Тот самый сантехник 10 (СИ) - Мазур Степан Александрович - Страница 42

— Это какие? — уточнил Лаптев, уже подставив сковородку на подставку на столе и дострагав салат на доске из огурцов с помидорами.

— Зато китайцам мы продаём нашу чистую как слеза младенца электроэнергию со скидкой. А они нам в ответ… ну вот это самое… безвкусное и суют, — объяснил ему Вишенка и отобрал остаток китайского огурца, но прожевал его без аппетита. — Короче, мужики. Сквозного судоходства по Ангаре нет для крупных кораблей. Река судоходна для них лишь на отдельных плёсах и водохранилищах. При этом по реке сплавляется очень много леса. Но в сторону Сибири. За то, что прилетит к нам бревно в бок на крейсерской скорости, и до берега доплыть не успеем, можно не переживать. Максимум, что может случиться, это сетки винтами цепанём. Но на глубине их не ставят. А к берегу мы стремиться не будем. На глубине заякоримся и переночуем.

Забрав у Бори штурвал, он отправил его мыться первым с одним единственным пожеланием.

— Там как зайдёшь, всё интуитивно-понятно.

Решительно шагнув за небольшую створку, подсвечиваемую своим собственным светом, Боря понял, что душ и биотуалет поместились в довольно небольшом пространстве, полностью отделанным пластиком и прорезиненным для комфорта. Поскользнуться босиком было сложно даже на ходу.

Температурный датчик на душе показывал пятьдесят пять градусов.

— О, класс, — тут же забрался в душевую Боря, не став ничего добавлять или убавлять.

Всего одна кнопка включала запуск душа, плотность которого нельзя было регулировать. И по включению вода мощно ударила в темечко. Но затем Глобальный расслабился. Не кипяток лился и не как из-за борта. И на том спасибо. А погреться и немного попариться не помешает.

— Ух! Хорошо то ка-а-ак! — вырвался невольный вздох.

Катер замедлился, капитан явно сбросил скорость. Затем моторы вовсе заглохли. Послышался плеск якоря. А больше ничего не слышал. Струи уносили усталость и скованность. Боль в натруженных мышцах исчезала.

Из душа Боря вышел другим человеком. Пару мгновений посмотрел на капитана, потом на кока. А те встречали его заставленным столом и пластиковым стаканчиком в протянутой руке.

— А есть что попить? — только и спросил Глобальный, не слишком то понимая зачем пить коньяк натощак.

— Ты хотел сказать — запить? — уточнил добродушный Лаптев, но следом подцепил в холодильнике лимонад. — Держи!

— Ну мужики… будем, — тем временем произнёс самый короткий из всех возможных тостов капитан и осушил до дна.

Решив, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, Боря выпил следом. А затем с аппетитом принялся за самую вкусную в своей жизни яичницу, а впредь игнорировал любые попытки начислить вторую.

Когда вилки заскрябали по дну и пришла блаженная сытость, мужики отвалились от сковородки и некоторое время смотрели перед собой. А затем Лаптев ушёл в душ, а Вишенка кивнул Боре на нос лодки.

— Иди, отдыхай. Рулил весь день. И этот пусть спать ложится. А я пока снасти проверю и всё такое. Но смотри, утром разбужу ещё до рассвета!

— Договорились, — ответил Боря, улёгся поверх довольно жёсткого транспортировочного матраса, укутался в старое советское одеяло, колючее как ёж и мгновенно отключился.

Первая фаза рыбалки была успешно пережита.

Боря разомкнул глаза, потянулся и понял, что рядом плотно прижался Лаптев. Не то, чтобы нарочно. Просто в спальное место на двоих было рассчитано скорее на японцев. А двое широкоплечих славян влезали уже с трудом.

«Ну, про дюжину мужиков, Вишенка, конечно, набрехал», — тут же прикинул внутренний голос: «Но если двое спят, двое моются и в туалете, а остальные восемь бодрствуют, то можно уместить всех на катере».

Послушав тишину с минуту, периодически прерываемую храпом в отдалении, выспавшийся рыбак выбрался из спального места и огляделся. Храп доносился из-за стола, где в положении сидя спал Бронислав Николаевич. Перед ним на столе были разложены чехлы от ружья, удочек и спиннинга, но самим снастей в поле зрения не наблюдалось. Зато весь стол был заставлен бутылками.

— Вот это я понимаю, проверил снасти! — невольно высказался Глобальный, разглядывая не столько сползшую по сиденью фигуру, сколько разнообразие выпивки: ром, текила, коньяк, водка, пиво и… маленький кусочек хлеба с хвостом сайры поверх.

— А чего ты хотел? — заворочался, поднимаясь и Лаптев. — Человек попал в сложную жизненную ситуацию.

— Когда успел? — не понял Боря, пытаясь разыскать еду на столе или у стола, но разыскал лишь длинную стеклянную шпагу с остатками коньяка на дне необычной ёмкости.

— О, это интересная история, — подошёл к столу Лапоть. — Она началась с того, что он вчера в сумку со снастями сунулся, а там записка «прости, Броня. Мы всё пролюбили. Вот — аванс». И текила с ромом вместо снастей. Он тут же за удочкой полез, а там только водки бутылка. Тут-то он и вспомнил, что эту сам сломал, когда сома на два метра тянул или сам себя за ремень зацепил, закидывая. Детали рознились. Но самое интересное началось, когда ружьё решил проверить. Сунулся, а там эта шпага подарочная. А он так репу почесал и говорит: «Это я, выходит, генералу Дронову ружьё вместо этого подарил?».

— То-то за полгода ни одной проверки! — на миг очнулся Вишенка, решительно поднял руку, но это обрушило весь баланс усидчивости, и он тут же сполз под стол, поражая мужиков своей гибкостью.

«Куда там балерине!» — восхитился даже внутренний голос, когда ногу едва за шею не закинул.

— Ощущение, что человек-желе! — восхитился Лаптев, пытаясь с ходу развязать эту человеческую загадку, пока снова не проснулся.

Тогда как Боря с ходу предложил:

— Слушай, давай его на спальное место отнесём… Целее будет.

— Хватай за руки. Я — за ноги.

Подхватив полковника за разного рода конечности, вдвоём протащили какие-то три метра. Но по ощущениям как будто медузу несли, которая постоянно пыталась сбежать, обтекая руки.

С ходу закинув Вишенку на матрас, заботливо укрыли одеялом и стянули сапоги. Спать в сапогах — последнее дело.

Лаптев пошёл умываться, а Боря занялся ревизией. Но в какой пакет не сунься, везде либо звенит, либо запотело, либо булькает. В мини-холодильнике та же история. Плюс минералка.

— А что, еды вообще не взяли? Даже хлеба нет! — удивился даже видавший виды Глобальный, отпивая понемногу газировку.

«Походу придётся вспомнить голодные годы в гараже», — пожаловался внутренний голос.

— Ты хотел сказать закуски? — вышел из душа Лаптев, доложив, что вода закончилась. Нужно снова набирать.

— То есть мы сегодня домой поедем?

Лаптев тут же скривился:

— Слушай, ну что ты как нюня? Ты есть на рыбалку приехал, что ли? Сейчас наловим. Мы же НА РЫБАЛКЕ! Плюс я немного картохи и лука прихватил. Так что уха тебе будет. Мужик сказал — мужик сделал!

— Да на что мы наловим? На бутылки? — оглядел батарею на столе Боря. — Или если рыбке в рюмку налить, она сама приплывёт и друзей позовём? Я ещё на Бронислава Николаевича сдуру понадеялся.

— Я же говорю — нюня! — скривился Роман Геннадьевич и пошарил в своём рюкзаке, откуда достал одну удочку и один спиннинг, плюс пакет с рыбачкой мелочёвкой. — Вот что бы вы без меня делали? — добавил довольный рыбак и первым вышел на открытый воздух за пределы корпуса катера.

Свежий ветерок коснулся лица. Катер едва заметно качает. А вокруг, куда ни взгляни, одно сплошное водное одеяло до горизонта.

— О, боже, когда мы успели попасть на море⁈ — не понял Боря, пытаясь разглядеть берега. Но попытка была тщетной. Над головой даже птицы не летали. Только одинокие белые облака проплывали, так похожие на средневековые крепости.

Лаптев сразу взобрался по приваренной лесенке на крышу. И задрав к нему голову, Боря едва не поскользнулся на носу лодки, но вовремя удержался за поручни.

— Ты чего там?

— Это ты — «чего»! А нормальные рыбаки отсюда ловят, — ответил рыбак и постучал по чему-то. — Вон тут пара сидений есть и стойки для удочек и спиннинга. Катер-то по сути — морской. Хотя с нашими реками везде — море. А вот с морями нам не очень везёт. Почти все северные. Но зато красоты-то вокруг сколько много! Ты только глянь! Ай, да чего я тебе объясняю! Надо так пробовать!