Змея - Дагерман Стиг - Страница 19

Вера выглядывает из теней — лицо у нее синее с черными полосками. Белки глаз сверкают, как фонарики, и она начинает карабкаться наверх. Но на первом подъеме туфля застревает между досками, и ей не вынуть ногу. Снимай туфли и бросай мне, говорит Ирен, Вера послушно снимает с себя одну туфлю, потом вытаскивает из щели между досками вторую и со всей силы бросает вверх. Туфли приземляются на траву где-то рядом с колодцем. Потом она вцепляется в стенку колодца и упрямо ползет наверх.

Ей удается забраться повыше, Ирен хватает ее за руки и начинает тащить, упираясь ногами в край колодца. Вера тяжелее нее и иногда девушке кажется, что сейчас и ее засосет в эту черную дыру, но она полна сил и оптимизма, потому что на месте Веры могла бы оказаться она, но этого не произошло, поэтому она упорно, сантиметр за сантиметром, вытаскивает Веру наверх. В морщинках на зеленоватом лице спасенной просвечивает смертельный ужас, глаза широко распахнуты. Ну не может быть, чтоб и я была такая зеленая, думает Ирен. Медленно над краем колодца появляется зеленая шея, белая блузка, испачканная в земле и плесени, ободранные и кровоточащие ноги в порванных и насквозь промокших шелковых чулках.

Она едва держится на ногах, Ирен поспешно закрывает колодец, чтобы Вера не упала обратно, а та, молча и дрожа, стоит посреди зеленой бутылки. Ирен бежит, приносит упавшие в траву туфли и помогает надеть. Тебе надо уходить отсюда, говорит она тихо, быстро и решительно, пока он тебя не поймал. Ирен понятия не имеет, что будет, если он поймает Веру, поэтому она старается делать вид, что заботится исключительно о ее благополучии. Пытается не думать, что Билл может обрадоваться, если увидит, что Веру спасли и ему не пришлось делать это самому.

Поэтому она угрожающе шепчет Вере, наклонившись к зеленому уху: кто знает, что ему взбредет в голову, если он тебя увидит после всего этого. Пошли, покажу тебе, как выбраться. Она быстро идет по траве к опушке леса и не оборачивается, зная, что Вера идет следом. Ее мокрые туфли хлюпают на ходу, и лицо Ирен расплывается в улыбке. Она идет вдоль домиков, а Вера следует за ней, как преданный пес. Да, тут даже сахарок не потребуется, думает Ирен и не оборачивается, пока они не выходят на проселок. Спустишься тут, говорит она, показывая на сонно уходящую вниз, залитую лунным светом дорогу. Они стоят друг напротив друга, луна светит Вере прямо в лицо, колдуя над белками ее глаз, и тут Ирен замечает, что выше ее ростом. Без тени враждебности она смотрит Вере в лицо, которое не выражает ровным счетом ничего, кроме слабого отблеска удивления, которое вполне понятно, когда тебя неожиданно сталкивают в колодец.

Вера ничего не говорит, гротескно распухшие губы с размазанной помадой не шевелятся. Раздается еще один хлюп, и она уходит в сторону перекрестка, пошатываясь словно канатоходец. Ирен возвращается в лес, находит тропинку, по которой ее вел мальчишка-посыльный, бросается бежать, и бежит, и бежит, охваченная безумной дикой радостью.

Дом молчит, желтый прямоугольник света слегка подрагивает. Она заходит на веранду, там темно, но она сразу видит его — он сидит на скамейке в углу, обхватив голову руками. Тебе необязательно так сидеть, хочется закричать ей, можешь радоваться, как я. Но она не кричит, хотя теперь у нее снова есть голос в этом мире. Молча включает свет, отодвигает стол, чтобы подсесть к нему, но замечает, что он спит, и немножко расстраивается, но все равно обнимает его за шею и немного дует в лицо.

Билл резко просыпается — сначала вздрагивает тело, потом открываются глаза. Он недовольно щурится на свет, видит Ирен и бормочет: где ты, мать твою, проболталась весь вечер? Я тут все оббегал, пока тебя искал. Ей кажется, что в его голосе слышится подозрение — совсем чуть-чуть! — поэтому она показывает на дорогу, в противоположную сторону от колодца: а я пошла полежать на травке. Ты что там, картошку копала, что ли, смотрит он на ее грязные руки. Да так, отвечает она, перебрала немножко, вот и упала.

Вот тогда он просыпается окончательно, смеется и сажает ее к себе на колени. Может, еще по рюмашке, предлагает он, гладя ее по коленкам. Она кивает и тянется за единственной бутылкой на столе, на дне которой еще что-то осталось. Делай со мной все, что хочешь, лихорадочно думает она, я хочу быть, как все, чтобы нравиться тебе так же сильно, как Инг-Лиз, Инга и Вера.

Делает глоток, горло обжигает, но она отважно улыбается ему сквозь слезы, когда он впивается в ее губы. Он наваливается на нее всем весом прямо на скамейке, но она не пытается вырваться, как сделала бы раньше. В комнате раздаются чьи-то шаги, они вздрагивают и вскакивают со скамейки. Пойдем, говорит он и подмигивает ей, мы с тобой сегодня еще не танцевали. Они заходят в комнату, залитую беспощадным холодным белым светом люстры. На диване у окна, как четвероногое животное, ничком лежит Инг-Лиз и спит. Эрик курит в окно.

Черт, говорит он прямо в ночь, как будто там кто-то есть, черт, мне показалось, что кто-то кричал, вы не слышали. Ирен смотрит на Билла — он бледнеет, лицо вытягивается так, будто кожа сейчас лопнет. Милый, хочется сказать ей, не обращай на него внимания, он же ничего не знает. Эрик поворачивается к ним бледным опухшим лицом и, прищурившись, разглядывает их сквозь сигаретный дым. Да ну, слишком громко произносит Билл, хватая Ирен за плечо так сильно, что та чуть не вскрикивает, не так уж я нажрался. Если б кто кричал, я б услышал. Буди девку свою, повеселимся.

Мы ж сюда не спать приехали, говорит он, резко отпуская Ирен, и та чуть не падает, а потом идет к дивану и со всей силы шлепает подсолнушек по попе — звук похож на хлопающий на ветру парус. Ставит пластинку, заводит граммофон и возвращается к ней еще до первого соло саксофона, разносящегося по комнате. Они скользят по комнате, и она отодвигает колодец далеко-далеко от себя, комната кружится, мир кружится, голова кружится — сначала медленно, как пластинка, а потом все быстрее и быстрее. Как будто у нее внутри что-то развязалось и волной ее откидывает в забытье. Перед ее взглядом проносится окно, и она видит, что там, за окном, — синяя бутылка. Вот теперь я хочу, думает она, прижимается к нему и впивается губами в красное ухо, прыгающее у нее перед глазами.

Музыка резко заканчивается, они останавливаются, ее снова выбрасывает в комнату, и все постепенно оказывается на своих местах: окно, люстра, диван и шкаф. А ты заводная девчонка, как я погляжу, шепчет он ей на ухо. Ну раз он так говорит, думает она, глядя в синюю бутылку, почему мы не уходим?

У них за спиной кто-то вскрикивает, словно крыса, на которую наступили. Это Инг-Лиз — Эрик поднял ее и поставил на ноги, но она не хотела просыпаться, и он затушил хабарик ей о коленку. Поспать не дают человеку, недовольно говорит она, надувая губки. Стоит на ногах еще нетвердо, но уже начинает трезветь. Поспать не дают, сердито повторяет она. Тогда и сеструху с ее парнем будите. Она снимает с себя туфлю и колотит ей в дверь. Эй вы там, выходите давайте, кричит она и распахивает дверь.

Почему я никогда ничего такого не делаю, думает Ирен, не снимаю с себя туфли и не колочу ими в дверь? Почему я никогда не делаю ничего безумного, чтобы потом никто не говорил, что я зануда? Она стоит одна в холодном ярком свете и снова чувствует, что ей тут не место. Билл отошел от нее, стоит у окна и заводит граммофон. Из-за дверей спальни раздается шум: это чё тут за дела, кричит чей-то голос, Ирен оборачивается и видит Маттсона. Он стоит в одних кальсонах и держится за дверной косяк. Потом в дверном проеме появляется растрепанная башка, красное лицо и визгливый голос Инги режет ухо словно пилой. Голышом она выбегает в центр комнаты и встает в боксерскую стойку.

Ирен оглядывается по сторонам, смотрит на остальных, но тех происходящее не удивляет и не беспокоит, и у нее совсем опускаются руки, она беспомощно думает: ну почему я не как все. А если бы я вот так выбежала голышом и захотела подраться?

Пила продолжает завывать: кто посмел меня разбудить посреди ночи? Подсолнушек вяло машет рукой в сторону окна: он, если тебе подраться охота. Тут вступает кларнет, Билл подходит к пиле, которая умолкает и замирает в ожидании, и говорит: детка, значится, подраться хочет. Но детка успела передумать и даже не думает сопротивляться, когда он прижимает ее к себе и начинает кружить в танце.