Застава, к бою! (СИ) - Март Артём - Страница 28

— Говори потише, брат, — испугался Наби. — Нас могут услышать моджахеддин.

— Юсуфза стал слабым, — Имран оскалился, и зубы его мелькнули в темноте белым, — а я — не таков. Я считал, что и в тебе есть большая сила духа, раз уж ты смог доказать всем нам, твоим братьям, что ты не просто сын крестьянки, а воин.

Оба брата замолчлали. Вместо ответа Наби тоже встал, забыв о собственном предостережении. Глянул на брата, что был ниже него ростом, сверху вниз. Прямо в глаза.

— Что ты хочешь этим сказать? — Процедил Наби.

— Что мы останемся и будем сражаться. Еще один-два приступа, и они дрогнут. Их там всего четыре или пять десятков. Нас почти в три раза больше. Отступать нельзя.

— У нас больше нет артиллерии, — холодно ответил ему Наби, — а все потому, что ты доверил управлять обозом с минами этому мерзкому лжецу Рахиму. А теперь что?

— Ты обвиняешь в чем-то меня⁈ — Вмиг вспыхнул Имран.

Он угрожающие сгорбился, сделал шаг к брату. Тот, зная тяжелый нрав Имрана, попятился на назад.

— Нет, не обвиняю, — сказал Наби решительно.

Он боялся брата, однако не хотел потерять лицо перед ним. Тем не менее понимал, что храбрился совсем неубедительно. Как минимум потому, что Имран заставил Наби сделать шаг назад.

— Лишь хочу сказать, что Рахим оказался лжецом. Что увел обоз с амуницией, в котором были патроны и мины в пустыню. Уже завтра он будет торговать нашим оружием с другими вожаками моджахеддин. А знаешь почему?

— Потому что этот мерзкий пес — предатель, — протянул сквозь зубы Имран, — и как только я закончу с шурави — займусь им. Точно так же, как и Фазиром, этой предательской собакой, что увела девчонку к шурави.

— Нет, — покачал головой Наби, пропустив мимо ушей слова про Амину, которую должны были охранять именно его люди, — потому что после второго нашего приступа он понял, что нам не взять Шамабад. Что мы станем слишком слабы. Обескровлены после вторжения, и не сможем ему отомстить.

— Он умрет от моей руки, — покачал головой Имран, — я отрежу ему голову собственным ножом!

— Посуди сам, — поторопился ответить Наби, успокаивающим тоном, — люди отца уходят от нас. Он держал их сильной рукой. С нами их удерживает лишь одно — желание отомстить за своего господина — за нашего отца. Я предупреждал тебя об этом. Говорил, что банда может развалиться, если наткнется на серьезное сопротивление, брат. Так и получается. Теперь нужно отойти. И позаботиться в первую очередь о себе.

— Ты собираешься бросить всех этих воинов? — Имран махнул рукой в сторону позиций, где моджахеддин готовились к новому бою.

— Они бросят нас не задумываясь, — ответил ему Наби упрямо, — завтра они найдут нового господина, который даст им еду, кров и новую возможность убивать шурави. Мы тоже должны воспользоваться нашей возможностью.

— Ты собираешься бросить этих людей? — Как бы неуслышав брата, повторил Имран и подошел к нему почти вплотную. Схватил за ворот военной куртки, — собираешься просто сбежать⁈

— Я собираюсь жить, — Наби попытался отстранить свое красивое, правильных черт лицо, от неказистых и грубых рук брата, — Абади обещал, что если мы нападем на заставу, то получим возможность уйти в Пакистан. Что там нас ждет хорошая жизнь в этой стране. Безбедная жизнь. Подумай об этом, брат! Подумай, молю Аллаха!

Наби надеялся вразумить брата такими словами, хотя в глубине души он понимал, что этого недостаточно. Страх перед порывистым Имраном укоренился глубоко в сердце Наби, и именно он заставил младшего сына Юсуфзы вывалить на брата такой неподходящий аргумент.

— Так вот, значит, как, — протянул Имран. — Мне стоило догадаться, брат. Вот почему ты так охотно согласился с тем, что Юсуфза больше не может управлять нами. Вот почему помог мне взять власть в свои руки. Ты хотел меня использовать. Выслужится перед американцем и его грязным пакистанским прислужником, а потом оставить нашу землю и сбежать!

— Просто я понимал, что наш Джихад скоро кончится, — продолжал торопливо Наби, — последние месяцы только к этому все и шло! Но я хочу, чтобы хотя бы моя жизнь продолжалась! Я заслужил спокойствие и достаток! Достаточно пролил крови, чтобы заслужить это!

Имран, глубоко дыша, молчал.

Наби видел, как глаза его наполняются настоящим гневом.

— Ты заслужил только позор и унижение, — процедил Имран.

А потом дал Наби пощечину. Толкнул. Младший сын Юсуфзы упал на землю. Принялся отползать, от Имрана, когда тот пошел на него.

— Если нас увидят… если со мной что-то случиться… — торопливо забормотал Наби, — моджахеддин отвернуться от тебя! Поймут, что между их лидерами нет единства!

— Хочешь единства между нами⁈ — Крикнул на него Имран, — тогда сражайся! Веди людей в бой и бейся с безбожниками! Бейся, даже если Аллах заберет твою душу сегодня!

— Я не стану отдавать свою душу Аллаху без всякого смысла! — Ответил ему Наби.

Вдруг Имран замер над ним. Во тьме ночи и под мерным, противным дождем он показался Наби страшным, словно шайтан.

— Да? Не станешь? — Имран положил руку на рукоять кинжала, что пристегнул к армейскому ремню, — ну тогда жизнь твоя и так не имеет смысла. И я могу без сожаления ее отнять.

Он со скрипом извлек кинжал до половины.

— Нет, стой! — Крикнул ему Наби.

Имран остановился. Обнаженный до половины клинок застыл в ножнах.

— Прошу, не убивай!

— Господин? — Раздался внезапный голос за спиной Имрана. Тот обернулся.

Моджахеддин в мокрой от дождя арафатке уставился на обоих братьев, явно не зная, стоит ли ему что-то говорить или же делать.

— Что⁈ — Спросил Имран грозно.

Взгляд моджахеда скакнул от Имрана к Наби, потом обратно.

— Моджахеддин ждут, Имран, — неуверенным голосом начал он, — ждут, когда ты прикажешь наступать.

Имран ухмыльнулся.

— Очень хорошо. Этим нашим натиском мы прорвем оборону шурави, — сказал Имран и взглянул на брата, — потому что в этот раз мы с братом сами поведем вас в атаку.

Моджахед, все еще удивленный тем, что увидел, просто замер на месте.

— Что ты стоишь⁈ — Крикнул Имран, — между братьями тоже бывают споры. Например, сейчас мы выясняли, кто поведет моджахеддин в бой, ведь так, брат?

Наби неловко поднялся. Потом несмотря ни на что, горделиво выпрямился.

— Так, брат, — бросил он, вернув себе деланно надменный тон.

— Потому, чтобы кончить любые споры, мы и решили, что пойдем вдвоем, — снова обернулся Имран к своему воину. — Все, иди. Готовься наступать.

Моджахед слегка поклонился и ушел. Дождавшись, когда он достаточно отдалиться, Наби сказал:

— Ты делаешь очень большую ошибку, Имран. Мы все умрем под Шамабадом, если не повернем назад прямо сейчас.

— Глупец, — разулыбался Имран, — сегодняшний бой обернется победой. Мы вынудим пограничников отойти с заставы и сожжем ее. Тогда все узнают, что сыны Юсуфзы достойны его знатного имени.

Имран замолчал, заглянул Наби в его с призрением сузившиеся глаза. Однако младший брат не осмелился ничего сказать старшему. Он промолчал.

— Весть о том, кто прогнал пограничников с их заставы, дойдет до полевых командиров, — снова заговорил Имран. — Все узнают, что Имран, сын Захид-Хана Юсуфзы не боится сражаться с шурави на их территории. Молва обо мне разлетится по всем нашим землям. Запомни это, брат.

— Селихов, задержитесь, — услышал я голос замполита Пуганькова за спиной.

Офицеры и сержанты разошлись по своим по позициям. Когда я шел к конюшне, лейтенант догнал меня и окликнул. Он явно хотел о чем-то поговорить.

Пуганьков шел от заставы. Когда я его услышал и обернулся, он ускорил шаг.

— Что вы позволяли себе в канцелярии? — Тут же начал замполит, когда приблизился, — что это было за поведение? Вы вели себя неподобающим образом, младший сержант Селихов.

— Товарищ лейтенант, — вздохнул я, — если вы хотите отчитать меня, то выбрали не лучший момент. Душманы вот-вот пойдут в атаку.