Я – Ворона (СИ) - Вран Карина - Страница 20

А эти злыдни ее — в воду. Звездочка славно справляется с ролью. Даже падение красной погремушки с золотыми колокольчиками в водичку кажется в ее исполнении случайным. Дети все немного неуклюжие, моторика еще не развита. Но сыграть неуклюжесть тогда, когда надо — это уже знак качества.

Я стараюсь быть объективной. Из этой девочки реально может вырасти звезда. Не важно, кто и как ее учит (натаскивает), играет-то сама Сюли, а не ее тень.

Игрушка, конечно, падает в пруд. Детское бесстрашие: я смогу достать. Малышка тянется за окрашенной деревянной погремушкой и… соскальзывает в воду. Пугается, барахтается, зовет на помощь.

— Стоп! — по знаку режиссера принцессу достают из водоема. — Нереалистично. Высушите верх.

— Слишком мелко, — возникает за спиной щегла тень Ян. — Как я говорила ранее…

— Мы не станем рисковать жизнью и здоровьем актрисы, — Ян аккуратно посылает Ян. — Как я уже говорил ранее. Заново. Уже в воде.

Перебарахтывалась звездочка еще три раза. На четвертый ее-таки выудил из воды дядя. Не тот, что канцлер, а тот, что брат У-вана. Принц, известный всему царству, как «бесполезный». Самый младший из братьев нынешнего государя, бесполезный принц только и делал, что развлекался. Пил, гулял, читал стихи, ходил по куртизанкам. Читал стихи с куртизанками… Отжигал, словом.

С воцарением старшего брата он получил титул князя, но испросил дозволения не покидать столицу. Ведь в его медвежий угол (тут это иначе называют, но суть та же) таких красоток не загнать, вино там паршивое, и с поэтами беда. Царь сжалился над страдальцем, закрыл глаза на эти безобидные шалости младшего, любимого и балованного брата. И даже допуск во дворец за родственничком сохранил, пусть и с ограничениями.

Бесполезный принц, прозвище так и осталось за этим отпрыском царствующей семьи, смазлив. В отличие от государя он носит яркие одежды, не брезгует украшениями. Лицо интересное, породистое. И не особо похоже на ханьцев, видать, что-то там намешано в крови. Непохожесть с государем легко объясняется разными матерями.

— А слуг казнят? — спросила я без всякой задней мысли.

Вопрос возник, когда звездочку уже выудили и высушили (тепловые пушки и пара фенов). Ян отсматривал материал, решая, все ли его устраивает, или надо переснять. Бу рулил камерой, цепляя дальние планы. А слуги, которые положены любой, даже проклятой принцессе так и не появились.

— Зачем? — спросил на автомате щегол, поглощенный просмотром.

Я постаралась донести до него свою мысль. Мол: слуги вообще-то прощелкали факт падения в воду своей госпожи. Даже если она от них сбежала, допустим, их вина все равно ощутима. Взрослые девицы не сумели угнаться за двухлетней мелюзгой. Позор, разве нет?

— Согласен, — легко дал одобрение щегол. — Добавим избиение служанок палками. Принц и распорядится. Его слуга и евнух исполнят.

— Разве это не слишком… — материализовалась тень черной овцы.

— Всего пара ударов, — пожал плечами Ян Хоу. — А потом принц вступится за девушек перед ваном, скажет, что уже наказал их. Так их не запорят до смерти. Принц сначала покажется злым, затем мы развернем сложившееся впечатление о нем. Наказание на самом деле защита. И да, то, что момент не продуман, сигнал господину Ма. Надо работать лучше, внимательнее к деталям.

Я согласна с наездом на конину гадскую. Учитывая, что сценарий переписан, по сути, с нуля, там от начальной версии остались рожки да ножки, ошибки и недоработки будут всплывать то и дело. Они неизбежны. Но выявлять их и исправлять «по ходу пьесы» — его работа. А Ма опять где-то шляется, прикрывая свое отсутствие тем, что на площадке есть младший сценарист.

Служанок (тех самых, что с ней к храму-под-облаками подымались) реально бьют палками. По два удара на каждый кадр: один с солидной высоты, размашистый и хлесткий. По бревну, затянутому тканью а-ля прикид служанки. Второй легкий, не травмирующий. Под одежду поддет утолщающий слой.

Девушки плачут и стонут, причем плачут, как мне кажется, вполне натурально. От обиды. Их к такому жизнь не готовила, а тут я со своими замечаниями. Я ведь уже говорила, что жизнь — это боль? Готова повторять сию истину часто-часто.

Следующий эпизод идет с участием принца-поэта (так его зовут, когда стараются не оскорбить). Он-то гулял по живописным дворцовым уголкам не просто потому, что вздумалось. У принца, он же князь, назначена встреча.

На дорожке у самой оконечности пруда стоит одинокая девушка. В волосах цветы и заколки, но не такие изысканные, как у сестры Се-гуна или маленькой принцессы. С царицей даже сравнивать не стоит. Наряд хоть и ярок, но это просто ткань с узором. Ничего выдающегося.

А вид — потрясающий. Беседка на другом берегу, красные клены, плакучие ивы, много цветов. Водичка — просто акварельная. Чистая, насыщенного цвета. Жаль, я не художник. Словом, фон такой, что девушку можно лицом-то и не поворачивать. И так замечательно.

— Почему не прислала служанку?

Принц-поэт подходит к одинокой девушке, останавливается в шаге. За ее спиной. Причем ухитряется почти не закрывать отличный вид в кадре.

— Князь, — голос низкий, вкрадчивый. — Как ваше здоровье? Слышала, вы обращались к лекарю.

— Ты поэтому пришла сама? — не оставляет сомнений в знакомстве принц. — Не волнуйся, я в порядке. Ты узнала то, что я просил?

Девушка степенно кивает. Мужчина делает шаг вперед, оказываясь ровно над ней. Он выше: подбородок на уровне кончика уха. Поэтому ему приходится наклоняться, когда дева что-то шепчет, прикрывая ладонью рот.

Потом он уйдет. Она нагнется, сорвет с куста бутон. Подойдет к пруду, вытянет руку. Сожмет ее так крепко, что лепестки смятого цветка посыплются в воду. И уйдет вдаль по окаймляющей пруд дорожке. Так и не обернется, не покажет лицо.

— Стоп. Снято, — обрывает магию грациозных движений актрисы и отблесков солнечных лучей на бирюзовой глади Ян. — Перерыв на обед.

— Фу-уф, — трясу головой.

Понимаю, что это снова была эстетика ради эстетики. Но как же это было завораживающе прекрасно! Я прямо-таки будто сама погрузилась в это плавное художественное повествование в красочном видеоряде. И да: ужасно хочется узнать, что там будет дальше. Конечно, я могу воспользоваться спойлерами: у меня тут как бы мать моя китайская женщина с доступом к сценарию. Но интереснее узнавать в процессе.

— На площадке при входе ждет кейтеринг, — громко оповещает всех телохранитель звездочки. — Госпожа Лин будет рада, если все присоединятся к обеду.

— Мама? — оборачиваюсь к своей кормилице.

Мне так-то все еще не выпала возможность легализовать свой слабый английский. Так что деточка как бы не понимает.

— Выездное питание, — отвечает Мэйхуа. — Из ресторана привозят еду. Должно быть, это вкусно.

Киваю: всяко вкуснее, чем ассорти закусок с рисом в каждодневных «боксах».

— А у нас что-то есть? — осведомляюсь. — Свое?

Тут все же не те условия, чтобы переносную кухню организовывать. Но вроде бы моя замечательная паковала с собой с утречка что-то. Учитывая, что мы выдвинулись из отеля в три утра, я не очень понимаю, когда она спит. А с вечера, помню же, еще и с вышивкой сидела.

— Суп и чай, — с извиняющимся видом достает она из баула термосумку и термос.

— И посуду тоже доставай, — командую. — Чу, ты можешь сходить. Туда.

Помощница делает испуганное лицо (снова). Светлеет, аки солнышко, когда видит третий набор приборов. Наш пикник у псевдоисторического водоема проходит тихо и мирно. Втроем, все остальные ушли. И хорошо.