Герой со станции Фридрихштрассе - Лео Максим - Страница 30

— Хорошо, — сказала Антье. — Таким образом, если эта история выйдет наружу, я буду знать, что это сделал кто-то из вас двоих. И если вдруг я недостаточно ясно выразилась: любое ваше неосторожное слово будет иметь крайне неприятные последствия!

Антье смотрела на Вишневского. Он перевел взгляд на рыбок, мирно плавающих по аквариуму. У самца хвост и плавники были темно-красные, у самки — желтоватые. Вишневский знал, что этих рыбок можно содержать исключительно парами, потому что они крайне агрессивны к сородичам своего пола. Порой они нападают даже на собственное отражение. У самого же Вишневского раньше были гуппи, чрезвычайно миролюбивые создания, которые только ели и размножались. Возможно, подумал Вишневский, с рыбками так же, как с собаками. Они похожи на своих хозяев.

Еще на подъезде Хартунга посетило дурное предчувствие. Дорожка, окаймленная факелами, деревянные таблички с надписями «Тропа лилий» и «Сиреневый путь», несколько назойливый запах дров, ветряные колокольчики, мечтательно звенящие в темноте, и вдобавок эта театральная луна над озером, естественно покрытым туманом. «Как романтично!» — восхищалась Паула, в то время как его не покидало чувство, будто они оказались в декорациях низкопробной мелодрамы. Но он, конечно, этого не показывал, а только кивал и с умным видом оценивал качество напольного покрытия террасы перед их коттеджем, как здесь называли бунгало с фахверковым фасадом.

Это была их первая совместная поездка, можно даже сказать, первый серьезный выход в свет в качестве пары. Между этой поездкой и юбилеем Бернда были еще два похода в кино, воскресная прогулка по лесу Шорфхайде и концерт, на который они опоздали.

Романтический отель «Озеро счастья» был логичным шагом, по крайней мере так утверждала Беата, с которой Хартунг советовался по вопросам их с Паулой отношений. Беата была здесь несколько лет назад на йога ретрите и посоветовала это место Хартунгу. «Идеально для влюбленных парочек», — сказала она с немного грустным видом.

Паула отперла дверь коттеджа. Настенные лампы создавали полумрак, пахло сандалом. На кроватях лежали свернутые в форме сердец полотенца, подушки украшали лепестки роз. Хартунг вдруг почувствовал давление завышенных ожиданий: все здесь было таким напускным, искусственным, но, возможно, так виделось только ему, а Пауле нравилось. Он глубоко вздохнул, предстояло как-то выдержать следующие сорок восемь часов. В конце концов, именно он выбрал этот отель.

Паула села на кровать.

— Михаэль, я разочарована! — сказала она.

— Почему же?

— Оглядись, ты притащил меня в этот отель, явно предназначенный для возрастных пар, желающих немного освежить свою сексуальную жизнь после долгих, мучительных лет брака. Конечно, мы с тобой тоже возрастная пара, но все-таки еще пока в той фазе, когда не нужны все эти шоколадные сердечки, зеркала и ароматические свечи. Достаточно придверного коврика или кустов за парковкой.

В этот момент Хартунг понял, что эта женщина еще великолепнее, чем он думал. Она в самом деле это сказала? Неужели она только что озвучила его мысли, да так, как он, вероятно, никогда не осмелился бы? Ему захотелось обнять ее прямо сейчас, вдохнуть ее коричный аромат и прикусить мочку уха. Но вместо этого он молча стоял, как посыльный отеля в ожидании чаевых.

— Ах, прости, — сказала Паула, — я тебя, наверное, обидела. Ты организовал все это для меня, а я высмеиваю.

— Нет, ты только что меня очень обрадовала, — ответил Хартунг. — Нужно изрисовать здешние стены черепами и включить хеви-метал, чтобы разбавить эту липкую романтическую атмосферу.

Паула рассмеялась:

— А я уж испугалась, что тебе здесь и вправду нравится.

— На самом деле я проверял твой вкус. Поздравляю, ты прошла проверку!

— Что было самым романтичным в твоих отношениях?

— Ты правда хочешь знать? Не будешь ревновать?

— Я не ревнивая.

— Постой, ты не ревнивая, тебе не нравится вся эта романтическая дребедень, ты вообще женщина?

— А ты? Плачешь по телевизору и любишь лепестки роз, и к тому же ты мне так и не ответил.

— Самое романтичное, что было у меня в отношениях? — Хартунг призадумался. — Я свалился с дерева с Сюзанной Гайслер, моей второй девушкой.

— Да брось.

— Правда! Мы сидели на такой вышке на дереве, из которой охотники устраивают засаду на дичь, целовались, и в какой-то момент эта вышка обвалилась.

— И что же в этом романтичного?

— Мы лежали на обломках, моя рубашка порвалась, плечи исцарапаны в кровь, Сюзанна вывихнула руку. Но мы посмеялись над нелепостью ситуации, а потом переспали.

— Кровоточащие раны, вывихнутое плечо — любовная игра, на которую способны только мужчины из Восточной Германии.

— Да, мне нравится, когда что-то идет не по плану, но все равно получается круто. Даже лучше, чем ожидалось. Если бы вышку увивали цветы, на нас были бы льняные одежды, бутылочка французского пино-гри отражала бы свет закатного солнца, скорее всего, этот вечер давно бы забылся.

— А вот теперь я ревную. Может, хотя бы сломаем кровать?

Хартунг вскочил на матрас и, изображая игру на гитаре, запрыгал по кровати так, что позавидовал бы Ангус Янг из AC/DC. Паула присоединилась к нему, ее волосы взлетали вверх. Хартунг с Паулой держались за руки, смеялись и визжали, пока потные и запыхавшиеся не рухнули на кровать.

— Думаю, мы изгнали романтического дьявола, — отдышавшись, сказала Паула.

— А что там насчет придверного коврика?

— Этим займемся завтра.

— А кусты за парковкой?

— Не переусердствуй, мой восточногерманский герой.

Доктор Антье Мунсберг двенадцать лет возглавляла департамент политического планирования в федеральной канцелярии. Предугадывать события, как можно меньше удивляться, предупреждать кризисы будущего уже сегодня — в этом заключалась ее работа. Знания при этом играли второстепенную роль. Гораздо важнее чутье. Антье Мунсберг служила сейсмографом, она чувствовала толчки задолго до их проявления и предугадывала разломы в самых неожиданных местах. Предсказывать проблемы и предполагать наихудший сценарий в любых ситуациях — в этом состояла ее основная задача. После беседы с Хольгером Рёсляйном и Гаральдом Вишневским ее беспокойство выросло многократно. Не нужно было обладать сейсмографическими навыками, чтобы понимать, что владелец видеотеки Михаэль Хартунг уже в ближайшем будущем может стать серьезной проблемой. Весь мир умрет со смеху, если выяснится, что официальный оратор на тридцатой годовщине падения Стены в бундестаге вовсе не герой, а ленивый бездарь.

Одни неприятности от этих осей, а потом удивля ются, что мало кто из них попадает на руководящие должности, думала Антье Мунсберг.

Если бы она могла действовать по своему, проблема давно была бы решена. Она бы намекнула лжегерою, что знает правду, и заставила бы по-тихому уйти из публичного поля. Например, заболеть или сослаться на тяжелую утрату в семье. Все это еще можно провернуть, не привлекая лишнего внимания.

Но ей ясно дали понять как в канцелярии, так и в ведомстве федерального президента, что по политическим причинам от Хартунга избавляться нельзя. Якобы новый герой должен благотворно повлиять на процесс воссоединения. Редкое явление, чтобы восточный немец завоевал такую симпатию на западе. Благодаря его впечатляющей истории тема падения Стены вернулась в сознание людей совершенно положительным образом. А что касается сомнительных деталей его рассказа, то, как говорится, от добра добра не ищут.

Таким образом, ее задача была ясна: сделать так, чтобы это рискованное мероприятие прошло гладко. До церемонии оставалось чуть меньше двух недель, и за это время Антье Мунсберг должна была свести риски к минимуму. Ее люди как раз выясняли, знают ли бывшие коллеги Хартунга, что на самом деле произошло в ту ночь на станции Фридрихштрассе. Вдобавок она надавила на федеральное ведомство по вопросам недвижимости, и длившийся годами правовой спор с бывшим подполковником Штази Фрицем Тойбнером об использовании лесного участка в каком-то поселке в Бранденбурге наконец разрешился. Еще четверо бывших офицеров Штази получили радостные известия от пенсионного фонда.