Солдат и пес. Книга 1 (СИ) - Советский Всеволод - Страница 37

— А когда это было? — я ощутил жгучий драйв.

— Да не так давно и было. В начале лета. Может, в мае… Где-то так, точно не вспомню.

Мы приостановились, не доходя до КЖ, и вели этот диалог вполголоса.

Тут, наверное, надо сделать пояснение.

На постах со третьего по шестой, расположенных с глухих западной и южной сторон (северная сторона — это КПП, выход в город, пост № 1; северо-западная сторона, пост № 2, примыкал к штабу, столовой, хоздвору; а с восточной стороны, где посты №№ 7 и 8, территория части граничила с железной дорогой) имелись предупредительные знаки. То есть таблички с надписями «Стой! Прохода (проезда) нет. Запретная зона», установленные метрах в пятидесяти-шестидесяти от самого ограждения, караульных вышек и собачьих постов. Лес между оградой и внешней запреткой был начисто вырублен во время строительства части, травяной покров регулярно выкашивался, а снег зимой старались чистить. Хотя по нынешним северным местам с могучими снегопадами это было сильно проблематично… Однако, старались.

Как можно понять, Соломатин шастал по этой самой выкошенной зоне.

— А часовой что? — спросил я.

— Ну что там часовой… — с кислой миной сказал сержант. — Тоже, небось, подумал: свой же… Нет, по Уставу, конечно, запрещено, но сам ведь знаешь, где устав, а где жизнь… Не знаю, короче. Да я бы это сто лет как забыл! Но вот сегодня такая хрень, я и вспомнил. А что, говорят, у него пистолет был при себе?

— Да. ТТ-шник. Левый какой-то, у нас в части не числится.

Гена задумчиво покачал головой, плотно сжав губы:

— Да, дела-делишки…

— Слушай, Ген! — я слегка прищурился. — А зачем ты мне это все рассказал?

Он помолчал секунды три.

— Зачем?.. — помог себе вопросом. — А затем, что вижу: ты парень умный. С головой. И в этом деле можешь разобраться. Так вот тебе… как это говорится? Информация к размышлению.

— Спасибо, — сказал я без иронии. — А ты?

— Ну, я! Мне до дембеля самая малость. Чего я буду себе жизнь усложнять?.. Мне сейчас характеристика нужна хорошая, во всякие истории влезать совсем ни к чему. И учти: я тебе ничего не говорил. А если говорил, — он ухмыльнулся, — так будем считать, то сон я интересный видел. И поделился с боевым товарищем. Понял?

— Конечно, — я кивнул.

— Ну вот так.

— Так… На КЖ-то помочь надо?

— Ладно, сами справимся. Ты же на приемке топлива сейчас?

— Больше на ремонте техники. Старые ПСГ выгоняют из хранилищ.

— Точно, да. Ну, давай!

И я устремился на техническую территорию.

Конечно, Гена подбросил информацию к размышлению, что там говорить! Этот чертов шестой пост, что с ним не так?.. Как-то вся муть крутится вокруг него. С Богомиловым перетереть?.. Но когда я его увижу при такой-то суматохе, да еще время для разговора выберу?.. Нет, тут сначала самому надо все прожевать в башке.

Итак! Приходится предполагать, что в нашей части, подчиненной аж Генштабу, действует преступная группировка. Ну, преступная-не преступная, какая-то нехорошая. Один из ее членов имел задачу что-то разузнать на окраинах, в самых глухих углах территории. Пистолет?.. Ну, предположим, он его пронес однажды, а потом прятал тут же, на территории. В сухом укромном месте… Допустимо? Вполне. Вопрос: что он искал?.. М-да, это вопрос пока без ответа. Здесь можно даже предположить, что тот июньский дембель что-то видел нехорошее, но не решился доложить по начальству. А может, его припугнули, и он держал рот на замке. И уже после увольнения решился из-за угрызений совести написать Богомилову в надежде, что тот обнародует… Или, по крайней мере, примет меры осторожности.

Ну, пока тоже все резонно! Я усмехнулся, вспомнив слова из какой-то — убей, не вспомню! — книжки про американскую мафию. Там старый мафиози изрек такую мудрость: «Я не утверждаю, что это правда. Но никаких сомнений, что это правдоподобно…» Вот и я чую, что это правдоподобно.

Хорошо! Идем дальше.

Соломатин имел задание что-то искать, а может делать в резервуарном парке, на дальних постах. И случайно наткнулся на меня. На рядового Сергеева. А вернее, рядовой Сергеев наткнулся на него. Соломатин был взят с поличным, задержан, изолирован. И… отравлен сообщниками, опасавшимися быть раскрытыми.

Надеюсь, тут у нашего руководства хватит разума аккуратно, без шума и звона попытаться выяснить, кто имел касательство к злополучному стакану с водой. И установлению яда, следы которого наверняка должны в этом стакане остаться.

Впрочем, все это будет без меня, а мне лезть с любопытством не по чину. Хотя… хотя, конечно, тут можно потолковать с Богомиловым, чтобы разузнал. Можно! Это дело.

Я воспрянул, даже прибавил ход. Это было уже на технической территории, где я без труда обнаружил Бычкова, доложился: так, мол, и так, собак обиходил, вернулся в ваше распоряжение…

Он это воспринял как-то мимолетом, вид имея очумелый. Что и можно понять: без того забот полон рот, так тут еще такая дикая история с Соломатиным, его прямым подчиненным, между прочим. Терок-разборок не избежать, и это при бешеных нагрузках.

— А, Сергеев… Хорошо, что прибыл. Вот что! Лаборанткам помоги. Они там с анализами возятся, ящик тяжелый, да еще и на цистерну лезть надо. Дуй на эстакаду!

— Есть! — я отправился к железнодорожной ветке.

По пути, естественно, включил мыслительный процесс.

То, что я выше назвал правдоподобным — оно, конечно, так и есть. Но это лишь одна линия расследования. Как она объясняет поспешное бегство завхоза, проникновение того полудурка Шубина, убийство Афонина, отравление собаки?..

А никак.

Ну разве что завхоз — он тонким нюхом, выработанным на зыбкой почве материальной ответственности, почуял, что пахнет чем-то скверным. И свинтил. Но и тут странновато! Уж больно резко сорвался. Хотя всякое бывает, может вовсе не в том дело… Стоп! Теперь и я ступаю на зыбкую почву плохих гипотез. Ладно, отложим пока, пусть мысль отлежится, отстоится…

На эстакаде с массивным лабораторным ящиком возилась лаборантка Ангелина. Называть ее Гелей мне решительно не хотелось.

— Ангелина! — окликнул я.

Она подняла голову, улыбнулась:

— Здравствуйте…

Очень миловидная особа.

— Здравия желаю! Прислали вам в помощь.

— Очень хорошо. Вас как зовут?

Я не успел ответить. Внезапная, парадоксальная и удивительная мысль яркой вспышкой сверкнула во мне.

Эту мысль я сразу зацепил, как бы повесил на душевный крючок. Теперь не забуду!

Но заниматься ею мне сейчас было некогда. Ангелина, пленительно улыбаясь, смотрела на меня — и я с некоторым умыслом отчеканил лихо и придурковато:

— Рядовой Сергеев!

Она засмеялась:

— Ну это для тех, кто в погонах. Для них ты рядовой Сергеев. Зовут как?

— Борис.

— Боря! Ага. Ростом вышел, вижу.

— И ростом вышел и лицом, спасибо матери с отцом, — я вольно процитировал Высоцкого.

— Да уж вижу… — мелодично произнесла, почти пропела Ангелина. — Тем лучше! Проще будет. Смотри…

Она показала мне несложный инструмент: никелированный пустотелый цилиндрик на длинной ручке. Этой штукой надо набирать жидкость из поступившей цистерны: бензин, керосин, солярку… А она, Ангелина, тут же сделает экспресс-анализ, у нее в ящике все необходимое оборудование есть.

— Позвольте, — галантно сказал я, берясь за ящик и пробуя его на вес. Ого! Килограммов семь, если не все восемь!

— Ничего себе, — я удивился. — Как вы это таскаете⁈

— Ну как! — она кратко рассмеялась. — Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик… Когда одна за всех, и не такое потащишь…

Я не стал уточнять, взял мерный цилиндр, вскарабкался на цистерну.

Ясно, что вдвоем у нас дело пошло куда быстрее, нежели бы лаборантка корячилась одна. Я ловко взмахивал на цистерны, делал заборы материала, она проводила анализ… Сливщики топтались неподалеку, ждали результат. Подбегал озабоченный Мотыгин, что-то уточнял и убегал… Словом, дело шло. Четыре цистерны: три с дизтопливом, одна с авиационным керосином, везде анализ показал норму. Понятно, что пришлось тянуть две нитки временных трубопроводов: дизельную и керосиновую, чем и занялись наши работяги.