7 октября - Иличевский Александр Викторович - Страница 13

Шерлока Глухов решил с собой не брать: слишком старый и нежный — обуза. И отдал его на передержку в Рамат-Ган — Ирине: она пса любила больше, чем бывшего мужа. Работала Ирина помощницей по хозяйству: по заданию собеса ухаживала за стариками, в данный период — за французской семьей, состоящей из престарелой женщины и ее не очень здорового сына, которые учили ее южно-галльской кулинарии, а она убиралась по дому и пробовала готовить по новым рецептам.

Приехав на следующий день в Ницану, Глухов крепко выпил (неизменный Grey Goose), а в последнее время он, когда напивался, плакал. Накануне он тоже, хотя и трезвый, хотел плакать, потому что завез старину Шерлока Ирине и пытался ее успокоить: увидев Ивана, она стала рыдать. Тогда он подумал, что это хорошо, что он привез ей собаку, поскольку Шерлок может отвлечь. Утром Иван похмелился и снова разревелся, заметив среди фотографий на стене портрет женщины в черном платке с Казанской иконой Божией Матери в руках. Лицо женщины, лет шестидесяти, одновременно выражало страдание и лучилось светом облегчения. И тогда Глухов вспомнил рассказ Йони. Будучи когда-то помощником консула в Украине, тот столкнулся с удивительным казусом. Единственный сын этой женщины на фотографии, Марии Прилипко, рожденный от еврея, с которым она давно развелась, отправился по учебной программе МАСА, старающейся заинтересовать молодых людей жизнью в Израиле, в Землю обетованную и сразу пошел служить в армию. На втором году службы он был убит на перекрестке Тапуах в теракте против солдат IDF. После гибели Виталия Прилипко-Зейденфельда его органы были распределены между шестью пациентами, ожидавшими пересадки: кто печени, кто почек, кто сердца, кто мочевого пузыря и легких. И консул не смог отказать этой женщине в репатриации, потому что по факту она являлась матерью сразу шести евреев, в чьих телах частично обрел новую жизнь организм ее погибшего сына.

В попытках подступиться к Газе, к пропасти — могиле благих намерений едва ли не всего человечества, — Глухову пришло в голову (все, что он делал в этот период, ему казалось, он делал от беспомощности) достать из пачки документов журналистское удостоверение международного образца, приобретенное во время короткого периода работы в Москве на радио. В последний раз удостоверение использовалось, когда он пытался получить скидку на билеты в Ватикан. Так он попал в главную свою разведывательную вылазку — реальную командировку от одного из малочисленных русскоязычных новостных агентств, главным редактором которого был его однокурсник по физтеху Женя Гройсс, нервный, лысый, но добродушный человек, начиная с  октября дневавший и ночевавший за клавиатурой, попивая для бодрости кофе с коньяком вечером, а в полдень — разбавленное водой красное вино. Сводки его были безупречны по точности и полноте, и в первые недели Глухов от них не отрывался.

Командного сопротивления в Хан-Юнисе тогда уже не было, но имелись разрозненные ячейки, которые атаковали вылазками из туннелей. Однако случалось, что бойцы попадали под огонь снайперов или противотанковых снарядов. Дорога к разделительному забору проходила через поля с подсолнухами. Юг зацвел совсем недавно, но один из бойцов, сопровождавших журналистов, — здоровенный русский парень в черных очках, как у Терминатора, по имени Алекс, — сказал, что подсолнухи начали выскакивать из земли еще до того, как зазеленела трава. Он же рассказал, что в первые недели после 7 октября эта дорога была усеяна мотоциклами, велосипедами, техникой и множеством вещей, которые мародеры пытались унести из Израиля в Газу. «Тащили даже книги, одежду, телевизоры», — добавил Алекс.

У пограничного забора стояли несколько скорых, только что вывезших из сектора раненых военных. Стало понятно, почему в последний час артиллерийская батарея, расположенная неподалеку, все время долбила залпами: артиллерия прикрывала эвакуацию раненых. Небо затягивалось дымом, высоко видны были яркие вспышки тепловых снарядов. Дымовая завеса создавалась для посадки эвакуационного вертолета. Если из Газы начнут запускать «стингеры», они полетят не по вертолету, а в направлении вспышек тепловых снарядов. Операция по эвакуации заняла минуту. Теперь можно было заезжать. Сразу за забором открылись по обочинам огромные ямы: здесь туннель. Некоторое время назад его затопили, и в районе выходов на поверхность почва осела, образовав кратеры в земле. Туннелей в этом районе было множество, и ЦАХАЛ зачастую их затоплял. В поле были проложены трубы, вся земля перекопана, работала техника.

Дорога была разбита. Навстречу перли бульдозеры. На горизонте появились силуэты развалин одной из окраин Хан-Юниса. В этих районах шло ожесточенное сопротивление, а большинство домов к приходу ЦАХАЛа были уже заминированы. Но иногда перед глазами вдруг вырастали уцелевшие здания. В них армия, продвигаясь, разбивала опорные пункты. На стенах — израильские флаги и надписи на иврите.

Условия для строительства туннелей в Газе можно назвать идеальными. Здесь — песок и глина, а не твердый известняк и доломит, как на севере страны. Копать туннели в Газе можно даже без применения специальной техники. А в Южном Ливане больше твердого известняка и доломита, чем мягких пород. Поэтому туннели там вырыты с помощью специальных перфораторов для карьерных разработок. Они похожи на обычные отбойные молотки, но с конусной насадкой, которая позволяет выдалбливать куски породы размером до полуметра. Кроме того, в Южном Ливане еще и горная местность, из-за чего «Хезболле» пришлось строить многоступенчатые туннели.

Эффективность затопления туннеля зависит от геологических особенностей: если он прорыт в песке, затапливать его бессмысленно, потому что песок очень быстро впитывает воду. Такие туннели вырыты преимущественно в западной части сектора. Но ближе к границе с Израилем, в восточной части, почва вбирает влагу медленнее, и, даже если туннель не полностью герметичен, вода остается в нем надолго. Туннели в Газе, как правило, состоят из трех уровней. Вода всегда будет идти вниз и затапливать самый нижний, который как раз менее доступен для бомб и взрывчатки. И наоборот, туннели ближе к поверхности, которые труднее затопить, уязвимы для бомбардировок. Глубина туннелей в Газе достигает шестидесяти метров. На такой глубине, вероятнее всего, находятся командные пункты ХАМАСа и прячутся высокопоставленные командиры. Средний уровень обычно расположен примерно в двадцати метрах под землей. На этом этаже располагаются жилые помещения боевиков, медпункты и так далее. На самом верхнем уровне хранятся генераторы, запасы горючего и пусковые установки. Затопление может уничтожить или причинить ущерб туннелю и тому, что в нем находится, либо же вынудить боевиков вылезти наружу. Если исходить из того, что это примерно пятьсот километров подземелий, для затопления нужен миллион кубометров воды, много времени и оборудования. Сложная задача, но выполнимая.

Приехали в логистический центр, куда в этом районе привозят оружие и продукты. Постройку просили не фотографировать. Первое, что увидел Глухов, — солдаты вынесли свиток Торы. «Рабейну, иди сюда скорее, мы вовремя», — прокричал Алекс товарищу из другого «хаммера» и продолжил рассказывать. «Мирные жители эвакуировались до того, как мы сюда подошли. За несколько дней до операции по захвату Хан-Юниса ЦАХАЛ разбрасывал тут листовки, звучали из мегафонов предупреждения. И думаю, ушли почти все. А кто не ушел, тот взял в руки оружие».

Глухов спросил: «Где трупы боевиков и мирных жителей?» «Трупы на земле валяться не оставляют, а забирают в Израиль, предварительно проверив, не заминированы ли они, — объяснил Алекс. — Я мирных жителей здесь не встречал. Думаю, все ушли. А те, кого мы встречаем, в итоге оказываются террористами. Вот представь, идет по дороге дедушка. С палочкой, хромает. Подхожу к нему. Говорит, пришел сюда из Рафиаха, ищет родственников. При обыске находим у него шеврон "Бригад аль-Кассам", несколько масок и фонарь. Очевидно, что он был в туннеле. Смотрю на его обувь: ботинки в песке. Смотрю на свои — на них комья глины. Начинаем искать, откуда вылез, но найти не можем. Только на следующий день отыскиваем выход из туннеля в разрушенном детском саду. Не знаю, с какой целью он оттуда вышел, мы передали его для допроса ШАБАКу».