Русальная неделя (СИ) - Криптонов Василий - Страница 38

А другая часть смотрела на первую, крутила пальцем у виска и спрашивала: «Ты, для начала, сам-то будешь отмечаться каждую неделю и о планах отчитываться?»

Ответ: нафиг. В жизни охотника мне нравилась именно свобода. Но свобода, блин, очень удобна, когда она про тебя. А когда про других — тут твои удобства заканчиваются и начинаются головняки пополам с геморроем. Вот прямо как сейчас, ага.

— Дементий, вот, — проворчал Прохор, просматривая записи в журнале. — Три месяца уже хабар не сдавал. Помер, поди. А может, в городе сдаёт. Кто бы его знал…

— Помер Дементий, — вступил в разговор Егор. — Когда на колдуна ходили, я узнал. В Пекло подался — там и сгинул, даже костей не осталось.

— Помянуть бы, — вздохнул Прохор. — Лихой охотник был…

— Всех поминать — поминалка сломается.

— Твоя правда…

— Короче, мужики, — напомнил я о себе. — Давайте какие-то варианты, что ли, искать. Всем — какая разница, в конце-то концов? Эти охотники годами друг друга не видят, некоторые, наверное, даже не знают друг о друге. Захар моим учеником будет. Сответственно, все его косяки на меня повалятся, если что, несу полную ответственность. А если он из-под меня живым выползет, то и никто другой на него потом не пожалуется.

— Всем — большая разница, — неожиданно жёстко огрызнулся Прохор. — Ты, Владимир, большая ценность. Отличный охотник. Хоть молодой, а уже — гордость ордена, можно сказать. И если из-за Захарки ты погибнешь…

Тут Захар молча сорвался с места и выскочил из оплота, хлопнув дверью.

В целом, понятно, конечно: неприятно, когда о тебе в твоём присутствии говорят, как о позорном столбе.

— Не сто́ит Захарка тебя, хоть как смотри, — зафиналил Прохор свой лапидарный спич.

Я покачал головой.

— Да хорош гнать. Если я из-за косяка Захара погибну — значит, туда мне и дорога. Изначально же в курсах был насчёт возможной опасности. И пока Захар из подмастерьев не вылезет, он — моя головная боль. А если я сочту, что он не тянет… Чем породил — тем и убью.

Мысль эта, кажется, пришлась Прохору к сердцу, и он подобрел.

— Складно говоришь, охотник. Да только без испытания уж точно нельзя.

— Ну так давай, испытывай, чего тянуть, — пожал я плечами.

Прохор заметно приободрился.

— Есть тут сельцо неподалёку — Нижние Холмы. Намедни пришли оттуда, говорят — русалки шалят, мужиков похищают. Оно, конечно, может, и ерунда — мужики сами в лес ушли самогон жрать…

— Это вряд ли, — перебил Егор. — Ты чего, Прохор, сейчас же самая пахота. В мае — только самые забулдыги в лес уйдут. У которых ни кола, ни двора, и пахать нечего и нечем.

— Дак, может, забулдыги и ушли, — пожал плечами Прохор. — Мне откуда знать? Что донесли — то передаю. Разобраться надо. Вот, сходите вдвоём с Захаркой, разведайте. Русальих костей принесёте, и если ты всё ещё будешь настаивать — тогда добро, приму парня в орден. Возьму на себя ответственность.

— А если там не русалки, а хрень? — спросил я. — Что тогда? Ждать, пока ещё какой-нибудь крупняк подвернётся?

— Будем ждать. Всяко быстрее, чем орден собирать.

— Мы с Захаром, вообще-то, одну русалку уже завалили…

— Не вы с Захаром, а ты, — припечатал меня Прохор. — Кабы не ты, эта русалка бы там этого же Захара и сожрала. В воду вы с Егором лезли. А Захар только амулет тебе дал, да потом трупнину жёг.

— Хренли он ещё сделает-то, — буркнул я. — Ни меча православного, ни Знаков…

— Ну меч, положим, мы ему дадим.

Прохор, кряхтя, встал из-за стола и прошёл в угол, где и правда стояли штук пять мечей в ножнах. Выбрав один, покороче, Прохор кинул его мне. Я поймал. Выдвинул клинок из ножен, пощупал пальцем остроту.

Уточнил:

— Настоящий? Тварей рубить можно?

— Других не держим. Не щекотать же ходим.

— А откуда дровишки?

— А сам не догадался? — проворчал Егор.

Догадался. Кости погибших охотников предавали земле в глухих местах. Их имущество отдавали родственникам. Но вот оружие становилось собственностью ордена. Куда его ещё давать-то, родне уж точно без надобности.

— И чей это был меч?

— Терентия.

Я бросил оружие обратно.

— Ты чего? — обалдел Прохор, поймав меч.

— Другой дай.

— Э-э-э…

— Просто дай любой другой меч. Этот — не надо.

Про тайный бизнес Терентия знали только мы с Захаром и Земляна. Распространяться я не спешил, не вчера родился. Объявить в хате крысу, конечно, легко и приятно, особенно если крыса эта уже подохла. Но тогда все остальные крысы — если таковые имеются — с возмущением покричат и начнут работать осторожнее.

Ничего, подожду. Присмотрюсь. Дело, конечно, неприятное, да только мёртвым объективно всё равно уже. Ради мёртвых коней гнать не буду. Разберёмся потихоньку.

— Ну вот, держи этот. — Прохор бросил меч подлиннее. — Такой устроит?

Я опять выдвинул клинок и пощупал лезвие. Оружие из особых костей не тупилось, не ломалось (если специально не поусираться, конечно) и не покрывалось зазубринами. Этот меч, как и предыдущий, выглядел так, будто его выковали вчера. Только рукоятка была ощутимо бэ-у, да ножны явно просились на пенсию.

— Сойдёт, — решил я. — До встречи.

И вышел из оплота.

Меч предателя Терентия вручать Захару я не хотел не столько из суеверных, сколько из психологических соображений. Не узнает сразу от меня — узнает потом от кого-нибудь из охотников, чьё оружие носит. Подумает ещё, что ему оно не просто так досталось, а с умыслом. А у парня и так тараканов хватает, нечего новых подселять.

Захар толкался возле будки телепортаций, куда его портанул Егор.

— Чего так долго-то? — буркнул, увидев меня. — Я тебя жду, попрощаться. Ухожу я, Владимир. Ни к чему я тебе…

Я бросил ему меч. Меч гардой долбанул Захара в лоб и упал бы. Но Захар поймал его, прижав в районе паха. Обалдело захлопал глазами.

— Реакция — говно, детей не будет, — резюмировал я. — Значит, так, салага. Расслабляться некогда — война. Нижние Холмы знаешь, где?

— Холмы? Да… Час пешком. А что там?

— Там, Захар, гипотетическая русалка.

— Гипо… Это какая?

— Это — самая опасная. Наша с тобой задача — её выпилить и принести кости. Справимся — и ты в ордене. Нет — значит, нет.

Подумав и проанализировав слова Прохора, я добавил:

— Вообще, там, может быть, и не одна русалка…

Блин. Рота русалок, обладающих способностями наводить морок — такое себе удовольствие.

— Амулет заряди. — Я вытащил из кармана и протянул Захару тот амулет, который уже не раз нас выручал. С кикиморой, а потом — с упырём на кладбище. — Родии-то остались?

В Нижние Холмы мы вошли, когда солнце начало многозначительно намекать на то, что конец рабочего дня близок и пора бы завалиться покемарить за линию горизонта. Пока только намекало, но за ним не заржавеет, я его натуру знаю.

Это, в целом, было хорошо. Русалки, как и прочая нечисть, предпочитают колобродить по ночам. Соответственно, их будет проще выявить.

Встречные жители нам с почтением кланялись, сразу признавая охотников. От расспросов, правда, толку не было, потому что вопрос «где пропали люди» был, по большому счёту, непонятен. В смысле, «где?» Они ж пропали!

Наконец, получили свидетельство от одной застенчивой красавицы с толстенной косой. Она показала дрожащим пальчиком в направлении леса и сказала, что прошлой ночью видела там, среди деревьев, мелькающие силуэты обнажённых девиц. В лунном свете, мол, как днём видно было.

— И сколько их? — спросил я.

— Того не знаю, господин охотник, — пролепетала красавица. Принялась, шевеля губами, загибать пальцы на руке. Загнув последний, посмотрела на меня. — Пять? Или больше…

Любить-обнимать, да тут целый ковен, мать его разэтак. Ладно, чё. Где наша не пропадала.

Поблагодарив за сведения, мы пошли дальше. Но вдруг, у последнего двора, я будто споткнулся. И медленно повернулся к двору.