Трудовые будни барышни-попаданки 5 (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 19

Лишь затем сказала:

— Спасибо, Сергей Петрович. Теперь огорчай: какая беда приключилась?

— Гришка-Убивец объявился, Эмма Марковна.

— Поймали? — спросила я с печальным вздохом. Тревожно знать, что на воле бродит злая неприкаянная душа, но и знать, что обреченный на муку схвачен, тоже не радостно.

— Поймали, повязали. Сидит под замком и караулом — два мужика от прочих работ освобождены.

— Чего же не отправили обратно? — спросила я с незаметным вздохом облегчения. — Он теперь человек казенный, пусть военное начальство судит.

— Говорит, что его начальство антиправительственный заговор замутило, чтобы России без царя жить, — пояснил управитель, утративший последние остатки оптимизма. — Уж не знаем, куда отправлять его — обратно в рекрутское депо или в губернский суд.

А я вздохнула тоже. Грустная история с Гришкой вышла.

Крестьянский паренек жил без отца, того забрили в рекруты. Мамаша гуляла, но сиротинку не очень-то обидишь — с детства помощник кузнеца, правая рука приобрела тяжесть молота. Бил сверстников и за насмешки, и за косые взгляды, при этом покрикивал: «Убью». До смерти никого не убил, но несколько его жертв окривело, оглохло, а уж сколько утратило зубы до старческого возраста — не счесть.

Управитель и сельское общество едва ли не с того дня, когда я стала владелицей Константиновки, упрашивали меня сдать парня в рекруты. Я отвечала: возрастом не вышел, сама с ним поговорила, постращала, усовестила — надо и в мозгах силу иметь, не только в руках. Тем паче по задаткам ты не дурак. Дала испытательный срок в родном селе, а не образумится — планировала забрать на другую производственную площадку, посмотреть, как сложится в краю, где нет знакомых обидчиков.

Поначалу Гришка завязал с дурными привычками. Но тут — любовь, любушку просватали за другого, более надежного парня. Гришутка напился, явился на свадьбу незваным гостем, с тяжким поленом, и стал пробиваться к молодым. Гости скрутили безумца ценой нескольких серьезных увечий. Кто-то оглох на левое ухо, кто-то остался без глаза. Я прислала письмо с повелением выдать компенсацию пострадавшим, а Гришку с его боевыми талантами отправить крушить врагов Отечества. Получила рекрутскую квитанцию, теперь смогу освободить от службы другого парня.

Гришку отвезли в рекрутское депо, и больше года не было никаких вестей. А теперь сам явился. Сразу к матушке, не утратившей привлекательности и угощавшей хахаля. Тот сообразил усадить Гришку за стол и подливать больше, чем мать подкладывала закуски. Метнулся к управителю, тот отрядил сельских силачей, и дезертира связали почти без потерь. Когда же Гришка проснулся в подвале, то заявил: «Господа офицеры против царя сговорились, я их подслушал, теперь они меня погубить хотят».

Я вздохнула. Почти начальная биография Ваньки Каина, который в нужный момент крикнул: «Слово и дело государево!» — чтобы избавиться от кары. Сейчас-то времена не то чтоб гуманней, но юридически упорядоченней, и никакой извет от наказания не спасет.

— Где он служит? — рассеянно спросила я, заранее готовясь к разговору со связанным негодяем.

— В Вятском пехотном полку, — ответил управитель.

— В том самом? — расширила глаза Лизонька, подошедшая к нам с мелким вопросом и ставшая свидетельницей разговора.

— Да, в том самом, — вздохнула я, осознав, что все предыдущие события путешествия — цветочки по сравнению с предстоящими.

Москва

Ваше Императорское Высочество! Продолжаю прерванное письмо.

— Дяденька, миленький, — воскликнул я, — не бейте графскую собачку! Тому, кто Блэкки вернет, серебряный рубль обещан.

Да, Ваше Императорское Высочество, хотя сейчас мне немного грустно, я по-прежнему горжусь своей находчивостью. Путешествие через лаз порвало мою шинель, она запачкалась, и в темноте я стал неотличим от дворового мальчишки. К тому же маменька говорила, что в любой опасной ситуации надо стараться удивить супостата. В этом случае удивлением стали странное имя собаки и рубль.

— Какой Беки, какой рубль? — растерянно спросил он.

— Он с барского двора сбежал, я за ним через всю Москву гнался, а он вырывался, — быстро произнес я. — Дяденька, отведите меня домой, заступитесь за меня, дайте гривенник, тогда рубль ваш. Старая барыня очень любит эту собаку, она ради нее Москву перерыть готова.

К счастью, Черныш замолчал, и удивление мужика окончательно сменило злобу (agression).

— Не, малый, не могу тебя отвезти. Тут у нас не на рубль дела. И отпустить не могу. Пожди, пока большой придет, он решит, что с твоим Беком делать и тобой заодно. Придержи собачонку.

Я схватил Черныша за ошейник, сам тотчас же был схвачен за плечо и повлечен по коридору. Сделав несколько шагов, конвоир поставил фонарь, подергал какую-то дверь, но, ничего не добившись, зашагал дальше.

— Посиди на постоялом дворе. Потом решат, отпустить тебя или с Бекой в Москве-реке утопить.

С этими словами он отпер дверь и втолкнул меня в душное помещение, где явно содержались другие узники.

— Господи, — донесся знакомый женский голос, — еще поймали кого-то. Задохнемся же… И собака.

— Не бойтесь, маменька, — ответил знакомый голос Степаши. — Зато теплей будет. Иваныч, дай еще дров, печка остыла.

— Не будет дров до завтра, — рявкнул сторож. — Клянчить будешь — по башке получишь.

— Собака не кусается, — сказал я.

— Госпо… — охнула Лукерья, но Степаша мгновенно закрыл ей рот и что-то энергично зашептал. Потом шагнул ко мне, сказал еле слышно:

— Александр Михайлович, вы это?

Я кивнул, Степаша взял меня за руку, отвел в дальнюю часть помещения.

— Дошло письмо-то, как хорошо, — обрадовался он. — Маменька, пусть Эммочка с Мишей поплачут или ты просто попричитаешь — наш разговор заглушить.

Я застыл в удивлении, но вспомнил, что это имена Лушиных детей. Благодарная кормилица попыталась хоть так сохранить память о доброй барыне и ее супруге.

Лукерья стала охать возле двери, а я кратко рассказал Степаше о том, как мы их искали и к чему привели поиски.

— Что нашли — хорошо, что вы, барич, попались — плохо, а что злодеи не ведают, кто ваш батенька, тоже хорошо, — ответил Степаша. — Одна беда — главный может не поверить в сбежавшую барскую шавку. Эти злодеи — не базарные мошенники. Они фальшивых ассигнаций не на один миллион отпечатали и гербовые бумаги пачками. Главный, когда вернется, может приказать от вас избавиться.

— Мой отец его прежде поймает, — сказал я, чтобы скрыть страх.

— Известить Михаила Федоровича надобно. Мне ходы знаемы, дверь открываю, когда надо, только сбежать боюсь — моего непутевого папеньку отдельно в оковах держат и убить грозят, если побег обнаружат. И маменькой с малыми детьми стращают. Зато я знаю, куда подземный ход выводит, которым главный деньги выносит.

— А если Черныш сбежит? — предложил я. — Мы ему записку напишем, к ошейнику привяжем и попросим найти Михаила Федоровича.

Степаша замер. Пусть я еле-еле мог разглядеть в свете лампады его худую фигурку, он чем-то напомнил мне задумавшегося отца. Конечно же, моего.

— Лучше не придумать, — тихо, даже обреченно сказал он. — Напишу почерком своим, чтоб, если пес попадется, не было сомнений, кто писал.

Достал карандаш, составил записку. Даже нарисовал план выхода из подземелья за пределами Кремля. Попросил меня придержать Черныша, привязал бумажку.

Настала самая трудная минута.

— Черныш, — сказал я, — ты должен бежать к Андрею. Андрей! Ищи Андрея! Ищи!

Пес взглянул на меня непонимающе, лизнул. Я несколько раз повторил имя его поводыря и команду «ищи», тоже маменька научила. Собаки не люди, даже самые понятливые. С ними коротко и ясно надобно. И Черныш понял! Потянул меня к двери. Степаша ее открыл, и в коридоре раздался шорох лап.

— Если б караульный узнал, что я дверь отворять умею, мне не жить, — тихо сказал Степаша.