Тот самый сантехник 10 (СИ) - Мазур Степан Александрович - Страница 44

Боря некоторое время молчал, переваривая.

— Короче, допивали мы ту саблю молча, — продолжил Лапоть. — Много думали. Но на мне-то греха нет, я спать лёг, а он ещё сидел. Снасти хотел перебрать.

— Слушай, ну зря ты его одного, конечно, оставил, — попенял Боря. — Там же нож кухонный оставался. А что, если бы сделал с собой чего на фоне депрессии? А?

— В смысле сделал? На рыбалке? — удивился Лаптев. — Тут же ни баб, ни нервов. Какая депрессия? Да он если бы телефон сразу утопил, вообще бы не парился и уже выспался. Ты вот вообще не понимаешь, что такое рыбалка, да?

— Пока я только жрать хочу, — признался Боря. — Понимание придёт позже.

— Нюня! — снова заявил Лапоть и спустился по лестнице, зашарил в мешках и принёс на нос лодки в обход салона рыболовную сеть. — Будет тебе рыба, Глобальный. Сейчас столько нахерачим, ты у меня её до конца года есть будешь. Без соли и хлеба.

— Да мне хотя бы пожаренной! — не остался в долгу голодный горе-рыбак. — Давай хоть кофе попьём из пакетиков. Или чая заварим!

— Цыц! — рявкнул Лаптев и к одному концу сетки тут же привязал опустевшую пластиковую банку из-под минералки и бросил в воду.

— Браконьер!

— Но жрать-то ты хочешь?

— Ты… не оставляешь мне выбора. Давай только пару рыб достанем и всё обратно уберём, да?

— Ага.

Забрасывая постепенно сетку на глубину, Лаптев дал ей расправиться. А ухватив второй конец, просто привязал его прямо к носу.

— Так, теперь надо малым ходом вперёд пройтись, — заявил он и пошёл к штурвалу.

— У тебя права то на лодку есть?

— У меня есть гражданские права, но больше — обязанностей, — заспорил Роман Геннадьевич. — И одна из них требует кушать на завтрак. Или хотя бы закусить… Короче, смотри за сеткой, а я пошёл моторы запускать, пока оба тут не стухли с голоду.

Японские моторы заводились на катере с кнопки, дистанционно. Вдавив тугую и прорезиненную «Start», Лаптеву не пришлось дёргать каждый как при самозаводе.

Катер загудел. И дав малый ход, отдалился на сотню метров. Во всяком случае, именно столько оказалась длина сетки.

— Следи за буком! — повторил штурман, крикнув из салона.

— А что с ней будет? — ответил Боря и первое время действительно всё шло хорошо. А затем оказалось, что ёмкости пол-литровой бутылки недостаточно, чтобы удерживать груз в нижней части сетки. И дальний край попросту начал проседать, а затем откровенно тонуть, что при игре света на воде было вовсе незаметно.

Боря тем временем пытался расслабиться и поймать ту самую рыбацкую волну, неожиданно для себя перейдя к третьей стадии рыбалки. Ведь после того как пережил ночёвку после переезда, и попытался порыбачить как положено, теперь любой инспектор по рыбе мог приписать ему соучастие.

Но голод был сильнее гражданской ответственности, а магазины в горизонте видимости не попадались. И Боря, следя за дыханием, пытался успокоиться, расслабиться.

И с самым важным сначала смотрел, как плывёт синий буёк в дали, а лодка, как бы разворачиваясь, идёт наискось, чтобы не намотать сетку на лопасти. Затем, буек пропал. Проплыв так с половину километра, моторы вовсе заглохли.

Известие прибежало, казалось бы, быстрее Лаптева.

— Писец пришёл и не уходит. Заглохло и не запускается! — огорошил тот и кинулся к носу лодки, а там — пустота. — Сетка отвязалась! Ты куда смотрел?

— Ну буёк! — припомнил последнее указание Боря.

— И где буёк?

— Так там был! — ответил Глобальный, больше не в силах его отыскать. Но тут же сам пошёл в словесную атаку. — А чего ты её так слабо привязал?

— Порыбачили, нахуй, — сгоряча махнул рукой Лаптев и понуро поплёлся к моторам.

Лопасти остановила автоматика с момент, когда на них намоталась сетка. Утонувший первым край, следуя по движению лодки, обхватил её с края, пока плыли и начал цеплять ближайший мотор, ощутимо дёрнув так, что от рывка отвязался и второй край от борт. А затем случилось, что случилось.

— Слушай, ну есть плохая и хорошая новость, — сообщил Лаптев человеку на борту, склонившись под мотор.

— Давай с плохой.

— Сетка теперь может поймать только воспоминания. Порвало лопастями на портянки.

— А хорошая?

Лаптев улыбнулся и кинул в Борю здоровым карасём. Затем ещё одним, который угодил на корпус рядом. После чего достал щуку и ещё какую-то рыбу, в которой Боря откровенно не разбирался.

— А хорошая в том, что уха у нас будет… набери в кастрюлю воду и поставь на газ. Хотя! Стой, давай я лучше сам. Ну тебя к лешему. Лучше картошки почисти… Целее будем.

Боря поплёлся за кастрюлей и картофелем в салон, а вернувшись на палубу на свежий воздух, обнаружил, что от ста метров сетки в живых осталось разве что метров двадцать. Но Лаптев без устали резал её ножом, пока не вспорол все переплетения. После чего со спокойной душой выбросил за борт.

— Ты что делаешь?

— Рыбу спасаю, — ответил Лаптев и Боря притих, занимаясь картошкой. — Сетке хана, а если такой выкинуть, то может что-то зацепиться у дна. Задохнётся. А так хотя бы проблем не будет.

Освобождённые моторы снова легко запустились. Какое-то время Лапоть вёл судно к берегу, набирал воду в резервуары, и активно пробовал технику «на зубок». А когда прибились поближе к берегу, новый штурман заглушил мотор и заякорился. Так как у берега было самое настоящее чудо: стоял густой туман, который покрывал травяной берег как ватой. И от этого вида дух захватывало. Утро вроде бы уже часа два-три как наступило с восходом солнца, но активно испарять лишнюю влагу ещё холодная земля начала не сразу, вот и застали на разогреве.

— Видал? Вот это я понимаю — рыбалка! — объяснил Боре Лаптев, переключая его на новую фазу «созерцание красоты».

А чтобы подкрепить виду, он взялся за обещанную уху, которую пришлось готовить на плите на газе, а не на берегу. Потому что причаливать на не своём катере ближе новый штурман не решился. А своего катера на замену не предвещалось в случае нанесения урона корпусу.

Пока готовили уху, салон наполнился ароматом варёной рыбы. Заворочавшись от этого запаха, проснулся Вишенка.

— Ммм! Чем это у вас тут так вкусно пахнет?

— Умывайся, садись, почти готово, — кивнул ему Лаптев.

Но, как и полагается рыбаку, Вишенка пошёл умываться, свесившись с борта. А когда вернулся, спросил:

— Мужики, а вы сетку видели?

Лаптев и Глобальный переглянулись. И тут Боря постиг новый этап. Рыбацкие байки. Они же — «балаболия обыкновенная», но как это будет на латыни, он точно не знал.

— А ты её брал? — тут же вопросом на вопрос ответил Лаптев и тему закрыли.

— Это как я вообще собирался? — держась за голову, вскоре сокрушался Вишенка за столом.

И они на троих смеялись под терпкую, наваристую ушицу, в которой разве что привкуса угля не хватало для полного продуктового набора. Но на это не обратили внимания, выхлебав без хлеба всю кастрюлю.

Ощутив блаженную сытость, Боря тут же постиг новый этап в рыбалке — «покой и умиротворение». Потому подцепив котелок, тут же пошёл его мыть. Но не в раковину, а за борт, чтобы всё-таки поймать эту рыбацкую волну.

Какого же было его удивление, когда шкрябая посуду ногтями и ладонью, заметил у берега новую сетку.

— Мужики, идите сюда! — тут же позвал всех Боря для подробного анализа.

— О, в заливе поставили! — тут же определил на глаз рыбацкие места Вишенка. — Ну правильно, рыба сейчас на траве откармливается и на мелководье играет. Но они… — тут он поднял край лески, на котором был толстый слой тины. — … давно поставили! Да она же тут уже дня три-четыре стоит. Рыба дохнет.

— Вот пидорасы! — поддержал его Лаптев и они на пару принялись подтаскивать сетку за борт, не испытывая ни малейшего угрызения совести.

С одного края сетка оказалась привязана к кусту на берегу. От чего Лаптеву снова пришлось сплавать в заплыв. С другого — всплыли сразу две двухлитровые пластиковые бутылки.

Но самое интересное было в сети. Боря вернулся на нос лодки, и начал помогать Вишенке подтягивать сетку, который закряхтел: