Тот самый сантехник 10 (СИ) - Мазур Степан Александрович - Страница 43

И не утерпев, Лаптев тут же разделся и сиганул прямо с крыши катера в воду, тогда как Боря умылся, просто перегнувшись через борт и тем был доволен.

«Вода всё-таки всего пока плюс шестнадцать, если показатели прибора штурмана не врут», — наставлял его внутренний голос: «А тебе ещё женщин баловать ерундой. Это Лаптю везёт. У него она всего — одна. Такую и разговорами занять можно. А тебе здоровье нужно. Мужское. Все сразу на слово не поверят».

Сиганув бомбочкой, Лаптев поднял тучу брызг, и вынырнул довольный как гарцующий конь.

— Слушай, вода — во! — показал он тут же большой палец кверху.

Но Боря уже взобрался на крышу. И сразу понял, почему на катере могут отдыхать двенадцать человек. Так как как минимум четверо с полным комфортом могли сидеть под навесом на крыше, рыбача хоть в разные стороны.

— Слушай, а как тут чего? — спросил Глобальный Лаптева, когда тот наплавался и снова залез на борт через более низкую часть, где стояли моторы. Хотя для этого дела к корпусу была приварена ещё одна лестница в случае эвакуации с воды.

Лапоть не ответил. Только исчез в салоне, а вернулся с полотенцем и в шлёпанцах. Но вместо трусов для купания на нём был лишь костюм Адама.

«Ну а кому тут за ним следить? Пусть плавает в чём мать родила. Пока писька совсем не исчезнет», — даже немного посочувствовал внутренний голос, но тут Роман Геннадьевич растёрся и обмотал пояс полотенцем.

— Начни с малого, — посоветовал он тут же и вручил Боре удочку, выставив нужную глубину и отмотав побольше лески, чтобы удобно было рыбачить с уровня второго этажа. — Держи!

— А черви? — вспомнил один из необходимых наборов рыбака Боря.

— А, точно… черви. Черви я забыл. Да и Вишенка походу, даже о них не думал. Попробуй эту китайскую хрень прицепить.

И следом он вручил сухую приманку с мелкой резинкой, которая цеплялась к крючку и в теории за время, пока размокала, рыба могла подойти и посмотреть, что за подстава такая вместо нормального толстого сельского червяка?

— А я пока поблесню. Блёсен у меня до едрени фени, — заверил Лаптев и прицепил к спиннингу серебряную толстую блесну, заверив, что конкретно эта — «на щуку».

Второй этап рыбалки начался вполне ожидаемо. Оба расселись по вмурованным в корпус стульчикам и один начал наблюдать за поплавком, слушая урчание в животе, а другой работать плечом и запястьем, швыряя наживку чуть вбок, чтобы не вставать в полный рост. Далеко всё-таки кидать не надо. Вокруг и так глубина такая, что до дна можно только один раз достать без специального оборудования.

— Если мы лицензию взяли, то рыбы должно быть хоть жопой жуй, — уверял Лаптев, не теряя концентрации на процессе «заброс-работа катушкой-извлечение-новый заброс».

Но коварная рыба на таком водном просторе на блесну не велась.

— Ну правильно, ей тут столько раздолья. Зачем ей на мелочёвку какую-то внимания обращать? — тут же выступил «рыбий адвокат». — А ты можешь вообще не пытаться. На эту хрень с приманкой только у берега что-то повестись может. И то — с голодухи.

— Так чего ты мне удочку тогда дал?

— Ну возьми фидер. Вон в рюкзаке у меня. Сам соберёшь?

— Ага, попробую, — ответил Боря, тщательно сложил и смотал удочку, а затем принялся за новую игрушку.

Урчание в животе нарастало. Подключился и живот Лаптева, который после заплыва вокруг катера готов был хоть слона съесть.

— Да нам бы всего пару рыбёшек! — умолял он небо, подставляя солнцу свои белые после зимы коленки. — Я же из них такую уху сделаю, закачаешься.

Второй спиннинг показался Боре даже забавным. Вместо того, чтобы раздвигать звенья, как у того, на который блеснил Лапоть, он собирался как конструктор, фиксируясь в пазах. Самим же фидером по сути оказалась донная снасть, которая цеплялась к карабину на основной леске, намотанной на катушку. И в эту снасть входила кормушка, в которую можно было напихать всякого, а ниже неё уже располагался противозакручиватель лески, бусинка, ещё один карабин и, главное — крючок.

— Схема проста. Напихал каши или прикормки в кормушку, закинул, она муть в воде создаёт. Рыба подплывает попробовать и хватает крючок.

— Так, а на крючок червяка цеплять не надо, что ли?

— Да где я тебе червяка возьму?

— А кашу я где тебе возьму!

Подумав на пару, оба решили, что единственное, что можно сделать, это напихать в кормушку всё тех же китайских палочек-прикормок и прицепить подобную. А вместо того, чтобы цеплять её ещё и на крючок, Боря не поленился спуститься в салон и принести кусочек засохшего хлеба и остатки хвоста сайры, которую поместил в кормушку. А скатанный в мякиш хлеб сел на крючок.

— Во-во, сейчас как начнёт клевать! Только когда закидывать будешь, стопор откинь у катушки, а леску большим пальцем к удилищу прижимай, — одобрил это дело Лаптев, плечо и локоть которого постепенно отнимались, а поклёвки на блесну как не было, так и не предвещалось, хотя попутно сменил уже три блесны следом, попробовав золотую, розовую и «на сома».

Нацепив всё доступное лакомство на донную снасть, Боря тут же встал у борта, размахнулся как следует и… швырнул!

Оба в этот момент наблюдали, как донная снасть красиво улетела навстречу солнца и ответственно булькнула посреди водохранилища. Но леска куда-то делась. И Боря с недоумением смотрел на оставшееся в руках удилище.

— Ты со стопора не снял, что ли⁈ — подскочил Лапоть, в сердцах бросив спиннинг перед собой.

— Снял! — возмутился Боря, который отчётливо расслышал звук-щелчок постановки катушки в обратное положение.

И оба посмотрели на кусочек оторванной лески-нити на кончике, где ранее было колечко, к которому прикреплялась донная снасть, а сейчас была лишь подгоняемая ветром леска.

— А… ну походу прохудилась моя леска. Тю-тю! Давно поменять надо было, да всё как-то времени не было.

Сменив гнев на милость, Лаптев только спиннинг в паз в корпусе вставил и оставил болтаться блесну где-то под днищем.

— И на что теперь рыбу ловить? — не понял Боря, глядя на угасший энтузиазм напарника при возрастающей силе голода.

Лапоть устало уселся в кресло и задумался.

— Поэтому мужики на рыбалке бухают, да? — сразу всё понял Боря, наконец осознав причину, по которой его на рыбалку не брали, а отец возвращался пьяный и без рыбы. В качестве груза дров переползая порог.

— Ну-ка не ныть! — подскочил Лаптев, поймав новую идею. — Мы всё-таки на водохранилище, а не в луже у дома. Рыбы здесь должно быть много. И финал не столь трагичен, как вчерашний разговор полковника.

— Разговор?

— А, ну да. Главное то забыл рассказать, — тут же подбоченился Лаптев, забыв про все потери на рыбалке. — Короче, достали вчера эту саблю вместо двустволки. Накатили, как водится, с горя. Тут Вишенка и давай рассказывать, что ружьё английское, дорогое. А что у него на память от той Англии останется, когда ту ледником смоет, волной гигантской или хотя бы метеорит на неё, наконец, упадёт? Словно за слово, ещё накатили. Тут он давай этого карлика вспоминать. Каяться начал. Говорит, грех на душу взял. Ребёнка обидел. Тот ведь как ребёнок, хоть и усатый и залупастый. Потом полковник за ворот меня взял и как давай трясти, приговаривая: «А что, если в ИРА пойдёт? У него же там ирландские корни! Даром, что ли, рыжий?». Я давай его успокаивать, а он ни в какую. Давай звонить кому-то в ночи, ругаться. Кричит «свободу карликам!» и «маленькие люди — имею значение» говорил. Что самое интересное, говорил не только мне, так как — дозвонился. Там по ту сторону связи давай тоже суету наводить. Перезванивают ему вскоре, говорят что-то. А он такой сел, снова накатил и говорит: «Всё, пиздец. Уехал». Я говорю, куда, мол? В Ирландию? В ИРА вступил по обмену? Или что там на зоне творится у них в ночи при таком раскладе вообще? А он такой смотрит передо собой и отвечает: «На СВО… танкистом сразу взяли. Говорят, им маленькие люди очень даже нужны. В разведку и Армату тестировать, а то большие все в очередь на неё встали, а ему без очереди забьют». Ну или в Терминатора посадят. Возможно, даже с пультом. То военная тайна и не нашего ума уже дело. Главное, что парень перспективный, а от опытов мы никогда не отказывались.