КОМ 4 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 23

*0,616 л.

Монгола поселили в преподавательском домике из расчёта, что следующие прибывающие будут подселяться к нему же в свободные комнаты. И в первый же вечер в день прибытия нового преподавателя я пошёл знакомиться. Выспросил, понятное дело, у сестры-хозяйки номер дома да как звать монгола-то, разжился в столовой судочком мясного жаркого с зеленью — и вперёд.

Дверь мне открыл монгол в шёлковом стёганном их традиционном халате. Смотрел очень сдержанно, настороженно даже.

Я же улыбнулся и начал:

— Сайн байна уу, найз!*

*Здравствуй, друг! (монг.)

Услыхав моё приветствие по-монгольски, новенький страшно обрадовался:

— Здравствуй, здравствуй, друг! По-нашему умеешь, да? Проходи.

Я перешагнул порог и протянул руку:

— Илья.

— Сэргэлэн! Заходи, гостем будешь!

Сэргэлэн пригласил меня в гостиную, где уже устроил всё примерно по привычному себе порядку: большой стол заменил на совсем низенький журнальный, стулья куда-то вынес, вместо этого стаскал (видать, со всего дома) ковры и диванные подушки. Меня он немедленно усадил на почётную северную сторону.

— Так, говоришь, бывал в Монголии?

— А как же, приходилось! С год караваны пас. Говорю, правда, немного. Вот, решил зайти, попроведовать будущего товарища, вместе будем мальчишек учить, — я выставил из своего баульца штоф и посуду с жарким. — Посидим за встречу?

— Вот это разговор! — Сэргэлэн довольно развёл руками. — У меня с дороги вяленое мясо осталось!

— Уважаю!

Я думал, Сэргэлэн принесёт под водку хрустальные рюмки из кухни, но он достал свой собственный наборчик — крошечные серебряные стаканчики, изукрашенные чеканкой.

— Ну, за знакомство!

Монголы торопиться не любят, поэтому я со своей проблемой не выскакивал, неспешно обсуждая: откуда он родом, да где в Монголии успел побывать я. По ходу дела ручку ему подарил. Понравилась! Слово за слово, нашлись и общие знакомые — тот же Гантулга, что петь меня учил.

— Погоди, так ты — тот воин, что свадьбу Эрдэнэчимэга спас? — дошло до Сэргэлэна.

— Было дело, — согласился я.

— Так Болормаа, жена его — моя четвероюродная сестра!

— Это мы с тобой теперь, выходит, почти как братья, — слегка усмехнулся в усы я. Сэргэлэн однако на полном серьёзе принялся называть меня братом и усиленно благодарить.

— Как отдарить тебя за спасение чести рода?

О! Вот, кажись, и подходящий момент! К тому ж бутылочку мы, почитай, уговорили. Можно и к чаю переходить.

— А вот чайку давай заварим, — я вытащил из баульца последний гостинец, — да поговорим. Если сможешь мне помочь — по гроб жизни тебе благодарен буду.

Сэргэлэн открыл коробочку с чаем, принюхался к аромату, довольно поцыкал покачивая головой:

— Ах, хорош!

Потом мы чинно пили чай из расписных пиал — с молоком, слегка подсоленный, как это у многих восточных народов принято. Наконец я решил, что время удобное.

— Слушай сюда. У меня есть жена.

— Красивая? — с любопытством спросил Сэргэлэн.

— Любимая! — строго сказал я. — Если вдруг не так на неё посмотришь — живо голову откушу и скажу, что так и было, понял?

— Да понял-понял! — монгол успокаивающе улыбнулся, выставляя перед собой ладони.

— Так вот. Я её немножко петь учил. Надо лучше. Чтоб машина летела, соображаешь?

— М-м-м… Если уже маленько умеет — могу подучить.

— Не подучить, а чтоб мастером стала! Имей в виду, одну ходить не пущу! — «Больно глаза у тебя хитрые», — подумал я про себя. — С приглядом. Чтоб всё чинно-уважительно.

— Обязательно! Без уважения никак нельзя, — уверил меня захорошевший уже Сэргэлэн.

Был он гораздо кривее меня — у него-то маманиных пастилок, чтоб не пьянеть да не дуреть, нету. Поэтому названный братец грустно подпёр кулаком щёку и тяжко вздохнул:

— Плохо без женщины, однако.

— Могу понять. Но смотри, по-братски предупреждаю, поостерёгся бы ты в университете на женщин заглядываться. Выйдет скандал, попрут тебя взашей в Монголию, и жалованья не дождёшься — тебе это надо?

Сэргэлэн только ещё тяжелее вздохнул. И тут меня осенило:

— Погоди, ты ж по военной линейке завербован?

— Как? — не понял он.

— Ну, с военным контракт подписывал?

Он пару секунд подумал, вытянув трубочкой губы:

— Та-ак. Военный вербовщик был, э?

— Точно?

— Ну, на, сам прочитай, — к моему изумлению, он вынул из-за пазухи нечто вроде плоского кошеля, а из него — сложенный вчетверо лист со слегка смятыми уголками.

Я развернул.

— Ну, вот! Вольнонаёмный, приписан к Технической базе Новосибирского гарнизона! Так тут проблем вообще нет! При военной базе отделение терпимости обязательно есть. Так и быть, узнаю у знакомых, где оно, сгоняю с тобой раз, всё объясню. — тут я подумал, что главным, пожалуй, будет объяснить персоналу отделения терпимости, почему к ним будет ходить особо ценный монгол. Впрочем, бумаги у него в порядке. — Только дальше сам.

Глазки Сэргэлэна заблестели и сразу погасли:

— Эх, Илья. Денег-то мало. Расчёт когда-а-а будет — три месяц, долго ждать.

— Да там барышни по билету, бесплатно! Только что за такси заплатить. Так, коли будешь мою жену хорошо учить, по рублю за час тебе давать буду, каждый урок.

Сэргэлэн аж рот приоткрыл:

— Хороший деньга даёшь, однако!

— Жену люблю. Ну? — я протянул ему руку.

Он сощурился так, что глаза его совсем превратились в щёлочки:

— Договорились! Хорошо буду учить, не пожалеешь! — мы скрепили договор рукопожатием и разошлись, взаимно довольные.

И не думайте, не пошутил я и не обманул. Узнал у Петра адрес да сопроводил Сэргэлэна до отделения терпимости. Заодно, по ходу дела, научил его походному очищающему заклинанию, чтоб девчонки нос не воротили от запаха костра да жира — приохотился наш монгол около домика в зоне барбекю мясо жарить да варить себе всякое привычное.

Смотрительница отделения, конечно, глаза на этакого гостя выпучила, но в документы заглянула — честь по чести. Да ещё значится: «преподаватель военно-технической специальности»! Выписала ему по-офицерски, два билета на неделю.

Вечером Сэргэлэн сидел около своего костерка довольный, как кошак в Масленицу.

ВЫКРУТАСЫ

Дни бежали за днями. И тревожные ожидания всё ощутимее носились в воздухе.

Учительство моё пошло — особенно когда старого толмача отозвали, а взамен прислали даже не одного, а трёх, молодых да шустрых.

Мы изо всех сил нажимали на программу, к концу второй недели уже усадив мальчишек за новенькие прибывшие тележки. Пришлось Хагену ходить вторым инструктором вместе с Сэргэлэном, который ловок был только с механической лошадью. Хаген же в дополнительные часы контролировал процесс приобщения монгола к новой технике. А потом и второго тоже на себя взял, когда тот появился ближе к концу сентября.

Кой-кого из кадетов, кто показывал отличные успехи, я уж усаживал на «Клопиков» (благо они прибыли следом за тележками). Я, как заправский куркуль, не отказывался ни от чего и подумывал о приближающемся времени, когда можно будет и на большие машины пробовать садиться. Вероятнее всего, занятие это будет съедать сразу несколько часов — это ж надо ещё до гарнизонного парка добраться, да пока там, да обратно… Придётся, верно, субботу под это дело выделять, чтоб мальчишки могли на разных машинах испробовать, хоть по разочку. Не растерялись чтоб, когда до военных действий дело дойдёт.

Этими идеями я проклевал-таки плешь университетскому ректорату, и вечерами нам согласились отдать под тяжёлые технические тренировки университетский полигон. Поручик Сергеев, с которым мы на фоне преодоления общих трудностей весьма дружески начали общаться, по моей просьбе также бомбардировал вышестоящих офицеров рапортами с просьбами о скорейших поставках крупной учебной техники. И чудо свершилось! Начальство из вечно препирающихся ведомств смогло меж собой договориться.