Трудовые будни барышни-попаданки 5 (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 28

— На официальном языке нашей империи, — ответила я, присаживаясь, — но перед разговором я хотела бы узнать, как к вам обращаться.

— Называйте меня господин сенатор.

— Господин неизвестный… или известный сенатор, — твердо сказала я, — мне необходимо узнать, как устроилась моя дочь, моя компаньонка и прислуга. После — любые беседы.

И встала из-за стола.

«Сударыня, я не привык-с к таковому обращению!» — буквально прочитала я мысль сенатора. Но она осталась невысказанной. А я вышла в соседний зал, объявила его своей спальней и детской одновременно, обняла Лизоньку, велела открыть окна, так как на улице было теплей, чем в каменных хоромах.

Потом вернулась. За это время на столе появился неожиданный предмет. Я предположила, что это таможенный регистрационный журнал.

— И в этом засаленном гроссбухе отсутствует запись о пересечении мною границы Царства Польского? — спросила я с легкой непринужденностью, разбавленной презрением. Хотя душа напоминала невыключенный чайник. Вот сукины дети! Намекают, что меня, да ладно меня, всех нас уже не существует!

Отчасти меня утешила досада собеседника — и под маской не спрячешь. Ну ребенок, честное слово! Пришел с сюрпризом, а все догадались на пороге.

— Да, сударыня, — наконец сказал он, слегка повысив тон. — Ваше появление в Польше не записано, следовательно, вас здесь нет, а это значит… — многозначительно протянул он.

— … что я, моя дочь, мои люди и моя собака проведут остаток жизни в этой Бастилии, в железных масках на лицах и мордах, — договорила я комично-зловещим тоном. И тут же сменила его на сухой и бюрократический: — Господин сенатор, известны ли вам обстоятельства, благодаря которым мой муж, не самый родовитый и титулованный, стал товарищем министра и возглавляет сейчас МВД империи?

Спросила так, что отвечать пришлось даже маскированному сенатору. Тот что-то буркнул про «фавор» и «случай». Но тему развивать не стал за полной неосведомленностью.

— Так вот, не очень уважаемый сенатор, мой супруг получил должность и влияние благодаря умению раскрывать любые злодейства и находить любых пропавших людей по приказу начальства. Да, это не очень комплиментарное слово, но я его не боюсь: мой муж — сыщик. Стены дворцов и крепостей для него не преграда. Задумайтесь, — я сдвинула тон в сторону «максимум», — что он предпримет ради поисков жены. И ее обидчиков. Тот, кто захочет от него скрыться, будет не умнее Адама, согрешившего и решившего спрятаться от Бога в кустах!

Эффект достигнут. Теперь маска не скрывала тревогу. Надеюсь, я похожа на странствующую принцессу с тревожной кнопкой для мгновенного вызова дежурного Ланцелота. Или сразу дракона, чего мелочиться?

— Мы обменялись угрозами, — прервала я молчание, — и надеюсь, вы поняли, что моя серьезней. Теперь вопрос: что вы хотите?

— Чтобы вы дали слово чести в дни вашего пребывания в Польше не искать встречи с Константином Павловичем, — неуверенно ответил собеседник. — А при невозможности дать слово — покинули ее.

— Вот теперь это невозможно, — холодно ответила я. — Я не покину Польшу, не побывав в Бельведере и не побеседовав с великим князем. И я даже не даю слова, что сделаю это: для меня бесчестье что-то обещать анонимам. Я просто встречусь с великим князем Константином в ближайшие сутки.

Произнесла и отвернулась от собеседника, прислушиваясь к тому, как в соседние залы и комнаты вносят багаж. Даже не нарочито — интересно же, как Настя обустраивает этот странный отель.

— Если бы вы, ваше высокопревосходительство, уважаемая Эмма Марковна, хотя бы пообещали не отговаривать великого князя… — неуверенно начал сенатор.

— Повторяю в последний раз: я ничего не обещаю незнакомцам, — вздохнула я. — Даже если и догадываюсь, кто они. Судя по вашему поведению, вы посредник, а не инициатор моего похищения. Передайте инициатору: если меня отпустят до полудня, я не обижусь на этот инцидент и не буду искать виновных.

— У нас нет инициатора, — неуверенно ответила маска.

— Меня это не касается, и я не буду повторять. Вы хотите сказать что-то еще?

Замаскированный сенатор задумался.

— Ваше высокопревосходительство, надеюсь, что все же вы согласитесь на умеренные пожелания людей, которые думают только о благе России. Все внутренние комнаты этого замка в вашем распоряжении. Вы можете требовать у коменданта любой провиант, медикаменты и прочие потребные вещи; они будут доставлены из Варшавы. Вас может посещать любая необходимая вам наемная обслуга, например медики и парикмахеры. Надеюсь, я не причинил вам обиды…

Я заметила, что лично постараюсь простить умеренного благоросса, но за мужа не поручусь. Хотите избегнуть нашего семейного гнева — отпустите, и поскорей.

Сенатор заметил, что не все зависит от него. Мы посетили начальника караула, было повторено мое право требовать необходимые вещи и услуги, после чего мы расстались. Собеседник уехал к своим единомышленникам, а я осталась под почетным арестом, со своей семьей и своим гневом.

Гнев следовало растрясти, и я принялась обходить нашу пятизвездочную тюрьму. Тем более никаких ограничений. Только несмело топал драгун-часовой, как и все, в маске, и деликатно отходил, когда мы шикали.

Смогли проникнуть в донжон. Благодаря Вальтер Скотту и моде на средневековье, в башню лазили до нас, поэтому лестница оказалась не захламленной и умеренно запыленной.

Дошли до площадки с окном. Да, Варшава рядом — городские огоньки близко.

— Маменька, они хотят денег? — беззаботно спросила Лизонька, когда мы спустились.

— Хуже, дочка, они вмешались в мои планы, — ответила я.

— Ну, тогда им не поздоровится, — зевнула Лизонька, да так заразительно, что я вспомнила вневременную истину путешествия: в дороге можно спать, но нельзя выспаться.

Комнаты проветрились, что же касается постельных принадлежностей, могло показаться, будто анонимные негодники намеревались пленить человек двадцать. Заснули мы легко; если здесь и водились замковые привидения, то не помешали. Разве что пару раз в сон вплетался лай Зефирки, но не тревожный, а игриво-азартный.

Его тайна раскрылась ранним утром.

— Эмма Марковна, — сказала Анастасия, когда я вышла из своей спальни, — я пять дохлых крыс убрала. А еще обнаружила три выхода без охраны.

— Милая, с днем ангела, — сказала я, обнимая секретаршу-именинницу. — Насчет ходов — спасибо. Но мы и без них обойдемся. И твои именины нам помогут. Для начала нам нужен начкар.

Настя отчасти освоила жаргон будущих времен и отправилась будить начальника караула — вахмистра. Вчера служака был проинструктирован: мои просьбы, пожелания и капризы исполняются в любое время суток. Выслушав каприз — привезти торт из варшавской кондитерской, он кивнул, передал заказ посыльному и опять задремал, спрятав премиальную мелочь.

Посыльный был тоже мотивирован, поэтому умчался галопом в рассветном полумраке.

— Теперь можно еще поспать, — зевнула я.

Моя интрижка завертелась еще быстрее, чем можно было ожидать. Задолго до полудня из Варшавы прибыл торт. Кондитерский шедевр внес пожилой человек, не напоминавший мальчика на побегушках. Убедившись, что дверь закрыта, он затараторил:

— Эмма Марковна, как я таки рад вас видеть! Как только узнал, что надо взять самый большой торт, нанести на него имя вашей компаньонки и ваш вензель да еще мою фамилию, сразу понял: вы изволили нас навестить. Велел ваш торт украсить в первую очередь, даже раньше, чем заказанный во дворец. А это, Эмма Марковна, особое доверие, когда моя кондитерская считается лучше дворцовой. Чем могу быть полезен?

Я улыбнулась и поздоровалась с господином Бродбергом, также известным как Исаак Бродский. Маркитант наполеоновских войн, послевоенный негоциант в Варшаве, владелец десятка предприятий, из которых лучшая городская кондитерская была самым скромным проектом. Ну и самое главное — мой проверенный бизнес-партнер. Третий человек после Константина Палыча и сенатора Новосильцева, которого я хотела увидеть в Варшаве. Впрочем, у меня было смутное подозрение, что одного из них я увидела уже вчера.