Трудовые будни барышни-попаданки 5 (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 29

Не вдаваясь в подробности, рассказала коммерсанту о своих затруднениях. Спросила: в Варшаве ли великий князь и для кого во дворце заказан торт?

Выяснилось, что Константин Палыч празднует примирение с супругой («только, тсс, я вам этого не говорил»). Даже театральный репертуар подобран под примирение: «Безумный день, или Женитьба Фигаро».

Услышав это, я возликовала! Надо же, какое везение!

Резко перевела разговор на коммерцию. Поговорила о намерении развернуть торговлю своей продукцией в Царстве Польском, а также соседних землях Германского союза. Мне был известен дополнительный неофициальный титул собеседника: «князь контрабандистов». Но мне было как-то все равно, как пересекают границы мои товары. Лишь бы они не являлись контрафактом.

Когда глаза негоцианта умеренно загорелись, сказала:

— Господин Бродберг, у меня к вам важная просьба. Я хочу, чтобы театральная труппа, та, что выступает сегодня в Бельведерском дворце, прежде того прибыла сюда и сыграла несколько сценок за весьма приятный гонорар. Караул им не воспрепятствует — я имею право приглашать наемную обслугу, значит, и актеров.

Реакция собеседника была хороша. Он не посмотрел взглядом доброго и удивленного врача, не ахнул или охнул «это невозможно!». А спокойно заметил:

— Эмма Марковна, ваша просьба нелегка к исполнению. Спектакль во дворце сегодня вечером.

— Господин Бродберг, — улыбнулась я, — легкую просьбу я адресовала бы другому человеку. Актерам достаточно полутора часов, чтобы приехать ко мне, затем час — порадовать меня своей игрой, и полтора часа, чтобы вернуться до спектакля. Любому другому понадобились бы еще полчаса, чтобы уговорить директора театра, но вы, господин Бродберг, справитесь с этим за десять минут.

Собеседник улыбнулся, но тотчас же его лицо закрылось, как магазинная витрина.

Я отнеслась к этой реакции с уважением и пониманием. Человеку нелегко — надо решать, что лучше: отказать перспективному торговому партнеру или вписаться в непонятную и небезопасную авантюру. Если из-за моего чудачества великий князь лишится спектакля, виновным будет он.

К чести господина Бродского, думал он недолго.

— Да, уважаемая Эмма Марковна, актеры приедут, но без меня. В наших общих интересах, чтобы домашний спектакль не затянулся и труппа оказалась в Бельведере до темноты.

— Я позабочусь об этом, — улыбнулась я. — Сегодня у нас у всех немного безумный день, но завтра мы обсудим мои планы на европейскую торговлю и ваше участие в них. Да, еще одна скромная просьба…

Мой собеседник поспешил удалиться — была дорога каждая минута. Я же распорядилась поторопиться с завтраком, чтобы обсуждать предстоящее приключение не на пустой желудок.

Я не ошиблась — исполнительная дисциплина у моего бизнес-партнера оказалась на высоте. Прошли два часа с небольшим, когда во дворе загромыхали кареты. Не сомневалась — именно господин Бродский нанял хорошие экипажи с проверенными кучерами, дабы любая задержка исключалась.

Начальник караула уже был уведомлен, что мне сегодня необходимо развлечь семью спектаклем на дому. Дежурный офицер не стал спорить, но извинился за то, что кареты будут осмотрены на въезде и выезде, а посетители пересчитаны.

Я другого и не ожидала.

Экипажи остановились у крыльца, актеры вышли и засеменили во внутренние помещения. Было видно, как директор с недовольно-недоумевающим лицом разве что не подгоняет их тычками, как Карабас-Барабас свою кукольную труппу.

Не то чтобы мне было стыдно, но я понимала: мне предстоит обидеть людей, которых и без меня обижает кто хочет. Актеры лицедействуют всенародно, за деньги… Оттого и низкий социальный статус. Ну, конечно, повыше трактирных слуг и парикмахеров, да еще бывают сказочные судьбы, вроде Прасковьи Жемчуговой. Но такое — поискать. В обычной жизни государь приглашает в Петергоф труппу с лучшим трагиком Каратыгиным, а их определяют на ночлег в прачечную. Царь спрашивает актеров: так ли это? Каратыгин с печальной улыбкой отвечает: «Видимо, было распоряжение нас поласкать (полоскать)». Ну да, смешно, особенно тем, кто не ночевал среди мокрого белья.

Однако сегодня такой статус служителей Талии и Мельпомены мне на руку. Придется манипулировать и командовать людьми, которые привыкли к подобному обращению.

Директора театра я осыпала экспресс-комплиментами и уверениями, что больше чем на два часа труппу не задержу. Тут же предложила провести в большом зале генеральную репетицию «Фигаровой женитьбы» — да, именно так в то время переводилась комедия Бомарше.

Директор — пожилой господин, явно встречавший и более экстремальные капризы, взглянул на меня как на маньячку, от которой необходимо освободиться как можно скорей ценой исполнения всех ее пожеланий.

— Хорошо, мы сыграем спектакль. Можем начать прямо сейчас — актеры не завтракали.

Я сказала, что завтрак будет предложен в антракте. Не прошло и пяти минут, как в огромном зале началось то, чего не бывало прежде в этом замке: театральное действо.

Актеры играли качественно — от голода, скорее всего. Даже часовые пытались проникнуть в зал, но тут я оказалась непреклонна. Спектакль камерный, лишние зрители не нужны.

Я самовластно объявила антракт после первого действия, и актеры поспешили в соседнюю комнату еще вдохновенней, чем играли. Стол уже был сервирован, а метрдотелем явилась Настя, проследившая, чтобы все сели на свои места и пили только из своих бокалов.

Угощения приехали в замок почти одновременно с театром. Всё разложено, подано — слюнки текут. Спасибо господину Бродскому.

Директор — как я поняла, и режиссер по совместительству — свирепо следил, чтобы никто из актеров не выпил больше бокала вина.

— Больше и не требуется, — улыбнулась я.

Завтрак почти завершился, когда юная актриса, игравшая Керубино, заявила, что ей необходимо вздремнуть на две минуты. Тотчас же к ней присоединилась Сюзанна, а следом — Фигаро.

Директор театра в ужасе оглядел труппу. Но никто больше не спешил в объятья Морфея.

Тогда он кинулся взбадривать спящих легкими дружескими пощечинами.

— Не стоит хлопот, — пояснила я. — Они проснутся через двенадцать часов.

Я зауважала директора еще больше: он умел держать удары судьбы. Замер, потом перевел взгляд на спящих — вдруг все же проснутся? — и наконец спокойно сказал:

— Вот теперь мы погибли.

— Никто не погибнет, — весело возразила я, — если вы будете неукоснительно слушаться меня.

— Приказывайте… удивительная женщина, — произнес директор.

— Репетиция продолжится через четверть часа, — сказала я. — Роли Фигаро, Сюзанны и Керубино исполняем мы. После репетиции едем в Бельведер той же труппой, а спящие, когда проснутся, вернутся в город сами. В случае вашего согласия ваш гонорар за визит утроится. В случае отказа — у меня есть полномочия не выпустить из этого замка никого, и я ими воспользуюсь. Если мы прибудем в Бельведер, то в случае провала спектакля я разрешаю вам рассказать великому князю обо всем, что произошло, и сама все подтвержу.

Директор размышлял не дольше, чем господин Бродский.

— Я согласен. Вы готовы переодеться и загримироваться?

Последовала не совсем приличная сцена — раздевание двух спящих актрис и актера. После этого мы переоблачились и были загримированы.

Мы — это я, Настя и Лиза. С дочкой было проще всего, ей досталась роль Керубино — классическое травести не только той эпохи, но и последующих. А вот насчет остальных двух ролей мы решили не сразу. Даже поспорили, конечно до приезда актеров. Но я настояла, что беру Фигаро, а для Насти остается Сюзанна.

Наизусть тексты мы, конечно, не знали. Но читали пьесу в лицах по дороге, помнили, что происходит в каждом действии.

Суфлер, желчный лысый старец, сидевший за креслом, оказался профи наивысшего уровня. Вот он-то знал наизусть всё. И не просто поддерживал запнувшихся артистов, а транслировал текст пьесы. Оказалось, что, например, Марселина знает свою роль не лучше нас — сама в труппе с позавчерашнего дня.