КОМ 4 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 24

Именно поэтому я приехал сюда сегодня — подобрать пару образцов техники, наиболее подходящих для тренировок. Пока велели губу не раскатывать, всего два. Но два — это ведь уже два! На фоне прежнего нуля весьма неплохо! «Саранча» пока не в счёт, с неё то одно студентики свинтят, то другое…

С этими мыслями я шёл по ангару, задумчиво скользя взглядом по шагоходам, стоящим в своих нишах. Оно, конечно, у Новосибирского гарнизона парк был впечатляющий. Это тебе даже не парк РЭКсов в Сирии. Там-то больше стандартные машины были. Ну и я с «Саранчой», как синица среди ласточек. А тут выбор — мама дорогая… По одному шагоходу из всей линейки выпускавшихся в Российской империи, да и трофейных тож полно. Со всей страны изучать едут. Ну а как? Ежели ты свою и вражескую технику знать не будешь, какой из тебя вояка?

— О! Вот он!

Дашка? Я натуральным образом удивился. Чего она тут забыла? А княгиня Багратион-Уральская с непонятным мне выражением лица рванула по проходу между машинами в мою сторону. Я слегка поклонился:

— Каким ветром принесло, вашсиятельство?

— Не хами-ка мне, Илюша!

— Что вы-что вы! Даже в мыслях не было!

Дашка фыркнула.

— Ты вот лучше скажи: ты знаешь, что твоя Серафима каждый день с фон Ярроу на шагоходе катается?

Ух ты! В интересную какую сторону заворачивает разговор. Я чутка склонил голову, прикидываясь пеньком берёзовым, бровки картинно поднял:

— Да ты что?

— А знаешь, что университетский мастер-кузнец с ней по три часа два раза в неделю приватные уроки ведёт?

— Неужто приватные?

— Да! — она притопнула туфелькой. — А наставник по панкратиону с телохранительницами Машки личные занятия ведёт, знаешь?

— Ну.

— Баранки гну! И твою в закрытую группу заниматься взял, хоть никого не берёт!

В дальнем углу хлопнули двери, послышался негромкий разговор техников. О! По мою, похоже, душу. Значит, хватит комедию ломать, меня, вообще-то, дела ждут.

— Дашка? Ты что — давно по попе не получала? Я Серго попрошу всыпать! Ты чего это мне тут плешь колупаешь? Ежели есть, что сказать — говори, а не вопросики каверзные лепи! Сама подумай: куда тебя несёт, а? «Приватные уроки»! А стальное колечко на пальчике заметила? Или тебя только брильянты интересуют? Знаешь, что это? Личный знак признания мастерства работы с раскалённым металлом!

Дашка раскрыла рот, но я не дал ей вклиниться:

— Нет, теперь ты слушай! А костяшки её сбитые да синяки видела? Она после твоей свадьбы прям помешалась на умении Аркашку защитить. А с тех пор как вы, три умные деви́цы, понарассказали ей страшных подробностей про «Аиду», не только боевой магии, ещё и просто драться учится… А ты мне вопросики мозговыносящие задаёшь! Хагена ещё приплела! Я что, жену должен на неизвестную мне машину с чужим пилотом садить? Ты в своём уме вообще?

Она поджала губы и похлопала длинными ресницами:

— И что? Совсем не ревнуешь?

— А ты где-то тут повод для ревности видишь?

Дарья задумчиво посмотрела на трофейного англского «Ангела», у которого мы встретились.

— Счастливая она у тебя…

И, резко развернувшись, упылила, звонко впечатывая каблуки в металлические листы пола. Чего приходила? Нерв мне вынуть?

Вечером я спросил Серафиму:

— Послушай-ка, супруга моя дорогая, у тебя в последние дни с Дарьей обид каких-нибудь не выходило?

— Да нет, — Сима присела рядом со мной на диван и обняла мою руку, прижавшись щекой. — А что такое?

— Да явилась сегодня на базу, странная какая-то. Вопросы задавала бестолковые.

— Про меня? — угадала Сима. — Что я хожу, где хочу, с кем хочу разговариваю? — она фыркнула.

— Навроде того.

— Ой, у нас с девчонками сегодня спор вышел.

— М-гм?

— Вот Дашка и упёрлась: если не ревнует — значит и не любит.

— А Серго её, получается, ревнует?

— О-о-о, там, если этой меркой судить, любовь какая-то запредельная.

То-то Дашка Серафиме позавидовала.

В дверь тихонько стукнулись.

— Да?

Заглянула няня:

— Аркаша уснул, я его в детской уложила.

— Так иди отдыхай тоже, Малаша, — Серафима дождалась, пока дверь за няней закроется и прижалась ко мне теснее: — Дорогой супруг, а как вы относитесь к идее лечь спать пораньше?

— Очень положительно отношусь.

— Тогда я в душ первая!

— А, может, вместе?

— М-м-м, какой шикарный план!

Я обнял жену и притянул поближе, целуя.

Скрипнула дверь, и мы мгновенно сели прямо, как два суслика. Вошёл Хаген, глянул на нас и сразу всё понял:

— Извините…

— Ничего страшного, — чопорно сказала Серафима, — вы не помешали.

Встала — чисто королевишна и глазки этак в пол:

— Жду вас в нашей комнате, Илья Алексеевич, — и выплыла павой! Только я и успел сказать:

— Одну минуту, Серафима Александровна!

Хаген стоял — сама невозмутимость:

— Ещё раз прошу прощения, что помешал, фрайгерр Коршунов.

— Не страшно. Чего хотел-то?

— Да, у меня есть небольшая просьба. Завтра воскресенье, я хотел пригласить фройляйн Марту на небольшую прогулку и концерт в городском саду. Вы не будете против?

— Если она сама не будет против — изволь, приглашай.

— Благодарю, — кивнул и ушёл.

А я поспешил к себе. Только в спальню зашёл — слышу Сима за приоткрытой дверкой в ванную что-то напевает. Какие уж тут мысли! Ревностью ещё себе жизнь травить, ну придумали…

Однако разговор с Дарьей-мороженщицей имел и другое продолжение…

Ставьте ваши лайки. Может быть, они помогут нам вынырнуть из пучин постновогоднего сомнамбулизма.

СЕРГО СТРАДАЕТ

Уже на следующий день мы с Иваном на плечах вытаскивали вусмерть пьяного Серго из ресторации. Багратион на все наши расспросы невнятно мычал и трезветь категорически отказывался.

— Ну и тяжёлый же он, детинушка, — проворчал я, запихивая волчка в Иванову машину.

— И неповоротливый какой, чисто колода, — сердито и глухо отозвался из салона Иван, которому досталось укладывать голову.

— Мож, отрезвина в него вольём? Хоть расспросим, чего на него вдруг нашло?

— Не… — Сокол пыхтел, втаскивая тушку Серго, которая, кажется, с каждой минутой становилась всё тяжелее. — Понятно, что мы с тобой можем… Но, судя… по всему… наш горец решил… принципиально нажраться в хлам. А кто мы… такие… чтоб препятствовать ему в этом благородном желании? Ф-фух!

Он коротко выдохнул и захлопнул со своей стороны дверцу заднего сидения, и уже вдвоём мы еле как впихнули в салон Багратионовы ноги, которые складываться никак не собирались.

— Держи-держи… Руки убирай! — я захлопнул вторую дверь. — Представляю, как обрадуется Дашка, когда мы такие красивые перед ней нарисуемся.

— М-да-а-а… — протянул Великий князь. — Дашка обрадуется так, что устроит ему экспресс-протрезвление путём вымораживания алкоголя из крови…

— Чё делать будем?

После некоторых раздумий мы транспортировали Багратиона в зарезервированную за ним комнату общежития.

— Я пока с ним останусь, — решил Иван. — Проснётся, будем колоть волчка нашего: чего это он? Да ещё в одного?

— Проснётся — вестового ко мне пошли, ладно? — попросил я.

— Хорошо.

Вестовой нашёл меня за завтраком в столовой. Сказал, что успел сначала до домика сноситься, время потерял, поэтому, когда я пришёл в комнату Багратиона, допрос уже шёл в полную силу. На кровати сидел Серго, уперев взлохмаченную голову в руки, а вокруг вышагивал Иван. Что непривычно: Витгенштейн присутствовал молчаливой тенью и разливал, судя по запаху, кофе.

— Нет, ну надо себя до такого довести, а? Ты князь или погулять вышел? Отвечай! — Иван остановился перед Серго.

— Князь!

— А чего ведешь себя как дамочка нежная?

— Я не дамочка! — вскочил Багратион.