Эпоха мертвых (СИ) - Глебов Виктор - Страница 28

— Прошу, — сказал он, пропуская их вперёд. — Милорд ждёт вас.

— Как? — прошептал Нами-Зар, наклонившись к своему спутнику. — Разве ваш господин уже знает, что я здесь? Я думал, мы встретимся только завтра.

— Вероятно, кто-то видел в окно, как мы пришли, и доложил ему, — ответил тот, скидывая плащ и отдавая его подбежавшему слуге. — Идём!

Они поднялись по лестнице, прошли по длинному коридору и очутились в большой,прекрасно обставленной комнате с пылающим камином. На столе стояли кувшины с ароматными напитками и вазы, наполненные изысканными яствами. Нами-Зар проглотил слюну.

Хозяин дома сидел в глубоком кресле с высокой спинкой. Он молча огляделвошедших. Бледное, худое лицо напоминало обтянутый кожей череп. Редкие волосы казались спутанными. Чёрные глаза заставляли вспомнить о каком-нибудь хищном животном.

— Позвольте представить вам, милорд, Нами-Зара из Ольтодуна, молодого, но уже прославленного певца и музыканта, — проговорил Ольгерд с поклоном.

— Он действительно очень красив, как ты и говорил, — заметил Эл, не двигаясь. — Пожалуй, подойдёт.

Юноша улыбнулся, не совсем понимая, что имел в виду этот великолепный вельможа. На какой-то миг ему в голову даже закралось подозрение: не попал ли он в лапы извращенца? Но он отбросил эту мысль как нелепую: за две недели он вдоволь наслушался россказней о Железном Герцоге, и тот никак не походил на любителя мальчиков.

— Пригласи нашего гостя к столу, Ольгерд, — сказал герцог, переводя взгляд на воина.

— Садись, Нами, не стесняйся, — тот указал юноше на одно из пустых кресел. — Угощайся. И не говори, что сыт, я заметил, что мошенник-хозяин той таверны, где ты пел, только подливал тебе своего дешёвого пойла, но совсем не кормил.

— Благодарю, милорд, но я не смею принимать пищу в вашем обществе. Моё место на кухне, — проговорил Нами-Зар, краснея.

— Не говори глупости, — сказал герцог, подавшись вперёд, чтобы налить в металлические кубки вино из кувшина. — Твоё дело повиноваться, а не возражать.

На это Нами-Зар не нашёл, что ответить, и послушно сел за стол.

— Ольгерд говорил, ты хорошо поёшь, — бросил Эл, поднимая кубок. — Выпьем за то, чтобы твой дар не пропал. Я не предложил бы этот тост, если б не видел много раз, как люди губят свои таланты.

Нами-Зар дрожащей от волнения рукой поднял свой кубок и замер, из вежливости ожидая, чтобы герцог сделал глоток первым.

— Пей, — велел Эл. — Я не буду.

Музыкант послушался. Вино оказалось на удивление крепким, но чрезвычайно приятным — не то, что кислятина, которой торговали в тавернах. Вот, что значит оказаться в гостях у герцога! Боги, как же ему повезло!

В голове у Нами-Зара поплыло, он глуповато улыбнулся, стараясь удержать равновесие, но перед глазами появились тёмные круги, и юноша, неловко взмахнув руками, повалился на бок и упал бы с кресла, но был вовремя подхвачен Ольгердом.

— В лабораторию, — коротко бросил Эл, вставая.

Ольгерд позвал слуг, и они взяли бесчувственного Нами-Зара и понесли вслед за герцогом и начальником его телохранителей по плохо освещённым коридорам, пока не остановились перед окованной железом дверью.

— Вы свободны, — сказал им некромант, отпирая замок.

Вдвоём с Ольгердом они внесли юношу в лабораторию и положили на заранее подготовленный стол.

— Проспит до завтра, — сказал Эл, выходя. — Ты молодец, — он протянул начальнику телохранителей приятно звякнувший кошель.

— Благодарю, милорд, всегда рад служить, — ответил Ольгерд, с поклоном принимая деньги.

— На сегодня ты свободен, — Эл запер дверь и убрал ключи. — Можешь идти спать.

— Да, господин.

Когда воин ушёл, Эл вернулся в комнату, где принимал Нами-Зара, и опустился в кресло. Теперь он сможет выполнить условия сделки и получит, наконец, Книгу Молоха. А на неё у него имеются планы, идущие гораздо дальше, чем выяснение расположения Бальгона, этого Города Мёртвых. О, намного, намного дальше!

Король Мирон сидел в просторном зале с низким сводчатым потолком, чёрным от копоти факелов, свечей и масляных светильников — всего, что освещало это служившее трапезной помещение в течение правления его рода.

На длинном дубовом столе, покрытом грубой коричневой скатертью, были расставлены блюда, кубки, и в беспорядке лежали приборы — ужин монарха.

В противоположных концах ярко освещённого зала пылали камины, забранные толстыми железными решётками. Возле них возвышались небольшие поленницы сосновых дров.

На стенах висели щиты, палицы и боевые топоры, а также несколько луков и охотничьих рогов. Некоторые старые, наследние прошлого, привезённое из музеев, другие — новоделы. Выложенный цветной мозаикой пол покрывал красный ковёр с коротким ворсом, местами уже весьма потёршийся и покрытый пятнами. Три огромных чёрных пса лениво лежали около стола, прищурив налитые кровью маслянистые глаза, в которых отражались огни факелов.

За креслом висели тёмно-красные драпировки и знамёна Малдонии. Здесь же имелись флаг Ялгаада и шпалера с гербом королевского рода. На первом красовались перекрещенные мечи на зелёном поле, а со второго злобно взирала голова вепря, под которой можно было прочесть девиз: «Сила и Власть».

Рядом с креслом короля стояло другое, поменьше, предназначенное для хозяйки. Оно вот уже семь лет как пустовало: жена Мирона скончалась во время родов, выкинув девочку. Тем не менее, к нему была подставлена изящная скамеечка для ног, покрытая ажурной резьбой. Такие делали далеко на востоке, в землях зитов.

Мирон сидел на своём месте, положив грузный подбородок на кулак. По его красному припухшему лицу было видно, что он злоупотребляет вином и сном. Среднего роста, широкоплечий, с короткими руками, он выглядел непропорционально и смешно. Более того, король имел вид человека, пренебрегающего своим туалетом.

Голову довольно правильной формы покрывала круглая охотничья шапочка тёмно-зелёного цвета. Из-под неё градом катился пот, но Мирон, казалось, не замечал его, задумчиво глядя на обглоданные кости, лежавшие перед ним на тарелке.

На короле был синий кафтан, отделанный у ворота и обшлагов пушистым белым мехом, а под ним виднелась просторная зелёная рубаха, которая, тем не менее, не могла скрыть полноты правителя. На полных руках блестели золотые браслеты, с шеи спускалась на грудь массивная цепь с круглым медальоном. Богато расшитый пояс охватывал внушительную талию монарха. К нему был привешен короткий меч с богато отделанной рукоятью. Никакого другого оружия на короле разглядеть было нельзя, да он и не нуждался в нём, поскольку за его креслом всегда стояли, по крайней мере, два преданных телохранителя. Их мощные фигуры и сейчас возвышались в полумраке на фоне тяжёлых драпировок. Оба откровенно скучали.

Несколько слуг смотрели в испещрённые красными прожилками глаза короля, ожидая приказаний. Двое из них стояли на помосте рядом с креслом Мирона, а остальные располагались возле стола или стен.

Уже несколько дней повелитель Малдонии пребывал в дурном настроении. Его сын, Мархак, настаивал на том, чтобы сменить Железного Герцога на посту полководца, объясняя это тем, что у чужеземца слишком много власти. Конечно, глупости, но короля раздражала назойливость сына. Кажется, тот решил, будто разбирается в государственных делах, и теперь всё время лезет с советами. Наверняка не может дождаться, когда папа умрёт, чтобы занять трон! Мирон брезгливо поморщился: обойдёшься, сынок, мы ещё поцарствуем!

Вдобавок к этому он скучал. Недавняя победа над армией Бальгона сделала его в глазах простого люда чуть ли не героем, и Мирон жаждал новых подвигов. Однако его полководец, этот чужеземец, всё тянул, отговариваясь тем, что Малдония понесла большие потери. Король выражал неудовольствие грубыми замечаниями, чаще всего обращая их к своему кравчему, который время от времени подносил ему на подносе кубок с вином.

Вдруг дверь распахнулась, и вошёл смотритель замка, подобострастно согнувшись в пояснице и с елейным выражением лица. Это был упитанный человечек небольшого роста, абсолютно лысый, одетый в светло-коричневый кафтан, препоясанный синим широким поясом. Длинные рукава доходили до середины ладоней, оттеняя драгоценные перстни, в основном фамильные и с гербовыми печатями, ибо смотритель принадлежал к знатному роду, и должность его была наследственной.