Русальная неделя (СИ) - Криптонов Василий - Страница 37

Я взял из сумки со стола (сумку Лёша любезно оставил мне, святой души человек) железяку колдуна и ещё раз внимательно её осмотрел. Знаки-то я и так помнил — впечатались они мне в память, как и всё остальное — но любопытство не утихало.

Откуда взялись эти железяки? Почему их за такие немалые деньги кто-то скупает? Почему на них Знаки? Как разгадывают значения этих Знаков? Как Терентий, что ли — методом тыка? Или есть другие способы?

Чтобы получить ответы на все эти вопросы, надо будет сгонять в Питер. Хорошо, что вопрос пока не горящий. А то ведь — две недели туда, две недели оттуда… Не, ну ладно, оттуда я, допустим, Знаком портанусь. Но туда-то на лошадях придётся. И, опять же, я-то портанусь, а кучер с моими лошадьми по дороге обратно тридцать раз может сгинуть. И поди дознайся, где именно и по каким таким причинам.

Технически, денег, вырученных с железяки, могло бы хватить на то, чтобы закрыть большую часть долга. Но, спрашивается, для чего гнать коней, если Салтыков предоставил мне рассрочку? Да ещё этот мудила в шляпе, который в суде нарисовался. Теперь сомнений уже не оставалось — за мной и моими делами приглядывают. Причём, очень внимательно. Ещё раз баламутить это болото внезапным погашением долга определённо не стоит.

К тому же, даже две недели — это охренеть какой срок. Я вот на сутки отлучился — усадьбу штурмом взяли. А за две недели её вообще снесут и торговый центр построят. Народ-то ушлый, на ходу подмётки рвут. Так что сперва надо озаботиться вопросами безопасности.

Тут вернулся Егор.

— Как прошло? — спросил я, бросив железяку на стол.

— Сопроводил, доставил в целости и сохранности, — с довольной ухмылкой отозвался Егор.

— Телефончик дала?

— Что?

— Забей. Ты чего смотрел-то на меня так странно, когда я вошёл?

Егор мигом посерьёзнел, сдвинул брови.

— Да Захарку послушал — про то, как вы на лягух сходили. Не хочешь рассказать, что ты там на дне болота убил?

— Сам бы знать хотел, Егор. Но знаю лишь то, что вылетело оттуда — десять родий.

— Десять, — обалдело повторил Егор. — Десять⁈

— Ну да. Это как два по пять.

— Да ты понимаешь, что не в каждой высокоуровневой твари столько родий содержится⁈

— Почти в каждой. Даже в медведе и великане может быть от восьми до десяти.

Егор злобно хрюкнул. Не привык ещё к моей исключительной памяти.

— Высокоуровневую тварь завалить — это тебе не за сараем помочиться! А ты, значит, просто так потыкал в воду палочкой, получил десять родий и в ус не дуешь?

— Во-первых, не палочкой, а Костомолкой, — уточнил я важный нюанс. — Палочкой предпочитаю не в болото тыкать, а в более приятные места. А во-вторых, насколько я знаю, родии можно получить только с тварей. Которых мы истребляем безо всяких «если» и «но». И если там, на дне, лежала какая-то высокоуровневая полудохлая тварь, и я её убил, то с чего мне, блин, по этому поводу переживать? Ну да, странная вышла ситуация. И кости почему-то не всплыли. Но косяка я за собой не вижу, хоть ты как на меня смотри. Если у вас тут под водой местами лежит какая-то странная хрень, которая содержит родии, и её при этом трогать нельзя — надо было сразу предупреждать. Ты ж моим наставником был.

Егор притух — аргументы закончились.

— Там, на болоте, ещё и мужик появлялся странный, — добавил Захар.

— Вот, кстати, да, — кивнул я. — Мужик меня куда больше озадачил. Посмотрел и исчез. Не то колдун, не то чёрт его знает.

— А может, это охотник был, — сказал Захар. — Зашёл за дерево и Знаком перенёсся. Мы ж не смотрели…

Это да. Лоханулись. Надо было обследовать местность. Впрочем, я ещё обследую. И не только на предмет Знака. Меня это болото теперь сильно заинтересовало. А вдруг там через каждые десять метров по десять родий лежит? А мы, как дураки, по лесам скачем, кровью за прокачку платим.

— Скажи мне, Владимир, как ты так умудряешься? — вздохнул Егор. — Ну вот куда ни ступишь — везде что-то странное, что-то необычное. Я сколько лет на свете живу — и всё вроде ясно, всё понятно. А вокруг тебя вечно что-то эдакое…

Но я его уже почти не слушал. Меня посещали мысли. Глубокие мысли.

— А территория там вообще — чья? — спросил я.

— Территория? — удивился вопросу Егор. — Уездная, вроде. Не помещичья.

— Угу.

Я встал и двинулся к выходу. Егор и Захар потянулись за мной.

А я спустился вниз и нашёл в графском кабинете Тихоныча. Тот ещё не успел слинять, хотя практически уже стоял на пороге.

— Отбываю, Владимир Всеволодович! Сегодня, наверное, не ждите, в Ужиково заночую. А завтра с докладом — к вам.

— Погоди, я тебе ещё в нагрузку задачу дам. Значит, Тихоныч, дело такое: мелиораторы мне нужны.

— Кто⁈ — вытаращил глаза управляющий.

— Мелиораторы. Чего ты так удивляешься, будто я у тебя разработчиков 1С спрашиваю? Тут через каждые два шага болота, местные, вон, даже сорта их различают. Значит, должны быть методы осушения.

— Методы, вестимо, есть. И люди найдутся. Но ведь вокруг нашей усадьбы, слава богу…

— Надо не только о себе думать, Тихоныч, но и о благе всего человечества, — сказал я с наставническими интонациями. — Поэтому мы будем осушать в хрен никому не упёршееся болото в глухом лесу. И это приведёт нас к величию.

— Сделаем, — кивнул Тихоныч. Видимо, уже примирился с самурайской концепцией: «нет цели — только Путь».

Проводив его взглядом, я повернулся к Егору и задал следующий интересующий меня вопрос:

— А скажи мне, друг мой, такую вещь: как можно изгнанного из ордена Клинков пацана приписать к нашему ордену?

Приписать Захара к ордену Падающей звезды было нифига не так же просто, как отправить ребёнка в летний лагерь. Однако исконно русское отношение чувствовалось здесь на каждом шагу.

— Ну-у-у… — почесал голову Прохор, который так и осел в Оплоте на постоянном дежурстве, мотивируя это отпуском. — Вообще — можно, да.

И уставился на меня.

Мы с Захаром и Егором стояли перед достопамятным столом, где меня в буквальном смысле через пень-колоду посвятили в рыцари ордена, и где я сдал свой первый хабар.

— Очень хорошо, — поддержал я начинание Прохора. — А как?

— Порядок есть.

— Мы уже замечательно продвинулись! Можем взять перерыв и сходить покурить. Дело-то нешуточное.

Срисовав глумление, Прохор нахмурился и поправил повязку на глазу.

— Вообще-то, по правилам, надо созвать общее собрание, чтобы пришли все охотники ордена или хотя бы девять десятых. Потом — голосование. Когда большинство проголосует за — тогда и да. А нет — так нет.

Звучало логично. Более того — звучало по-человечески правильно.

Охотник — работа серьёзная. Да, тут вечная нехватка кадров, и новичков стараются не упускать. Но если человек, в котором открылась Сила, проявил себя как негодный к службе, то и для него самого, и для остальных лучше, чтобы он держался от этой службы подальше. Соответственно, когда встаёт вопрос о реабилитации, к процедуре этой надо подходить с толком и расстановкой. Всё взвесить и прийти к коллективному решению.

Только вот нюанс. Организовать Зум-конференцию не позволяли технологии, равно как и создать пост с голосовалкой. А собрать девять десятых ордена, который состоит из, по сути, автономных охотников, которые ни перед кем не отчитываются в том, где они шорохаются — задачка та ещё. Особенно если учесть, что охотники падки на кости и родии, а ради административных вопросов отменять свои планы очень сильно не любят.

— Сколько всего человек в ордене? — спросил я.

— Да хрен их знает! — фыркнул Прохор. — Человек двадцать было. А там — мож, кто и помер уже. Чай не городские стражники, не вшей давят — делом опасным занимаются.

Часть меня, конечно, возмущалась. Вообще всему. И требовала, чтобы была введена жёсткая система учёта и отчётности, чтобы хотя бы раз в неделю каждый охотник приходил отмечаться и держал в курсе обо всех своих планах.