Учебник выживания для неприспособленных - Гунциг Томас - Страница 4

Мартина Лавердюр состояла в профсоюзе! На старшего кассира эта новость оказала такое же действие, как если бы она сообщила ему, что принадлежит к секте сатанистов и приносит в жертву христианских младенцев в полнолуние. Можно даже сказать, что это было бы не так страшно: сатанистские секты, по крайней мере, не затрагивают святая святых «культуры предприятия».

Старший кассир поспешил поделиться «проблемой» с начальником отдела кадров, который на той же неделе записался на прием к директору по кадрам, чтобы посоветоваться. Эти двое тоже погрязли в биотопе и жили в еще большем страхе, чем кассирши, старший кассир и ведомственный врач, потому что больше могли потерять: четыре года учебы, дресс-код и на триста пятьдесят евро больше старшего кассира.

Вот так в этом тесном мирке живших в страхе старших кассиров и кадровиков родилась идея «операции».

Пятидесятые годы двадцатого века были решающими для очертаний грядущего третьего тысячелетия. Прежде всего, персонажи Джеймса Дина и Мерилин Монро раз и навсегда определили сексуальный тип идеала мужчины и женщины Запада: неприкрытая сексапильность, определенный разрыв с условностями при тесном сотрудничестве с маркетинговыми службами мира моды и досуга и, главное, в том и другом случае ранний уход, подразумевающий элементарную вежливость в отношении рынка, состоящую в том, чтобы постараться избежать старения.

Но пятидесятые были еще временем, когда, казалось, рухнули последние границы перед славной энергией человеческого гения: 1 ноября 1952-го, Иви Майк, взрыв первой водородной бомбы на атолле Эниветок, отправил атомные бомбы типа «Тринити» и «Малыш» в разряд гаджетов для скучающих воскресными вечерами бабулек. В 1953-м Джеймс Уотсон всего двадцати пяти лет от роду, юный ботаник, игравший с нуклеиновыми кислотами еще в том возрасте, когда его друзья с трудом разбирали инструкцию к детекторному приемнику, открыл двойную спираль ДНК. А в 1959-м, когда Билл Гейтс и Стив Джобс еще ковыряли в носу и катали шарики из козявок, в Пентагоне под нажимом некого Чарльза Филипса был разработан «Common Business Oriented Language», сразу вошедший в обиход под названием «Кобол», первый язык программирования, достойный так называться.

Наконец, в пятидесятые годы Бернардо Трухильо, таинственный колумбиец, перебравшийся в Соединенные Штаты, с душой, осиянной духом коммерции, как может быть осиянна душа мистика Духом Святым, начал обучать тысячи предпринимателей правилам сетевой дистрибуции: «по parking, по business»[2], «складируйте сверху, продавайте снизу», «создавайте островки потерь в океанах прибыли», «богатые любят низкие цены, бедные в них нуждаются», «one stop shopping»[3]. Все французские сетевые пионеры относятся к нему с таким же почтением, как крестоносец к Святому Граалю, будь то Бернард Дарти из «Дарти», Жак Деффоре из «Карфур», Макс Тере из «Фнак», Антуан Гишар из «Казино», Франсис Мюлье из «Ашан» и Эдуард Леклерк из «Леклерк»[4].

Разумеется, с годами в работу гипермаркетов были внесены известные коррективы и проведены определенные доработки, но в целом они по-прежнему следовали заветам колумбийского гуру прибыли. Подобно устной традиции, ими обменивались в университетах, международных коммерческих академиях, школах управления и маркетинга, высших школах экономики и менеджмента и двухлетних коммерческих училищах, специализирующихся на продажах и мерчендайзинге.

Большинство многочисленных нюансов и адаптации к местным культурам и обычаям более или менее явно отражались в «правилах внутреннего распорядка», касающихся организации нижнего звена штатного расписания, выходных дней, дресс-кода и мер гигиены.

Как и все работники, Жан-Жан знал правила внутреннего распорядка назубок, особенно пункты, выделенные жирным шрифтом, — показатель их значимости в глазах руководства, равно как и показатель того, что несоблюдение их, будучи грубым нарушением трудовой дисциплины, может повлечь за собой немедленное увольнение. Например, персоналу было категорически запрещено использовать в своих целях статью убытков, то есть испорченные, поврежденные, гнилые, в общем, не подлежащие продаже по какой бы то ни было причине товары. Эти товары, будь то упаковка сыра или плазменный экран, подлежали списанию и выбрасывались в предусмотренные для этой цели большие контейнеры. Другой пример: всему персоналу было столь же категорически запрещено пользоваться помещениями в иных целях, кроме тех, для которых они были предназначены. Иными словами, в пекарне, грузовом лифте, холодильнике, подсобке, щитовой, душевых и туалетах для персонала нельзя было выкурить сигарету, почитать журнал в перерыве или послушать музыку на МРЗ-плеере.

Не говоря уже о том, чтобы перепихнуться.

Тем не менее это случалось.

Жан-Жана всегда поражал невероятный выброс энергии, случающийся, стоит только гендерно неоднородной группе лиц оказаться вместе. Будь то подростки, работающие на обновлении ассортимента, или отцы семейств из отдела мерчендайзинга, кассирша восемнадцати лет от роду или пятидесяти пяти, лучи сексуального напряжения начинали расти и пересекаться повсюду, действуя на тех и других, определяя поведение, невербальное общение, места концентрации и выбор времени перерыва. Таким образом, самая глупая идиллия грозила создать серьезнейшие проблемы в лоне команды. Малейшая сплетня могла закончиться сведением счетов в подсобках. Малейший флирт мог косвенным образом, в силу минутной рассеянности или болтовни, повлечь для драгоценной клиентуры непомерно долгое время ожидания на пути к кассе.

Поэтому было запрещено не только заниматься любовью в стенах магазина, но и завязывать или пытаться завязать с коллегами отношения, выходящие за рамки сугубо профессиональных.

Вот на этом-то и собирались подловить профсоюзную тварь из Кабо-Верде Мартину Лавердюр. Если нельзя было прижать ее за скорость чуть ниже средней, то вполне можно за неслужебные отношения, связывавшие ее с Жаком Шираком Усумо, бессменным заместителем заведующего овощным отделом вот уже двадцать лет.

Жак Ширак Усумо.

Жак Ширак Усумо… При мысли о нем Жан-Жан улыбнулся.

Он ему очень нравился.

Жак Ширак Усумо: чернокожий гигант, приехавший во Францию в возрасте восьми лет со своими родителями, бежавшими от бесконечной резни, которую учиняли в их деревне наемники, алчущие контроля над залежами колтана, сырья, необходимого для производства электронных конденсаторов, — надо иметь в виду, что цены на него в ту далекую пору взлетели благодаря успеху игровой приставки «PlayStation-2».

Получив диплом технического коллежа по специальности «торговые коммуникации», он был принят в штат магазина. На самую нижнюю ступень. Уборщиком. С таким рабочим графиком, который свалил бы с ног и тягловую лошадь. Он жег руки трихлорэтиленом, наводя блеск на стойках островных прилавков. Орудовал большим электрополотером. Вешал стерилизующие блоки в туалетах. Отскребал жевательную резинку, прилипшую к колесам тележек.

Все худшее доставалось ему.

Но Жак Ширак Усумо выстоял и сумел сдать пару-тройку экзаменов интерном, чтобы дорасти до своего нынешнего поста: заместителя заведующего овощным отделом.

На это ушли годы, но он добился своего. Он был горд, и ему было чем гордиться.

В Жаке Шираке Усумо было почти два метра роста, веса сто тридцать кило натощак, и он не говорил, а ворковал, будто ватные шарики перекатывались в горле.

Он никогда не был женат. Жил один вот уже двадцать пять лет все на тех же тридцати квадратных метрах, спал на раскладном диване, просевшем под его весом, принимал душ в кухне, разогревал готовые блюда, в которые всегда добавлял рис, и ел их в одиночестве, глядя по телевизору программу «Кто хочет стать миллионером?».

Он был спокойным, покладистым, старательным, в общем, идеальный работник, яблоки и пакеты с салатами у него всегда лежали в порядке. Коллеги его любили за безотказность, он всегда готов был выйти на замену в последний момент, никогда не опаздывал, редко болел и был привязан к магазину как к своей семье.