавливается напротив, поднимает ладонь к моему лицу. Жду, что отвесит мне оплеуху за непослушание и позор, но она нежно проводит кончиками пальцев по щеке, заправляет упрямые рыжие пряди за ухо.
На свежем воздухе накатывает головокружение, и все происходящее кажется мне нереальным.
Обхватываю себя руками, чтобы не упасть, а мама неожиданно обнимает меня, тихо шепнув:
- Замёрзла? Поехали домой, доченька?
Что-то внутри надламывается, и я соглашаюсь.
Замерзла.…
Дома пахнет пахлавой и зеленым чаем. Грею руки о горячую пиалу. Тошнота отступает, на смену ей приходит дикое чувство голода. Не выдержав, тянусь за сладостями. Тепло и вкусно, как в детстве. Так было до Марата…. И до того, как я отказалась от родителей ради Германа. Может, есть шанс всё вернуть?
Стоит мне расслабиться и поддаться хрупкой надежде, что зарождается в груди, как мама заводит беседу. И начинает её с вопроса, который ввергает меня в ступор.
- Твой неверный изменил тебе и уехал за границу со своим ребёнком?
Она не зовет Германа по имени, но легко догадаться, о ком она говорит с таким презрением.
Неверный… Пора бы выбросить Демина из сердца, но я продолжаю по инерции прикрывать его перед родителями.
- Не понимаю, кто вам сказал это?
- У нас есть знакомые в больнице, где ты работаешь…
- У вас или у Марата? – прищуриваюсь с подозрением.
- Неважно. Там только ленивый тебя не обсуждает. Это правда? – испытующе смотрит мне в глаза. Не обронив ни слова, опускаю голову. - Значит, правда.
В полной тишине раздается трель дверного звонка, и напряженный отец, хмуро зыркнув на меня, идет открывать. Неприятное предчувствие гложет душу.
- У вас гости? Мне, наверное, пора.
- Амина, не спеши, - мама берет меня за руку, пока я прислушиваюсь к голосам в коридоре. - Пожалуйста, не наделай опять глупостей. Мы с папой пытаемся спасти твою жизнь.
- Я вас об этом не просила, - дергаю кистью, уловив знакомый мужской баритон. Сердце уходит в пятки.
- А без нас ты не справишься, - монотонно тянет родительница, однако её гипноз на меня не действует. - Разве год твоей свободы и независимости ничему тебя не научил? Однажды ты уже ослушалась нас и побежала за этим неверным. Где он сейчас, мм?
Душу рвет и наизнанку меня выворачивает своими вопросами. Если бы Герман сейчас был со мной, все могло быть по-другому. Мы бы готовились к свадьбе и рождению малыша вместе. Никто бы нам не был нужен. Если бы…
- Хватит, мама, мне и так плохо, - шиплю сквозь проступившие слезы.
- Иди ко мне, моя девочка. Всё будет хорошо, ты дома, - притягивает меня к себе, поглаживая по голове, как ребёнка. - Но от беременности лучше избавиться.
- В смысле? – резко отталкиваю её и с отвращением передергиваю плечами, будто испачкалась. - Как?
- Аборт, Амина, - без тени сожаления выплевывает мать. - Зачем тебе это пятно на всю жизнь?
- Необязательно. Запишем на меня, - гремит за спиной уверенный голос, от которого я импульсивно сжимаюсь. – Я заткну глотку каждому, кто посмеет хоть слово сказать против моей жены.
Я бы отдала все, чтобы услышать эти слова от другого человека, но он далеко и занят своим сыном. А я здесь.… Одна…
Медленно оборачиваюсь – и встречаюсь глазами с Маратом.
- Привет, дорогая. Ты как?
Жесткие губы изогнуты в кривой ухмылке, на дне зрачков плещется чёрное пламя. Сафин разъярен, как бешеный бизон, но не подает вида. Ярость витает в воздухе, наполняет каждую молекулу кислорода, взрываясь внутри. Чувствую это только я, остальные не придают значения или… не хотят замечать.
- Предыдущая
- 20/46
- Следующая