Рюрикович 3 (СИ) - Калинин Алексей - Страница 4

Наша кожа соприкасалась, создавая ощущение тепла и электричества. Это тепло перетекало от одного тела к другому, поднимало температуру у обоих. Сейчас мы могли запросто растопить все ледяные шапки Эльбруса!

После того, как прижал её к себе, она обхватила меня руками, притиснула к груди. Я чувствовал бешенное биение её сердца. Мой прыгало в унисон, стараясь не пропустить ни одного удара. Мои руки двигались по спине и ниже, создавали линии и узоры, которые приводили её в восторг, заставляли выгибаться.

— А-а-а! О-о-о!

Я не оставлял ни одного сантиметра жаркого тела не обласканным. Мои прикосновения были настойчивыми, а наши движения неутомимыми. Она стонала, её тело выгибалось от удовольствия. Прыгая сверху, как настоящая всадница, княжна закидывала голову. Волосы струились по спине. Порой её руки искали опору, когда я продолжал двигаться с неудержимой силой. А порой стискивали простыню, словно княжна пыталась удержаться от полёта.

Наконец, мы оба приблизились к апогею любовной схватки. Каждое движение было резким. Каждый вздох и крик были прерывистыми. Они наполняли комнату звуками нашей страсти.

Я был неумолим, и княжна, в свою очередь, отвечала тем же. Мы словно растворялись в этом бурном потоке, тащившем нас к водопаду. И вот…

— А-а-а-а-а!!

Край водопада и полёт…

Полёт сквозь звёзды. Перегрузки, невесомость.

Сладкая боль и нестерпимое желание разделить блаженство с княжной. Она же содрогалась как в эпилептическом припадке. Волны удовольствия одна за другой накрывали её.

Мы рухнули на подушки, стараясь отдышаться. Воздух с трудом входил в разгоряченные лёгкие. Сквознячок сушил лоб. Ноги чуть дрожали. Я чувствовал, как уходящие волны оргазма всё ещё покачивали тело княжны.

— Ух, может быть… может быть и хорошо, что мы расстаемся, Иван Васильевич… — с трудом проговорила княжна, стараясь унять дыхание. — Такую гонку не каждая… не каждая выдержит…

— Вы прекрасно справились с гонкой, Екатерина Семёновна, — улыбнулся я и провел рукой по торчащим соскам. — А может быть…

— Чего? Опять? — вытаращилась она на меня и взмолилась жалобным голосом. — Дайте мне хотя бы водички попить…

— Ну, если только водички, — милостиво разрешил я. — Но недолго…

Не буду же я говорить, что хотел предложить принять душ и одеться. Пусть лучше оставит обо мне «хорошее впечатление»!

Приятно порой радовать человека, тем более что и сам получаешь от этого удовольствие.

Княжна грациозно поднялась и двинулась к столику, где стоял кувшин с водой и пара чашек. Она налила чашку почти до краёв и начала жадно пить. Настолько жадно, что несколько капель соскользнули с губ и устремились в ложбинку между грудей. Они проделали путешествие между двух холмов, соскользнули по плоскому животу и…

— Хозяин, за вами ведется слежка, — прошелестел голос Тычимбы в левом ухе.

— Где? — еле слышно спросил я.

— На дубе за окном. Я бы раньше сказал, но вы были… немного заняты. Мужчина в темной одежде, на вид лет тридцать. Находится в верхних ветвях.

— Хорошо, спасибо.

Я потянулся, заодно прихватив сброшенные трусы. Под одеялом незаметно их надел, а потом улыбнулся княжне и негромко произнес:

— Ничему не удивляйтесь, Екатерина Семёновна. Так нужно.

После этого сделал рывок к открытому окну и одним движением перепрыгнул через подоконник. Приземлился возле куста шиповника и успел порадоваться за себя, что взял расстояние побольше. Не хотелось бежать за шпионом с расцарапанной жопой.

Мягкость зелёного ковра поглотила удар пяток, а потом помогла перекатиться. Трава была влажной от утренней росы. Можно и поскользнуться, поэтому надо постараться двигаться аккуратнее.

Я рванул к дубу так быстро, что из земли вырвался клок газона. Ну и ладно. Клок потом на место можно прилепить, а вот шпион за это время смоется.

— Куда вы, царевич? — раздался голос Бесстужевой из открытого окна. — Можно выйти и через дверь.

Эх, женщины…

Среди ветвей тут же послышался хруст и показалось шевеление. Шпион понял, что я лечу по его душу. Подбежав к дубу, я подпрыгнул и зацепился за шершавую кору нижней ветви. Подтянулся и совершил выход силой. Тут же закинул ногу и прыгнул выше. Да моим движениям позавидовали бы обезьяны!

Вот только шпион тоже оказался не лыком шит! Он перепрыгнул на другое дерево с помощью какого-то хитроумного устройства. Сначала в ночном воздухе блеснула металлическая звездочка, потом я разглядел тонкую нить, а следом эта нить выдернула за собой шпиона.

— Стой! Не убегай! — крикнул я ему в спину.

— Ага! Щас! Только шнурки поглажу! — бросил в ответ незнакомец и снова воспользовался своим устройством.

Перелетел на другое дерево, ближе к стене. Ещё немного и он уйдёт! А я этого не могу ему позволить сделать!

Оттолкнувшись от ветки, я прыгнул что есть силы и перелетел на то дерево, которое занимал прежде шпион. Едва не навернулся, но в последнюю секунду сумел перехватиться за ветку и бросить тело вперёд. Снова вспомнил про обезьян.

— Эх и ловок ты, царевич! — хмыкнул шпион. — Да только не взять тебе меня — кишка тонка!

После этих слов он прыгнул дальше. Перелетел на дерево у стены и прицелился на новый прыжок.

— Это мы ещё посмотрим, — буркнул я и продолжил гонку.

До стены оставалось совсем немного.

Вот с какого хрена мне приходится постоянно бегать? Потому что бег полезен для здоровья?

Да вот фигушки! Когда я догоню этого любителя подглядывать, то у него здоровья заметно поубавится. Вряд ли это будет ему полезно. Как и его зубам…

Может, потому что я постоянно выступаю в роли охотника, а убегающие являются моими жертвами?

Тоже не вариант! Я не нанимался за ними гоняться — они сами выбирают эту роль! И я не испытываю от этого невероятного удовольствия!

Так почему же мне приходится носиться, как коню?

Потому что меня никак не могут оставить в покое! Постоянно чем-то хотят ущемить, унизить, ужалить. И поэтому приходится постоянно пребывать в погоне за состоянием покоя.

Как белка в колесе, которая надеется увидеть конец бегущей дорожки…

И сейчас эта здоровенная белка несётся по ночным улицам за не менее здоровенной крысой! Как метафора, а? У меня ещё много подобного бреда возникло в мыслях, когда я бежал и прыгал за ловкачом.

А он реально был хорош! Я не знаю, что за приспособления этот урюк использовал, но его крючки с леской помогали не только перелетать с дерева на дерево, но также взбираться по отвесным стенам и мчаться по скользким от дождя крышам!

Я со своей ведарской выучкой едва поспевал за мерзавцем. Он взлетал в воздух встревоженным голубем, падал быстрым ястребом, взмывал кузнечиком и нырял рыбкой. В общем, редкий козел!

Нет бы остановиться и дать сломать себе руку… Нет! Он легких путей не искал!

Если бы не мой удачно брошенный огненный шар, то и вовсе мог бы смыться! Мерзавец такой! Как будто не понимает, что мне после бурных занятий сексом так влом бежать сломя голову сквозь ночь!

Шар влепился в щиколотку шпиона. Его нога соскользнула с края забора и… Я не без удовлетворения увидел, как радостно колыхнулись заросли крапивы. Стремящиеся вверх зеленые заросли быстро разошлись в стороны, а потом сомкнулись. Послышалось глухое урчание, а потом из крапивы выскочил беглец.

К этому времени на моей руке вновь возник огненный шар. Он потрескивал, крутясь в воздухе.

— Только дёрнитесь и я не больше не буду добрым! Шаг влево, шаг вправо считается побегом! Прыжок на месте — провокация! Попёрдывать можно, но через раз! — отчеканил я.

— Да хорош, царевич! — пробурчал беглец. — Чего я тебе сдался-то?

Беглецом оказался мужчина лет двадцати пяти. Крепкий, широкоплечий, русоволосый. Короткая бородка накидывала ему ещё лет пять-семь, но молодые глаза выдавали истинный возраст. Одет в коричневую водолазку, чья ткань обрисовывала крутые мышцы, свободного кроя штаны и удобные кеды. На руках широкие браслеты, похожие нацеплены на икры.