Лекарь для захватчика (СИ) - Романова Елена - Страница 16

– Не думал, что ты так ценишь своих фаворитов, Анна, – говорит муж. – Или этот особенный?

Опять двадцать пять!

– Он мне абсолютно безразличен, как мужчина, но я не могла оставить его умирать…

– Кто научил тебя накладывать швы? – перебивает, потому что ему плевать на мои оправдания.

Он не из тех, кто ходит вокруг да около.

– Меня увлекло лекарское дело. Я… читала об этом.

– Да? – ничуть не верит супруг, а по его губам скользит холодная улыбка. – Ты боишься крови, Анна.

– Преодоление страхов – путь к свободе, – переиначиваю я слова Аристотеля.

Реиган смотрит на меня пристально, и мне почти физически больно от этого взгляда.

– Тебя никогда не волновала судьба мужчин, в койки которых ты прыгала. Неужели с Эмсвортом иначе? Ты в него влюблена? А как же Герберт Уолш, с которым я тебя застал?

– Его я, к сожалению, не успела спасти, – отвечаю, глядя мужу в глаза, – но это не значит, что я испытываю к этим мужчинам чувства. Я замужем, и не собираюсь позорить ваше имя. Я, вообще, готова навсегда остаться в Рьене, не лезть в вашу жизнь и никак не влиять на политику.

Кажется, супруг изумлен. Он вдумчиво разглядывает мое лицо.

– Когда ты стала такой разумной? Раньше я не слышал от тебя ни одного дельного предложения.

– Я повзрослела.

Реиган медленно поднимается. Такой внушительный, рослый и широкоплечий, что я инстинктивно вжимаюсь в кресло – его энергетика подавляет. Широкие ладони и сильные руки, длинные черные волосы и этот взгляд – пожившего старца, утомленный, циничный и потухший – вынуждают меня осторожничать и подбирать каждое слово.

– Что вы намерены с ним сделать?

Он подходит к графу Эмсворту, лежащему на полу на нескольких одеялах, смотрит на него безразлично и спрашивает тихо:

– А чего он заслуживает?

– Вашей милости.

Реиган усмехается и поворачивает голову – блеск его синих глаз ранит.

– Планирую его оскопить.

– Оско… – и я прикусываю язык.

– Ослепить и вырвать язык.

– Что?

У меня все внутри холодеет, когда я это слышу. Я даже с кресла не могу встать, насколько потрясена. Нет, все, что происходит – наказание за какие-то мои дела. Где ж я успела так провиниться? Боже, за всю жизнь никому ничего плохого не сделала. Почему я, вообще, здесь оказалась? Есть ли у этого смысл?

– Достаточное наказание за то, что он с тобой спал? – спрашивает муж. – За то, что смотрел на тебя, касался, совал язык тебе в рот?

Сглатываю.

– Пощадите его.

– Не много ли ты просишь, дорогая?

– Но и вы просите немало, – запальчиво говорю я. – Наш брак был не по любви. Мы друг другу чужие, но вы хотите верности и преданности. Вы вторглись в Саорель, но ждете уважения от принцессы государства, которое захватили. Приказываете спать с вами, хотя я вас не люблю. Я должна выносить и родить вам ребенка, которого вы заберете. Не много ли вы хотите, дорогой муж?

Реиган разворачивается полностью и его глаза страшно пылают. Он подходит к моему креслу и долго смотрит сверху вниз – его губы плотно сжаты, а ноздри трепещут.

– Ты моя жена, – его голос звенит от ярости. – Отсутствие любви не мешало тебе спать с другими мужчинами.

– Я изменилась.

Реиган смеется.

– Чушь, – бросает он.

– Даю вам слово. Я хочу только одного – самостоятельно распоряжаться своей судьбой. Я готова на развод. На любых условиях.

Реиган вдруг резко склоняется, опуская ладони на подлокотники моего кресла и впивается взглядом в мое лицо. От неожиданности я вжимаюсь в спинку кресла. Не могу дышать полной грудью, пока этот мужчина рядом. Его запах наполняет легкие, и я сглатываю слюну. Вглядываюсь в каждую черту его лица, и меня ломает от противоречия – цвет его глаз настолько уникален, что можно назвать его божественным, но Реиган хуже дьявола.

– Ты моя жена, Анна, – повторяет он. – Я имею на тебя право.

– Нет, – качаю головой.

– Нет? – на его губах обозначается легкая холодная усмешка. – Провоцируешь меня? Хочешь покажу, как ты ошибаешься?

– Нет.

Он усмехается.

– Прежде, чем я лягу с тобой в постель, тебя осмотрит мой лекарь, мэтр Финч, – говорит он.

Я с трудом верю, что все это происходит на самом деле. И я, современный человек, ничего не могу сделать.

Его величество подходит к двери, толкает ее и зовет Алана. Тот, кажется, гуляет где-то неподалеку, потому что сразу входит в комнату.

– Рэй… – Алан осекается и исправляется: – Ваше величество, намечается жуткий ливень. Кажется, нам придется остаться в Рьене.

За окном гремит дождь, и вдруг льет так, что пугливо ржут лошади. Белесые росчерки молний сверкают в небе, а под старой крышей каменного замка воет ветер. По ногам бьют сквозняки.

Я укрываю графа Эмсворта, ставлю единственную свечу на пол у его головы.

Мужчина бледен, зрачки дергаются под веками, он стонет – Господи, в какой чудовищный мир я попала! Кажется, средневековая гильотина уже занесла надо мной свой тесак.

Даю Эмсворту несколько глотков воды, придерживая его голову. У него жар.

Теперь остается уповать на волю Всевышнего и благосклонность императора.

Подхожу к окну – дождь просто стеной. Небо темное, в нем беснуется ветер. Скрипит старая дверь за спиной. Я поворачиваюсь с чудовищно колотящимся сердцем и натыкаюсь взглядом на замершую в дверном проеме Софи.

– Не угодно ли вам спать, ваше высочество? – спрашивает она.

– Ты права, – соглашаюсь я. – Сменишь меня. Разбуди через пару часов. Одной не спать всю ночь сложнее.

– Я позову госпожу Ройс.

– Госпожа Ройс слишком стара, – отвечаю. – Мне совсем не трудно. Тебе ведь тоже надо отдыхать, Софи. Но, если вдруг заметишь, что лихорадка не спадает, сразу зови меня. Не стесняйся и не бойся. Я не отругаю. А теперь слушай: нужно давать графу Эмсворту пить. Каждый раз, когда он будет приходить в себя. По несколько глотков. А еще нужно принести теплой воды и небольшой чистый отрез ткани. Если граф будет слишком горячим, обтирать, не касаясь раны. При испарении с поверхности кожи, вода заберет часть тепла.

Служанка методично кивает.

Я оставляю ее с Эмсвортом, а сама иду в свою комнату. Голова гудит, а тело наполняется слабостью. Скорее всего, из-за нервного перенапряжения. В темноте я теряюсь, натыкаюсь на предметы, шарахаюсь от каждого угла, в котором мне мерещатся привидения. Время от времени гремит гром, сверкает молния, освещая коридор. Дождь лупит по крыше так, словно на чердаке бегают барабашки.

– Черт! – в темноте я натыкаюсь на какого-то человека.

Он властно обхватывает мои плечи.

Вновь сверкает молния, и я вижу его лицо – эти синие глаза не спутать с другими.

– Куда ты шла? – вдруг спрашивает Реиган.

– В свою комнату. Спать хочу.

Он стискивает мои плечи сильнее, но я не вырываюсь. Склоняется ко мне, вглядываясь в глаза в кромешной темноте. Снова вспыхивает молния, на мгновение озаряя комнату. Мы стоим друг напротив друга, Реиган не шевелится, лишь мерно втягивает воздух.

– За мной, – наконец его руки разжимаются.

Он идет по коридору, а я следую за ним, потирая плечи.

У Реигана будто зрение кошки, он прекрасно ориентируется в пространстве, а я мешкаю, опасаясь влепиться в косяк.

– Куда мы идем? – спрашиваю недовольно.

– Я хочу вымыться, – говорит он. – Я устал.

На самом деле, я считаю, что он просто хренова модель Терминатора. Он не может уставать. Это не в характере Реигана Уилберга. Такой, как он, спит стоя, черт побери. Как конь. Педальный.

До меня не сразу доходит, каким образом слово «вымыться» соотносится со мной, пока я не вспоминаю, что я застряла в самом настоящем средневековье. И здесь нет душевой кабинки и джакузи. Когда я притормаживаю, Реиган хватает меня за локоть и цедит раздраженно:

– Не сейчас, я сказал. Оставь свои капризы на утро.

Он ведет меня в покои на втором этаже, где горят свечи – целое состояние в восковом эквиваленте.