Глашатай бога войны (СИ) - Харитонов Дмитрий - Страница 6

— Дымом. Три костра. Два справа от дороги. Один слева.

— Может, углежоги? — предположил молодой возница.

Но руки более опытных его товарищей уже тянулись к топорам.

Обоз остановился. Посовещавшись, охрана разделилась. Три всадника отправились в разведку, семеро остались с обозом.

— Артист, а как ты костры посчитал? — с любопытством спросил юноша. — Их же не видно.

— Носом, — буркнул бард, который сейчас напоминал скорее натянутую струну своего инструмента. Или — готового взорваться движением разъярённого кота. Мелодию он, впрочем, не оборвал, то ли чтобы не показывать, что возможную засаду заметили, то ли по какой иной причине.

Молодой возница хотел было ещё что-то спросить, но тут из леса показались разведчики. Один из них призывно помахал рукой — мол, всё в порядке, и всадники снова скрылись в лесу.

Колёса телег заскрипели, обоз двинулся вперёд.

— Понаберут по объявлениям, — буркнул бард. Его пантомима охраны, казалось, совсем не тронула. — Малой. Если хочешь жить, за топор не хватайся. При первой стреле падай под козлы, и так лежи до конца. Дядька, ты, если можешь — предупреди остальных, чтобы оставались настороже. Знаю же, есть у вас тайные знаки. Не может не быть.

— Есть, как не быть, — ухмыльнулся "опытный", как прозвал его про себя бард и, неловко поёрзав по козлам вдруг привстал, как будто наткнулся на гвоздь. Причём проделал это так убедительно, что бард обеспокоился.

— Что, гвоздь?

— Балда, это наше предупреждение о разбойниках. Что возникнут, как гвоздь на ровном месте.

Действительно, намётанный взгляд артиста быстро показал, что все те возницы, которых он видел, начали принимать кто правее, кто левее, как будто выбираясь из колеи, которую пробивала первая телега.

— Едут? — спросил Андрис, когда трое его подручных в одежде убитых стражников и на их лошадях вернулись от опушки.

— Едут, — подтвердили разбойники. — Купились.

— Тогда — по местам, — распорядился главарь.

— А стоит ли оно того? — негромко спросил один из разбойников. — За зерно и тряпки головой рискуем.

— А жрать ты что зимой собрался — кору с деревьев, как лоси? — грозно спросил Андрис. — А одежду бабы нам из чего сошьют — из паутины? Опять же, чем меньше дядюшка податей получит, тем слабее будет. Глядишь, и замок отобьём со временем.

— А что ты через королевский суд не хочешь себе замок и владения вернуть? — спросил кто-то. — Ты ведь настоящий барон Ботонд, твой отец правил в этих землях…

— А то я сам не знаю, кто правил и кто настоящий, — проворчал Андрис. — Что толку, если у дядюшки в том суде половина — родня жены, а половина — куплена с потрохами? Подати вон поднял, чтобы расходы покрыть. Что, председатель суда выгонит своего зятя из захваченного им замка? Как бы не так… Пока дядюшка жив, замка мне не видать, как своих ушей. А теперь хватит трепаться, по местам!

Всё началось через несколько минут, когда обоз втянулся в лес, под переплетённые вверху ветви лесных великанов. Громкий хруст сзади и глухой удар, от которого, казалось, подпрыгнула сама дорога, возвестил о начале нападения. Вслед за этим хлопки лучных тетив перекрыл треск и стон заваленного лесного великана спереди.

Обозу было некуда деваться с перекрытой дороги: сзади и спереди поваленные стволы, по бокам — непролазная чаща, где если и протиснется лошадь с телегой, то только шагом. А шагом далеко не убежишь.

— Щиты поднять! — взревел "опытный" возница, оказавшийся старшим над обозом. А бард словно размазался в воздухе, как показалось малому, оказавшись сразу в нескольких местах. Вот он избавился от лютни, висящей на нешироком ремне. Но почему-то музыкальный инструмент оказался подброшен в воздух, а ремень от него сбил одну из стрел, что летят в него! Возницу в первом своём рейсе. Почему его хотят убить, он же ничего не сделал?!

Вездесущий артист внезапно перепрыгнул на ближайшую телегу и, надсаживаясь, метнул куда-то в сторону кувшин с маслом.

Только тут малой вспомнил о совете барда и юркнул под козлы. Остальное виделось ему каким-то урывками.

Вот стрела попадает в кувшин, который стараниями барда оказался в воздухе. Послышался одобрительный возглас дядьки. А ведь эта стрела летела ему в спину. Но как…

Вот ремень от лютни оборачивается вокруг запястья одного из бандитов. И следом разбойнику в плечо прилетает обух чьего-то топора. Вот меч скрежещет о подставленное предплечье барда. Да кто он, собственно, такой?! И как…

Разрубивший ткань рукава меч, как оказалось, завяз в широком наруче, который ощетинился хранимыми в нём метательными стрелками.

Ремень тем временем перехватывает очередной удар меча, направленный в спину одного из возниц. Да куда подевались эти охранники?! Почему их до сих пор нет?!

А этот загадочный бард до сих пор не обнажил оружия, только размахивает своим ремнём, то перехватывая чьи-то удары. то подправляя удары союзников. Но защитников обоза всё меньше и меньше…

Наконец упал и артист: кто-то попал в его голову длинной жердью.

Когда рухнул последний защитник обоза, показался старший из разбойников.

— Ты смотри, что за птица к нам залетела, — озадаченно проговорил он, оглядывая своих потрёпанных соратников и последствия скоротечного боя. Ещё несколько раненых среди своих — и никого на ногах среди возниц и пассажиров обоза.

— Певчая птичка-то, — один из разбойников подобрал лютню. — Артист. Что он в наших краях делает?

Барда быстро обшарили и предъявили главарю результаты обыска: набор метательных стрелок из наручей на обеих руках и два кинжала, найденные в сапогах.

— А певчий-то тот ещё ястребок, — протянул Андрис. — Однако ж за серьёзное оружие не взялся и никого не убил. Хотя мог. С чего бы это ему нас жалеть?

— Он стрелу мою сбил, — встрял кто-то, — и чем? Крынкой с маслом! Кстати, в кого ж я стрелял-то…

Разбойник нырнул в телегу и вытащил из-под козел юнца с побелевшими от страха губами.

— Тьфу, совсем цыплак, — сплюнул главарь. — Ну что… Живых обыскать, дать пинка и отпустить. Пусть бегут следом за охраной. Те совсем герои — бросили обоз, как только жареным запахло. Совсем дядюшка народец распустил, при отце такой ерунды не было…

— А с этим что? — неподвижное тело барда толкнули носком сапога. — Здесь бросить — звери сожрут…

— А этого на телегу и с собой, — распорядился Андрис. — Боец толковый, пригодится. А не захочет с нами в бой ходить — так на досуге петь нам будет, всё веселье. Если, конечно, совсем мозги не вышибли ему, как Саркану. Ну, авось Калман что-нибудь придумает…

Вскоре телеги заскрипели, продираясь между стволами деревьев. На одной из телег, подпрыгивающей на корнях, лежало бесчувственное тело оглушённого барда.

Пробуждение у барда вышло достаточно болезненным, хотя и не шло ни в какое сравнение с таковым у его прежних хозяев. Голова гудела и всё вокруг приятно покачивалось, во рту пересохло, и он несколько раз сглотнул, прежде чем решился открыть глаза. Их открытие ясности не принесло. Крыша из веток над головой. Мерный речитатив кого-то над распростёртым рядом телом. Целитель? Раненый? Его работа? Вряд ли. Он мало кого мог поранить этим ремнём. Если только кувшин кому в голову попал.

— Где это я? — скорее простонал, чем проговорил бард.

Заклинание прервалось.

— В лагере у Андриса Ботонда, — ответил хрипловатый голос. — Тебя привезли с дороги. А ты кто будешь?

— Барон Ботонд, — чего было больше в этих словах — облегчения или равнодушия, понять было практически невозможно. — Не ошибся, это хорошо. А вот кто я… Зови Халларом. Ну или Котом.

Действительно, на плече артиста была видна татуировка кота. Или скорее котёнка.

— Да уж, когтей при тебе нашли — на двух котов хватит, — усмехнулся целитель. — А я Калман, шаман здешний. Позвали лечить одного из подручных барона, да не сделать тут уже ничего… Умирает Саркан, добрый был воин…