Развод. Точка. Нет (СИ) - Чернякова Наталья - Страница 28

В последнее время они вообще перестали ему звонить, даже не поздравляли с Новым годом. Теперь понятно почему. Он просто от них отдалился. Как же! Будущий начальник им не пара — знайте своё ничтожное место, мерзкие рабы!

Но обиднее всего было оттого, что у Кира действительно была любовница, не зря я подозревала Огурцову — всё так и получилось.

Ну что ж, можно похвалить себя за проницательность, за то, что научилась хорошо разбираться в людях. Всё-таки творческие люди видят и замечают многое из того, на что другие не обращают внимания.

А Киру можно позавидовать — такой харизматичный, самоуверенный индивид с незамутнённым сознанием и самоочищающейся совестью.

Действительно, мне бы так: увидела самца, завела с ним отношения, чтобы периодично сбрасывать напряжение, а иногда беседовать о светлом, добром и прекрасном, с мужем-то о картинах-спектаклях-фильмах точно не поговоришь.

А что? Думать не надо, анализировать тоже, р-раз, получила удовольствие — и пошла домой, не устраивая анализа, не рефлексируя, не мучаясь угрызениями совести. Хорошо! Просто отлично!

Часа через два таких рассуждений, я чувствовала себя совершенно опустошенной и полумёртвой.

«Надо залезть в душ и смыть с себя этот страшный вечер», — приказала себе.

И там, в душе, позволила себе наконец поплакать, сначала тихо, в кулачок, потом надрывно и тяжело, со стонами — в полотенце, чтобы спящий Стёпа ничего не услышал.

Эти рыдания довели меня до полного изнеможения, я, спотыкаясь, добрела в темноте до своей кровати и присела, бросив короткий взгляд на Стёпу: снова раскрылся. Подоткнула под него одеяло и решила, что бы ни случилось, никогда от малышей не откажусь! Никогда! Не дадут усыновление, вымолю опеку.

Когда на экране смартфона высветилось 3:40, послала к чёрту и Кира, и его мамзельку, забывшись беспокойным сном.

Но даже в нём я в незнакомом холодном помещении вынимала вещи из дорожной сумки, понимая, что придётся не только их аккуратно раскладывать, но и жизнь разбирать по полочкам, приводить её в порядок.

* * *

Утром пошёл густой снег, в мерцающем свете фонарей снежинки казались бесформенными крупными пятнами, которые кружились медленно, бесшумно и отливали то серебром, то золотом.

Я, стоя у панорамного окна, присматривалась к этим пятнам, надеясь разглядеть необычную конфигурацию снежинок, ибо одинаковых, говорят, не существует, но вместо них видела просто точки, точки, точки.

Жирные точки, как в моём затянувшемся и бессмысленном браке. Я решила, не буду ждать, пока Кир сам объявит о решении оставить меня. Завтра же по приезде в Наукоград подам заявление в ЗАГС.

Ничего, разведут быстро, в течение пары недель точно. Думаю, муж против не будет. И пусть не беспокоится, жаловаться на его измены не пойду. Развод и точка, больше никаких запятых.

Так рассуждая, я натянула на себя чёрную юбку, белую блузку и подошла к огромному зеркалу, висящему у входной двери. А ничего так вид: торжественный и важный, совсем не скажешь, что спала всего-то три часа. Мама бы вздохнула, глядя на меня: «Это свойство молодости быстро восстанавливаться, в наши годы так не получается».

Вот кому-кому, а родителям я не знала, как объяснить своё решение, чтобы они излишне не волновались. А сказать нужно, желательно до того, как подам на развод, иначе обидятся, что не посоветовалась.

Мама, выслушав, очевидно, рубанёт шашкой и скажет: «Правильно, дочь, не нужен мне зять-предатель, а папа тяжело вздохнёт и согласится с мамой: 'Немедленно собирай вещи и поезжай к нам. Дома и стены помогают. А морду твоему бывшему я обязательно намылю».

Но я ошиблась в своих размышлениях. Потому что первое, о чём спросила мама, когда, выгадав свободное время после нашего выступления, я позвонила ей, выйдя в фойе молодёжного клуба, было:

— А с Киром ты разговаривала на эту тему?

— Нет, ещё не сказала. Подам завтра на развод, тогда скажу. Пусть не думает, что об меня можно вытирать ноги.

Мама, конечно, расстроилась, однако до корвалола не дошло, но по голосу я чувствовала, ей неприятно и больно.

— Я не могу поверить, что Кир — подлец.

— Раньше тоже не верила, но факт этот установленный, причём не в первый раз. К чему дальнейшие игры? И разговоры разговаривать тоже не хочу, сыта по горло. — Я непроизвольно провела ребром ладони по шее.

— Понимаю, всё это очень неприятно. Но ещё раз поговорить нужно. Просто сесть и поговорить. Понимаешь… — задумалась мама. Пфф, да что же это такое! Сейчас точно в бой пойдёт народная мудрость, типа: жизнь прожить — не поле перейти. Потому вставила своё:

— Мама, он будет отрицать очевидное, поскольку боится своими похождениями испортить карьеру. А после того, как получит должность, обязательно уйдёт от меня. Лучше уж я это сделаю первой, хотя бы появится возможность до конца не прибить собственную самооценку.

— Давно у вас не ладится? — немного помолчав, тихо спросила мама.

— Где-то около полугода. Кир очень изменился. Он объяснил наши проблемы просто: очень нервничал и психовал потому, что, как выяснилось, не может иметь детей, а лечение не помогало. Ещё тем, что был нескончаемый аврал на службе, что болел желудок. А тут я, по его словам, давила на него, устраивала из-за ерунды скандалы.

— Может, так и было? Очень логичное объяснение.

— Вот-вот, Кир — красноречивый оратор, он всегда убедителен, его этому искусству учили в вузе, и я тоже сначала купилась на проникновенные речи мужа, поверив ему. Пока снова не услышала его разговор с этой гламурной курицей Огурцовой. — Я не заметила, как уподобилась Ленке, назвав её курицей, как она меня — ещё раньше.

— Знаешь, я тебе отвечу афоризмом: ушам своим не верь вовсе, а глазам — только наполовину.

— Мм-м, занятно, чему же тогда верить?

— Поступкам, только им. Если бы я махала шашкой направо и налево, как ты, вряд ли вышла бы замуж за твоего отца и прожила бы с ним жизнь. Тоже, знаешь ли, ходили разные сплетни. Но не будем об этом. В общем, прошу тебя, выжди время, не спеши, понаблюдай за Киром ещё. Да и никогда не поздно…

— Что?

— А вот что. Бах-бах, и нет проблемы.

— Мама! — Я, прикрыв глаза рукой, засмеялась. — Всё, пока. Обещаю, подам на развод, как только поговорю с Киром. Но вряд ли это что-то изменит.

На душе, как ни странно, стало немного легче. Бах-бах не обещаю, но отомщу ему своей успешной жизнью, она вся впереди, если что. А то: нет человека — нет проблемы… Смешная мама!

* * *

— Ах, какой лапочка, — мечтательно шепнула наша методистка, женщина лет пятидесяти, кивнув в след Максу, вручившему после нашего выхода на поклон, огромную корзину цветов, а отдельно мне как режиссёру — красивый букет из роз персикового цвета. Помнил, оказывается, о любимых цветах редкого цвета. — Берите мужчину, Валерия Александровна, не прогадаете. Вижу ведь, как любит вас! Руки целует! Обходительный такой, красивый и, кажется, надёжный мужчина.

Ага, заверните, возьму прямо сейчас.

Что красивый и обходительный — точно, а в остальном сомневаюсь, если вспомнить его похождения с Милкой.

Да и характер непростой, с виду, кажется вообще лёгким, добродушным, на самом деле, совсем не такой: Макс напористый, расчетливый и целеустремлённый. Иначе как бы ему удалось сделать карьеру?

Я поймала себя на мысли: будто прикидываю к себе: подходит — не подходит. Нужно быть честной перед собой — Голубев мне нравится, или скорее так: льстит его внимание. Но для серьёзных отношений этого мало.

Какое-то время я даже волновалась в его присутствии, то ли пугалась, то ли смущалась из-за нашей такой безумной любовной юношеской истории, так неожиданно завершившейся.

Позже успокоилась: как сложилось в жизни, так и сложилось: я люблю мужа и прежних чувств к Голубеву не испытываю.

А сейчас поняла: Макс — то же, что и Кир, одни и те же яйца в корзине, только в профиль, не зря друг друга не терпят. Так зачем устраивать бартер равноценных самцов?