Трудовые будни барышни-попаданки 5 (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 17

Что же, я сделала что могла. Пожизненного заключения его сиятельству не светит, даже вряд ли отправят в монастырь на покаяние, а медикаментозной карательной психиатрии пока не существует. Доживет свою жизнь под домашним надзором, скорее всего отрывая крылья мухам и лапки тараканам. Еще бы отыскать наследничка, чтобы позаботился. Главное, подневольным людям этот маньяк теперь безопасен. Мой особый коктейль еще долгонько будет у него в мозгах бесов гонять, хватит, чтобы всем миром признали ублюдка сумасшедшим. Кстати, насчет опеки над имениями и наследнике, которому бы поспособствовать перед другими претендентами, тем самым ставя от себя в прямую зависимость, я в разговоре тонко намекнула прокуратору. И с удовлетворением узрела в его глазах разгоревшийся огонек алчности. Ну и отлично. Теперь драгоценнейший Петр Александрович чокнутого князя живым из-под своего надзора не выпустит, к бабке не ходи. И наследника ему сыщет «подходящего». А там, глядишь, и женит на одной из своих семи дочерей-погодок. Поди плохо — пристроить родную кровиночку к обязанному мужу и хорошему поместью!

Когда история моего дорожного самоуправства завершилась, Лизонька в очередной раз напомнила о Степаше.

— Милая, — сказала я, — давай проанализируем ситуацию. Сколько времени прошло с той поры, как мы поручили фельдъегерю Степашино письмо с твоей припиской?

— Четыре… Четверо суток и шестнадцать часов, — ответила дочка, наморщив носик. Тон был слегка недовольный. Понимала, что я хочу, чтобы она сама признала справедливость моих доводов.

— Письмо уже давно получил папа. И сделал все нужное, чтобы злодеев немедленно отыскали. Он же сам укорял меня, что не оставила Степашу с тобой, — добавила я, между прочим, правду.

Лизонька опять насупилась. Ох уж эта стадия принятия — детское согласие на уколы и визит к стоматологу в любом возрасте.

— Мы должны ехать дальше, — продолжила я. — Это очень важное путешествие, самое дальнее не только для тебя, но, возможно, и для меня. Нам предстоит встретиться с людьми, которые повлияют на судьбу России. Во благо или во зло — зависит в том числе и от нас. Мы не смогли предотвратить наводнение в прошлом году, но есть еще большие опасности — следствие человеческих ошибок.

— А ты расскажешь мне о нашей миссии? — спросила Лизонька.

Я кивнула.

— Может быть, папенька сам поедет в Москву. — Дочка вернулась к тому, что волновало ее больше всего. — Кстати, маменька, ты не забыла?

Тут уж я удивилась:

— Что, дочка?

— Что Шурка выклянчил у папеньки обещание взять его в первую же поездку. Уж он-то всех злодеев найдет!

Мы дружно рассмеялись. Даже Зефирка радостно гавкнула.

Ваше Императорское Высочество!

Возможно, это послание прибудет в Столицу одновременно со мной — мы с папенькой возвращаемся. Но все же я считаю необходимым доверить бумаге повествование о завершении моих приключений.

Итак, я сказал папеньке, что знаю, как можно обнаружить злодеев.

— Как? — спросил отец таким печальным и усталым голосом, что я немного испугался. Как будто кто-то умер, а я вспомнил сказку и пообещал принести живую воду.

К этому времени мы уже вернулись в особняк. Стало окончательно ясно, что, даже если ямщик является сообщником фальшивомонетчиков, он боится негодяев больше, чем полиции, и не намерен отвечать на вопросы отца. А применять к нему меры пристрастья отец отказывался. Пристав Филимонов не получил за день новых сведений от знакомых злодеев. Есть от чего грустить.

— В письме Степаши сказано, что он слышит колокол, который заглушает другие колокола. Я стал расспрашивать прислугу. Кухарка Авдотья говорит, что это, несомненно, Успенский колокол.

Надобно заметить, что я и прежде, пока мы были в пути, говорил с папенькой о звуках пилы, а также о колокольном звоне. Папенька сказал, что злодейское пристанище, видимо, расположено возле столярной мастерской. Что же касается звона, то церквей в Москве сорок сороков, и у каждой колокольня, а на ней несколько колоколов. Он предложил мне подсчитать, сколько всего церквей, я вспомнил уроки маменьки и ответил, что 1600, но, пока умножал, папенька принялся думать о другом и отвлекся разговором с Ильей.

Теперь папенька прислушался. Позвал пожилую повариху и принялся расспрашивать.

— Успенский колокол, никак иначе, — уверенно ответила Авдотья. — Хранцуз старый колокол попортил, отлили новый, больше прежнего. Четыре тысячи пудов весом! Когда поднимали, народ кричал, что Иван Великий шатается, полицмейстер еле успокоил. Зато как зазвонит — любой заглушит. Только Царь-колокол может громче звонить, да он уже давно…

Отец поблагодарил кухарку, сказал, что про Царь-колокол ему известно, поцеловал меня и покинул особняк, застегивая шинель на бегу.

Уже было поздно, но я не мог заснуть. Не раздевался, то и дело подходил к окну, ожидая увидеть знакомый экипаж.

Когда отец вернулся, то поспешил в дом еще быстрей, чем его покинул. Вся наша команда — Илья, Андрей, Анзор, Черныш и я — ждала его в гостиной.

— Не без труда донес до его сиятельства генерал-губернатора простую мысль, — громко и даже весело сказал отец. — Чем быстрей я изобличу преступников, тем скорее покину пределы подведомственного ему города. Он это осознал и дал мне полную свободу действий. В том числе право искать злодеев в Кремле. Коменданту даны предписания допускать нас всюду и содействовать, и днем и ночью.

— Ваше высокопревосходительство, Кремль огромен, — вздохнул Илья.

— Сейчас идут работы только в Арсенале, — пояснил отец. — Значит, именно там можно услышать вблизи самый большой колокол Москвы и при этом шум от пилы. И самое главное, я узнал, что в подвалах Арсенала после взрыва его французами еще никто не бывал. Служитель, которого я расспросил после разговора с губернатором, уверен, что подвалы не завалены. Посему подземные ходы, вырытые при строительстве Арсенала и соединенные с остальным кремлевским подземельем, не пострадали. Поспешим… А ты куда?

Я остановился, взглянул на отца.

— С тобой.

А взгляд сообщил все остальное. И то, что папенька обещал мне показать свою работу, и то, что я подсказал место обитания преступников. И то, что я не хочу оставаться один, когда происходит самое важное событие нашей поездки.

Отец думал секунду.

— Поезжай. Слушайся с первого слова, сам никуда не лезь.

Я радостно пообещал и помчался по лестнице вслед за отцом.

Не прошло и получаса, как мы были в Кремле — там, где родились Вы, Ваше Императорское Высочество, во дворце, построенном Вашей бабушкой, Екатериной Великой. Этот величественный замок Древней России содержит множество самых разнообразных строений и чудес. Однако в эту холодную лунную ночь мы искали преступную шайку.

Отцу пришлось немного поспорить с комендантом и показать предписание от генерал-губернатора. Лишь после этого мы смогли направиться к Арсеналу — огромному зданию, построенному при Петре Великом, много раз перестроенному позже и взорванному Наполеоном. Впрочем, я уже знал, что этот варварский поступок принес меньше вреда, чем чаял Бонапарт. Например, поздние пристройки к Ивану Великому обвалились, а самая высокая колокольня Москвы устояла.

Из всех строений, уничтоженных узурпатором и назначенных к воссозданию, только здание Арсенала избегло восстановительных работ. Теперь настал и его черед. Здание было в лесах — временных галереях из досок, для удобства рабочих. Деревянные мостки и настилы возвышались над разбитыми камнями.

В нашей экспедиции участвовал пристав Филимонов и несколько нижних чинов, лично знакомых отцу. По недавнему неудачному опыту папенька пришел к выводу, что небольшой отряд, понимающий свои обязанности, надежней большого.

Ночью в Кремле было темно, и еще темней — в самом здании Арсенала. Одни залы были целы, другие уставлены лесами, как и внешние стены. Сторож указал два входа в подвалы, но оба были завалены камнями, и разбор только начался.