Последний полет Гагарина (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 5

Президент Академии увлёк за собой по окончании, его я точно ничем не мог удивить. Уж кто-кто, а Келдыш точно знал состояние дел в космической отрасли, выступая своего рода координатором и неформальным лидером. Мы перебрались в Институт прикладной математики. Его кабинет, кстати, отличался максимальной функциональностью, тогда как большинство обителей советского начальства щеголяло понтами, если применить слово из двадцать первого века, свидетельствующими о крутизне и заслугах владельца. Что примечательно, в приёмной академика под потолком висел флаг ВМФ СССР, не знаю — в связи с чем. Келдыш собственноручно плотно закрыл дверь.

— Присаживайтесь, Юрий Алексеевич, здесь можем говорить открыто. Кабинет защищён и проверен.

— Весь внимание, Мстислав Всеволодович. Вас вряд ли заинтересуют мои рассказы, рассчитанные на колхозников и сталеваров.

Он сел на своё кресло, выдвинул ящик стола, но передумав, ничего оттуда не достал.

— Юрий, у вас репутация серого кардинала при Королёве.

— Преувеличиваете.

— Ничуть. Он сам делился со мной, рассказывал про удивительные прозрения.

— Ах, это… Обычная интуиция, основанная на бессознательном анализе поступающей информации. Либо результат раздумий. Никакой эзотерики, гарантирую.

— Тем лучше. Я пролоббировал в своё время перед Хрущёвым инициативу Сергея Павловича сосредоточиться на многопусковой схеме пилотируемого полёта к Луне. И лишь постфактум узнал, что вы его уговорили, даже до первого старта.

— Всего лишь осмыслил идеи Циолковского о построении в околоземном пространстве нужного объекта применительно к имеющимся технологиям на базе «семёрки».

— Уверены?

— Американцы, отталкиваясь от концепции ракет «Сатурн», подошли к задаче фундаментальнее. Их вариант мощнее, основательнее, технически изящнее. А наш, со строительством лунного поезда на орбите Земли, быстрее. Будем годами искать способ тащить шестидесятитонную глыбу или закажем десять шеститонных грузовиков со стандартными кирпичами, чтобы сдать объект первыми?

— Не совсем точное сравнение. Количество пусков математически увеличивает вероятность нештатных ситуаций.

— Математически — да, Мстислав Всеволодович. Но рискован только последний, пилотируемый полёт. Допустим, ракета-носитель не достигнет орбиты и потеряет неодушевлённую полезную нагрузку. Затратно, но не катастрофически. Отправляем следующий корабль. Если грохнет американский «Сатурн», всё сразу пойдёт прахом, надеюсь — не люди.

— Да! Юрий Алексеевич, полностью согласен. Простите, я позволил себе небольшую проверку — послушать как вы рассуждаете.

— И каков вердикт? Ограниченно годен? — я включил улыбку. — Но к чему?

— К серьёзной работе. При всём уважении, Королёв вас использует обыкновенным снабженцем, то есть микроскопом забивает гвозди.

Эх, Аллу с собой не взял. Её, некогда областную барышню, просто распирает, что законный муж общается не с деятелями уровня Оренбургского промторга, а с советской союзной элитой, причём Президент Академии Наук СССР вслух заверяет, что её Юра недооценён. Но моя половинка, слегка избалованная положением супруги первого космонавта, не допущена до материй, что мы обсуждаем с Келдышем. Да и большая часть сказанного ей была бы непонятна и неинтересна.

— Предлагаете альтернативу? Учтите, я к тому же — заместитель начальника Центра подготовки космонавтов и учусь в Академии имени Жуковского.

— Учитесь заочно. Космонавты и Карпов с Галлаем видят вас максимум дня три в неделю, как правило — реже. Основное время у вас тратится на публичные выступления.

— Зря беседовал с вашими академиками?

— Нет. Спасибо за встречу с ними. Но я всё же считаю, ваши способности и популярность следует использовать иначе.

— Королёв мне платит, я заместитель руководителя объединения. Триста пятьдесят рублей новыми в довесок к армейскому содержанию… Не смотрите так, Мстислав Всеволодович, деньги не главное. Правда, у меня родился второй ребёнок.

— С содержанием решим, — отмёл мои возражения Келдыш. — Знаете же про Совет главных конструкторов?

— Да. Королёв там за старшего.

— Как самый авторитетный. Но скорее как равный среди равных. Моя должность Президента Академии наук, пожалуй, выше, но… В Президиуме ЦК намерены утвердить придание Совету официального статуса. Я предложил вашу кандидатуру в качестве координатора. Именно координатора, направляющего дискуссии, а не отдающего приказы Королёву или Янгелю.

Ого… Я сижу на нескольких стульях, разъезжающихся, а тут ещё кресло! Откровенно говоря, тренировки в ЦПК и практическая работа по подготовке космических миссий мне гораздо больше по душе, чем это. Фактически Келдыш сватает меня в самый эпицентр дрязг по перетаскиванию бюджетного одеяла.

— Никто не возразил, что я — человек Королёва и буду ему подыгрывать?

Келдыш молчал около минуты.

— Надеюсь, что сможете подняться выше.

— И стать вашим человеком?

— Это очень невежливо с вашей стороны, Юрий Алексеевич. Если бы я заботился о собственных интересах, сам бы возглавил, не размениваясь на координаторство. Нет, вопрос в ином… Хорошо, попробую объяснить на примере. Вы с проектом «Буря» знакомы?

Ещё бы! Впервые прочитал о ней в девяностых в американском журнале, статья называлась «Зачем Советы остановили Бурю?», собрал всё немногое опубликованное по ней у нас, документация до сих пор секретна, подготовил сценарий для Первого канала, не прошло, потом показал федеральный канал «Звезда». Келдышу, естественно, об этом не расскажешь.

— Очень в малой степени. Межконтинентальная крылатая ракета?

— Именно! С азотной кислотой в качестве окислителя, постоянно готовая к старту, в отличие от «семёрки» вашего патрона. Но Челомей ввёл в уши Хрущёву, что атмосферная крылатая ракета — ерунда по сравнению с баллистической, летящей через космос, Янгель поддакнул. Хрущёв покрыл нас с Министром обороны матюгами.

— На каком этапе закрыли?

— Когда уже состоялись удачные пуски! — Келдыш хлопнул ладонью по столешнице.

— Понятно. В качестве ответной любезности я должен пропихнуть возобновление работ по «Буре» через Совет, чтоб, заручившись его решением, положить на стол членов Политбюро проект постановления об оживлении программы? Сделаю, но не это.

— Что же?

Как улыбался Гагарин на общеизвестных снимках, все видели. А саркастическую полуулыбку?

— Как вы сами понимаете, если я займу этот пост и прикажу конструкторам, а потом Малиновскому: «Буре» быть, и точка, пошлют далеко и без хлеба. Даже получив полномочия самодержца, всё равно не стану. Вы сами сказали, многие стратегически важные решения приняты потому, что хрущёвская левая пятка так захотела, причём, будем справедливы, среди них много правильных. Вот чего у нас нет, так это научно проработанной концепции, каких и сколько нам нужно носителей ядерных и термоядерных боезарядов в минимально необходимом количестве плюс некоторый запас прочности, — я перевёл дух, наблюдая за реакцией Келдыша, смотревшего на меня с некоторым любопытством, но без особых эмоций. — Говорят, Хрущёву угрожал Кеннеди, мол, у Америки достаточно боеголовок, самолётов и ракет, чтоб уничтожить СССР триста раз, на что наш Премьер ответил: а у нас только на одно уничтожение Америки, но этого хватит.

— Басня, — скривился академик. — Но сам ход рассуждений верный.

— Проблема в том, что и мы с вами, и американцы находимся в заложниках у генералитета. Они как можно громче истерят — вон за речкой страшный враг-большевик, значит, вооружения требуются новейшие и в возрастающем количестве. Мы — догоняющие, потому что атомная бомба и стратегическая бомбардировочная авиация с этими бомбами у них появились раньше.

— Но они их не применили против Северной Кореи и Китая в пятидесятом. Хоть у Советского Союза ещё не имелось практической бомбы, принятой на вооружение, да и средство доставки — только Ту-4, его хватило бы дотянуться только до Аляски.

Ого! Смелое заявление. Вразрез с неуклонно муссируемыми тезисами и перманентной и беспредельно агрессивной внешней политике США. Не диссидент, но критически мыслящий человек.